Хребет Индиго (ЛП)

— О, э, привет, Шеф.
— Доброе утро, — улыбнулась я. — Надеюсь, у вас есть кофе.
— Только что поставил свежий чайник, — кивнул он, а затем пригласил меня войти, чтобы я не использовала свой ключ.
С кружкой в руках я вернулась в свой кабинет, где меня ждали стопки вчерашних файлов, и не теряя времени я погрузилась в работу. Пересменка в шесть часов была очень оживленной, и не один офицер посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, когда я вышла из своего кабинета, чтобы присоединиться к ним в коридоре.
Разговор был вялым. Смех был ограниченным. Я выслушала, как ночная смена представила свой краткий отчет, а затем вернулась в уединение своего кабинета, чтобы у них было несколько минут без подслушивания босса.
Может быть, однажды они примут меня в свои объятия.
Может быть, однажды меня не будет беспокоить то, что они этого не делают.
— Тук-тук. — Дженис просунула голову в мой кабинет. — Доброе утро.
— Привет, — улыбнулась я и помахала ей рукой.
— Ты в порядке? — спросила она, изучая мое лицо.
Я открыла рот, чтобы солгать, но вместо этого вырвался вопрос.
— Могу я кое в чем признаться?
— Конечно. — Она заняла место напротив моего стола, папка, которую она принесла с собой, лежала у нее на коленях.
— Это моя первая работа в качестве начальника. Ты, наверное, уже знаешь об этом.
Она кивнула.
— Да.
— Неужели так очевидно, что я не делала этого раньше?
— Нет, но мы все читаем газету.
Я скривила губы. Репортер полностью опустил мое резюме, создав впечатление, что моя единственная квалификация — это фамилия Ковингтон.
— Я привыкла быть в штабе, а не в офисе. Я привыкла участвовать в разговорах, а не получать официальные отчеты. Я привыкла быть включенной в процесс. Я не ожидала, что это будет так велико — разница между офицером и шефом.
— Это понятно. — Дженис мягко улыбнулась мне, но не предложила никакого совета.
Предлагать было нечего. Я не была офицером. Я была начальником.
Граница между ними была необходима, даже если это ставило меня по одну сторону, в одиночестве.
— В любом случае, — отмахнулась я от нее и указала на папку. — Что у тебя есть для меня?
— Пришло вскрытие от судмедэксперта по делу Лили Грин. Я подумала, что ты захочешь увидеть его, прежде чем я положу его на стол Аллена.
— Да, пожалуйста.
Аллен был офицером, официально назначенным для расследования смерти Лили Грин, хотя он, казалось, не возражал против моего вмешательства. В каком-то смысле он даже почувствовал облегчение, когда я сказала ему, что собираюсь принять активное участие. А когда я предложила сообщить Мелине Грин о смерти ее дочери, он сразу же согласился.
Дженис передала отчет, а затем просмотрела короткий список пунктов, на которые необходимо обратить внимание. После этого она оставила меня разбираться со вскрытием.
Все было почти так, как я и предполагала. Причиной смерти была тяжелая телесная травма в результате падения. В ее крови не было никаких веществ. Никаких следов или ран, кроме тех, что появились в результате удара.
Единственным интересным моментом была сексуальная активность Лили. Эксперт отметил, что, скорее всего, она занималась сексом в течение двадцати четырех часов до смерти, поскольку на ее коже были обнаружены следы смазки, хотя спермы не было.
— Хмм… — Я достала свой блокнот для этого дела, пролистывая свои записи.
Мелина сказала мне, что у Лили не было парня, когда я спросила. Может быть, она не знала? Если Лили с кем-то встречалась, мог ли ее парень иметь представление о ее психическом состоянии? Был ли он с ней до ее смерти, водил ли ее машину? Привез ли он ее на те пустынные гравийные дороги вдоль ранчо «Иден»?
Как бы мне ни хотелось найти ответы на эти вопросы, они должны были подождать. Мой день был заполнен встречами и телефонными звонками. Еще один неожиданный побочный эффект от того, что я стала шефом. Я не ожидала встреч, и переход от расследований к управлению потребует некоторого привыкания.
