Убийство на Аппиевой дороге (ЛП)

- Куда?
- Вот сюда. – Она коснулась своего плеча. – Промелькнуло в воздухе – я едва успела заметить. Удар был такой, что Клодий вылетел из седла. Все сразу же закричали, заметались, натыкаясь друг на друга. Я вскочила и забежала внутрь святилища, но продолжала следить, выглядывая и держась в тени, чтобы меня не заметили. Я никогда не видела битвы. Наверно, они все такие: люди кидаются друг на друга, гоняются друг за другом, рубятся мечами, швыряют копья. Девчонкой я, бывало, поглядывала за совокупляющимися в тени храма Изиды. Вот их возню всё это и напоминало. Смешно и гадко. И в то же время страшно. Было отвратительно и страшно смотреть, но я почему-то не могла отвести глаз.
- А Клодий?
- Кто-то выдернул копьё у него из плеча. Ему удалось подняться. Люди Милона теснили его…
- А сам Милон?
- Его нигде не было видно. По крайней мере, во время боя.
- Значит, бой завязался внезапно, пока Милон удалялся во главе своих людей и ничего не видел. Клодий и Милон, каждый со своей свитой, повстречались тут случайно и уже почти разъехались тихо-мирно, когда Клодия дёрнула нелёгкая, и он выкрикнул непристойность в адрес Бирры - и тот в порыве ярости метнул в него копьё.
Фелиция кивнула всё с той же безмятежной улыбкой и отрешённым взглядом. Так, значит, вот как это было? Похабная шутка – ответная ярость – и все как с цепи сорвались?
- Пусть Бирра действовал по собственному почину, но Милон его хозяин и, следовательно, по букве закона виновен, - заметил Эко. - Гражданин должен отвечать за то, что сделал его раб.
- А также за откровенную ложь в народном собрании – сказал я, памятуя весьма красочную и совершенно иную версию происшедшего, которую Милон преподнес собравшимся на созванном Целием контио. Рассказ Фелиции полностью совпадал с тем, что я слышал от Фульвии, а она, в свою очередь, узнала от уцелевших телохранителей мужа. За вычетом одной лишь детали – Фульвия ни словом не упомянула о непристойной шутке Клодия, спровоцировавшей агрессию Бирры. Без этой шутки действия гладиатора, выглядели неспровоцированными и, пожалуй, даже умышленными. Но выходка была вполне в духе Клодия. В конце концов, не могло же Фелиции померещиться. Выдумывать она тоже не стала бы – к чему ей лгать? Должно быть, Фульвия умолчала о подробности, порочащей память её мужа. Или же рабы не рассказали ей – по вполне понятной причине. Впрочем, возможно, они и сами ничего не слышали – процессия порядком растянулась, а Клодий ехал позади всех. В любом случае, рассказ Милона о якобы устроенной Клодием засаде был ложью от начала до конца.
- Что было дальше?
- Дальше всё было очень плохо для Клодия и его людей. Противников оказалось намного больше, и они наседали. Некоторые из людей Клодия были убиты тут же на месте, другие кинулись бежать, и люди Милона погнались за ними. Один из спутников Клодия, из тех, что ехали верхом, крикнул, что поскачет за подмогой, и направил коня назад, вверх по склону, пытаясь прорваться через людей Милона. Наверно, хотел добраться до виллы.
- И прорвался?
- Понятия не имею. Этого я уже не видела.
- А другие всадники? Ты говорила, что с Клодием было несколько верховых.
- Должно быть, их тоже сшибли, потому что вдруг оказалось, что с Клодием остались только пешие, а лошади куда-то пропали.
- Вот, значит, почему до Бовилл они шли пешие.
- И вот почему они вообще бежали в Бовиллы, - заметил Эко. – Путь на виллу преграждали люди Милона. Оставалось либо укрыться в харчевне и обороняться там, либо до последнего сражаться на дороге.
- А Клодий уже был ранен, причём тяжело, - кивнул я и обратился к Фелиции. – Твой брат говорит, что Клодий ковылял с трудом, его приходилось тащить под руки. И всё же до харчевни он и его люди добрались гораздо раньше своих преследователей. Как же им это удалось?
- А никто за ними не гнался, - пояснила Фелиция. – То есть, сразу не погнался. Люди Милона вроде как растерялись, не знали, что делать. Как свора охотничьих собак, потерявших след дичи. Потом появился Милон.
