В стране наших внуков
— Но это может случиться только теперь, когда люди ривут неодинаково! сказал я. — Об этом можно было бы написать поучительный рассказ.
Люди, которые вполне заслуженно получили здесь домики- а дх большинство, я уверен в этом, — люди скромные и без претензий. Их есть царство будущего…
— Дядя! — перебила меня вдруг Либа.
— Ну что?
Она многозначительно улыбнулась.
— У меня есть для тебя новый герой! Он словно создан для твоего романа, как яйцо для омлета…
— Ну, так выкладывай скорее! — сказал я, хотя мне и трудно было проглотить этот омлет.
— Сегодня не буду, я расскажу тебе в другой раз; изумительно интересный человек!
— Мужского рода? — полюбопытствовал я.
— Так точно!
— Откуда ты его знаешь? — пристаю я.
— Он мой знакомый! — соизволила пояснить Она. — Иногда он провожает меня, то есть, вернее, я провожаю его!
— Ты его? — удивляюсь я.
— Я иногда захожу к нему…
— Ну а что Ёза? Он знает об этом? Или ты порвала с ним? — Она пожала плечами. — Скажи хоть что-нибудь!
— Пока ничего не скажу. Подожди немного! Могу тебе только сообщить, дядя, что он большой оригинал. Собственно, я познакомилась с ним, если хочешь знать, из-за тебя, чтобы найти тебе не бумажного, а настоящего героя — из плоти и крови!
Слова Либы немного озадачили меня. Девушка влюбилась бог весть в кого и теперь все сваливает на мой роман. Бедняжка Ёза! Впрочем, какой он бедняжка? Просто дурак и лентяй. Такая замечательная девушка! Я должен еще раз поговорить с ним по душам…
Собственно говоря, я должен быть благодарен Ёзе! Он дал мне тему для рассказа, в котором я вывел такого вот лентяя, описал, каким он станет в обществе будущего, как он будет себя вести и какие у него возникнут возможности проявить себя.
В общих чертах рассказ уже готов. Стоит мне только перечитать часть того, что я уже написал, и дальше все пойдет как по маслу. Но как назвать этот рассказ?
Я заканчиваю рассказ о Фране. Не могу только никак придумать подходящее название. «Песня труда»? Нет, это звучит как-то подозрительно. «Рассказ о лености»? Иногда название само всплывает на поверхность еще до того, как наполнится чаша рассказа. Например, мой «Мастер долголетия».
Сейчас мне кажется, что это название пришло мне в голову сразу же, как только я увидел моего застенчивого старичка. Или вот «Капля яда». Это заглавие само вытекало из содержания рассказа; я знаю, что не смог и не сумел бы назвать рассказ иначе!
А теперь я ломаю себе голову… Может, назвать просто «Франя»? Знаменитые писатели часто называли свои произведения именами героев. И это вполне правильно, если герой является выразителем основной идеи и центральной фигурой произведения! Один за всех. «Жан Кристоф» у Ромен Роллана! Но чаще имя героя появляется в заглавии только по необходимости, только потому, что писатель не может придумать ничего лучшего!
Еще раз перечитываю свой рассказ о Фране. Это очень хорошее средство, чтобы найти название, которое попало бы «в точку»! Иногда одна фраза в тексте, часто даже одно слово зажигает в воображении отчаявшегося писателя спасительный огонек!
А бывает, что и не зажигает. Как у меня сейчас.
Не могу ничего придумать! Но что это я недавно написал в своем дневнике о Ёзе, пока как следует не разглядел его? Человек будущего, до мозга костей новый человек! Блестит со всех сторон, с виду хрустальная ваза!.. Да, ваза, но только…
ВАЗА С ТРЕЩИНОЙ
Нoвое вступление в жизнь Франя Калоус ознаменовал книжкой стихов. Как и большинство юношей его времени, он выражал в стихах радость от того, что живет на свете, наивное удивление человеческой жизнью: как могло случиться, что именно ему было дано прозреть, увидеть мир, населенный такими же совершенными существами, как и он сам! Он едва не захлебывался от детского восторга при виде земного величия. Кое-где в стихах проскальзывало недоумение: откуда все это взялось, кто такой, собственно, человек, где он черпает силу и мощь для подчинения себе старой природы и создания новой?
Мелькала и тень беспокойства: к чему все это приведет, если человек в своей одержимости будет продолжать преобразовывать мир, повелевать законами материи, вмешиваться в круговорот атомов, использовать их тайны для того, чтобы и невозможное стало возможным? Человек освободил и использует для себя силы, скрытые в камне, воде и эфире, которые при естественном ходе развития проявились бы через многие миллионы лет. Однако эти тревожные мысли появлялись лишь случайно и были скорее вычитаны, чем выношены. Франя в основном и в первую очередь отдавался в своих стихах радостным, настроениям, пел и ликовал, не задумываясь глубоко над тем, какими путями мир достиг своего благополучия, что предшествовало сотворению этой чудесной земли и какой ценой все это было куплено. Он только выражал свое удовлетворение от изобилия всего и для всех — поэзии и музыки, фруктов и прекрасных тканей для одежды статуй и картин, автомашин, крыльев и самолетов, песен и танцев, далеких городов и гор для путешествий, освежающих и вдохновляющих напитков, книг и симфоний и многого другого, созданного виртуозными руками поэтов, изобретателей, композиторов и поваров.
Но не все одинаково умеют пить из источников красоты и приятности, писал в своих стихах Франя. И сейчас еще встречаются нищие духом — но только по своей собственной вине! Мир предоставляет им тысячу прекрасных возможностей, а они отказываются от девятисот девяноста девяти из них.
Глупцы, они пьют лишь из одного источника и посвоему счастливы, как курица, которая приходит в восторг от найденного ею зерна. Существуют любители красок и холстов, которые никогда не вступят в царство музыки. Существуют и такие музыканты, которые сами себе запрещают вход в рай поэзии.
Однако, к сожалению, и Франя избрал для себя только приятное в жизни, для познания которого ему не приходилось особенно ломать голову, преодолевать сопротивление самых замечательных клеток своего тела, содержащихся в мозгу.
Чтобы придать большую глубину своим стихам, Франя даже пококетничал со смертью. Какая жалость, все мы должны когда-то умереть! — скорбел он, будто смерть уже стояла у его порога. Сегодня ты создатель и властитель мира, подчинивший себе огонь и воду, а завтра ты превратишься в прах, в кучку пепла. Когда завершается жизненный путь человека, он исчезает с лица земли так же безропотно и унизительно, как комар, как майский жук!
Всего, может быть, на несколько секунд (по сравнению с вечностью) удалось человеку продлить свое земное существование; попугай и слон — и те живут дольше! Мозг и руки человека, которыми он творит чудеса, в один прекрасный день исчезнут бесследно — вернее, не исчезнут, а падут на самую низшую ступень, превратившись в пепел и прах.
Так сетовал Франя.
В то время было принято, чтобы молодой человек, вступающий в жизнь, издал книгу стихов, выставил свои картины, исполнил перед публикой созданное им музыкальное произведение или как-нибудь иначе проявил свою склонность к искусству.
Настал золотой век поэтов. Поэзия была теперь уже не роскошью, а одной из насущных потребностей человека, как вода и вино, как фрукты или мясо птиц и рыба. Устраивались концерты поэзии, международные конкурсы и олимпиады. Человеческая речь достигла такого совершенства, утонченности и благозвучия, что многие не могли удержаться и выражали свои мысли в стихах, а потом это входило в привычку и они, сами того не замечая, начинали вообще говорить стихами. Другим полюбились образы и метафоры. Были и такие, которые могли на память декламировать целые страницы и даже целые произведения из классического наследия давно минувшей эпохи. Появились и сумасброды, которые в своем стремлении доказать умение владеть языком быстро и бегло говорили рифмованной речью, заменяя поэзию бездушным рифмоплетством. Иные шутники играли языком, как мячиком, выдумывали новые слова или же употребляли давно забытые выражения. Но критика не обращала на них внимания, считая их безвредными. Появились и формалисты, которые предали проклятию шипящий звук «ш». Они писали свои стихи без этого звука, который якобы напоминает своим змеиным шипением о низших существах и нарушает благозвучность языка. Вместо шепота, шороха и шелеста в их стихах слышались лишь крик, скрип и хруст.