 
- И что тогда?
- Милон был в ярости. Топал ногами, потрясал кулаками перед лицом Бирры, орал на него. Он походил на безумца, который дразнит медведя. Я даже съёжилась от страха. Наконец он малость успокоился и стал совещаться со своими людьми. Не знаю, что они там решили, но часть своих людей он отрядил в Бовиллы. Довольно большой отряд послал, Бирра с Эвдемом тоже там были. Оставшиеся собрались вокруг Милона. Сам Милон вытащил меч и всё время смотрел в сторону леса, как будто ждал, что оттуда вот-вот кто-то появится.
- Я испугалась уже за себя. Мне вдруг пришло в голову, что сбежавшие люди Клодия, за которыми гонятся рабы Милона, могут явиться сюда и попытаться укрыться здесь, в святилище. Я замерла и сидела тихо, как мышка. Меня никто не заметил.
- А когда появился сенатор Тедий?
- Вскоре после того, как часть людей Милона двинулись в Бовиллы, я заметила спускающиеся с горы в сопровождении нескольких охранников богатые носилки. Их я узнала сразу же, потому что дочь сенатора Тедия часто бывает в святилище.
- В отличие от Фаусты Корнелии, - заметил я.
- Тедия вообще не похожа на теперешних молодых патрицианок, которые мнят о себе невесть что. Порядочная, благочестивая. Такими бывали благородные дамы в старину. Она никогда не проезжает здесь без того, чтобы не остановиться и не принести дара Доброй Богине. Но в тот раз она даже не вышла. Вышел лишь её отец, когда люди Милона остановили носилки. Милон заговорил с ним. Слов я слышать не могла, но судя по жестам, Милон убеждал сенатора вернуться. Только сенатор человек упрямый. Он сел, и носилки продолжили путь к Бовиллам.
- Милон принялся ходить туда-сюда. Он места себе не находил. Фауста слезла с повозки и стала ходить вслед за ним. Он что-то ей сказал, и она ответила. Похоже, они ссорились, но говорили при этом тихо.
- Не знаю, сколько прошло времени. Наконец появились Эвдем и Бирра с пленниками.
- С пленниками, - повторил я. – Твой брат тоже говорил про каких-то пленников. Кто бы это могли быть?
- Люди Клодия, наверно.
- А если не они?
- Тогда не знаю. А почему ты думаешь, что это были не они?
Да потому, что я специально расспрашивал Фульвию, и она утверждала, что никто из людей её мужа не пропал. Все, кто не вернулся, были найдены мёртвыми – на дороге, в лесу, у конюшни в Бовиллах.
- А ты явно неплохо осведомлён о том, что тут случилось, - заметила Фелиция, не дождавшись ответа на свой вопрос. Она хитро смотрела на меня – насколько хитрым можно назвать ясный взгляд при безмятежной улыбке.
- А ты явно не мне первому рассказываешь, что тут случилось, - отвечал я.
- На Аппиевой дороге народу достаточно даже в это смутное время. Люди всегда любопытны.
- Ты что же это, рассказываешь свою историю всем, кто тут проезжает?
- Всем, кто не скупится пожертвовать на святилище. Сама я никогда не была скупой на услуги - ни при прежнем своём занятии, ни при теперешнем.
Я лишь покачал головой. Хоть в этой женщине не было ничего, что заслуживало бы уважения или восхищения, в ней не было и ничего такого, за что её стоило бы презирать или желать ей смерти. При мысли же о том, какой опасности она из глупой жадности, ради нескольких лишних монет подвергла себя, я почувствовал, как кровь стынет у меня в жилах.
- Фелиция, ты хоть представляешь, во что впуталась? Я вообще удивлён, что вы с братом до сих пор живы.
Безмятежная улыбка дрогнула, взгляд утратил лучезарность.
- Ты это о чём?
- Да ты хоть понимаешь, чему стала свидетельницей? Или по-твоему, это ещё одна местная достопримечательность, на которой можно заработать? Пока ты тут за скромное вознаграждение рассказываешь свою занимательную историю всем и каждому, в Риме один очень сильный, очень влиятельный и очень жестокий человек отчаянно борется свою жизнь. Милон утверждает, что Клодий устроил ему засаду.
Фелиция передёрнула плечами.
- А какое мне дело, что говорит Милон? Я лишь рассказала тебе то, что видела собственными глазами.