Вся благодать, которую сотрудники и общество оказали мне в течение первой недели, исчезла, потому что административная работа хлынула потоком.
 
Наконец, около четырех часов дня наступило первое затишье за день. Мой календарь был свободен до завтрашнего дня и, хотя оставались письма, которые нужно было вернуть, мне нужно было отойти от этого стола. Поэтому я схватила свою сумку и сбежала со станции.
Маршрут к дому Мелины Грин был хорошо знаком, и когда я припарковалась перед ее белым забором, она стояла на коленях на траве возле цветочной клумбы.
— Добрый день, — позвала я.
Она оглянулась через плечо, ее светлые волосы были заплетены в косу под соломенной шляпой. Она одарила меня дрожащей улыбкой и встала, подойдя, когда я открывала ее ворота.
— Привет, Уинни.
— Как вы? — Я раскрыла объятия, и она вошла прямо в них.
— Минута за минутой. Это то, что ты мне сказала, верно?
— Минута за минутой.
Об этом мне рассказала Поппи после смерти моих родителей. Я спросила ее, как справиться с болью, которая разрывает каждое биение сердца.
— Над чем вы работаете? — спросила я, отпуская ее.
— Прополка. У меня был соблазн остаться в пижаме на весь день, но… — Непролитые слезы блестели в ее глазах. — Мне нужно что-то делать, что угодно, только не плакать.
— Я могу это понять. Почему бы вам не дать мне какую-нибудь работу?
Следующие тридцать минут мы потратили на уборку двух клумб. Послеполуденное солнце нагревало мою черную рубашку, но я сидела рядом с Мелиной, отщипывая побеги травы и чертополоха, и пот увлажнял мой лоб.
— Мне нужно задать вам вопрос о Лили. Вы не против?
— Нет. — Она покачала головой, ее взгляд был сосредоточен на совке в ее руке и сорняках, которые она рубила под корень. Лезвие погрузилось в землю с хрустом. Она переживет эту потерю, если будет занята. Я делала то же самое. Потому что, когда ты занят, меньше времени на размышления. Меньше времени на боль.
До ночи, когда воспоминания прокрадываются в ваш сон.
— Вы сказали, что у нее нет парня. Но могла ли она начать новые отношения с кем-нибудь? Может быть, первое или второе свидание с парнем?
— Нет, насколько я знаю. А что?
— Я просто пытаюсь выяснить, с кем она проводила время.
Обычно, я верила в полную открытость, но пока у меня не было ответов на вопросы о Лили. И о том, с кем она была до своей смерти. Я не хотела оставлять Мелину без ответа.
— Лили любила отправляться в центр города в пятницу и субботу вечером со своими друзьями. Обычно они встречались в одном из баров. Я всегда чувствовала, что иду по тонкой грани. Она жила здесь, и мне нравилось, что она здесь живет. Но она была взрослой, поэтому я старалась держать рот на замке по поводу вечеринок.
Если Лили была похожа на большинство двадцатиоднолетних женщин, она наверняка познакомилась с парнем в баре. Черт, мне было тридцать, и я сделала то же самое с Гриффином.
— Я не задавала слишком много вопросов, — продолжала Мелина. — Я старалась не приставать к ней по поводу возвращения домой раньше двух. Возможно, это было моей ошибкой. Но она была молода, и когда-то, давным-давно, я тоже была молода.
Слезы начали падать, и Мелина изо всех сил старалась вытереть их садовыми перчатками, оставляя на щеках полоски грязи.
— Я… — Она сняла свои перчатки. — Я лучше умоюсь.
— Конечно.
Когда она ушла в дом, я вышла во двор. Все остальные вопросы подождут, но Мелина дала мне возможность начать.
Я разговаривала со многими друзьями Лили, но не спрашивала о ней в местных барах. Они будут моей следующей остановкой. Но сначала, до захода солнца, я хотела нанести еще один визит к хребту Индиго.
Покинув дом Мелины, я поехала в сторону гор, ориентируясь по гравийной дорожке к хребту Индиго. Моя обувь была не лучшей для походов, но я все равно припарковалась у основания тропы и начала подъем. Шаг за шагом я поднималась по грунтовой тропе. Когда я добралась до вершины, я запыхалась и была липкой. Ветерок, гулявший по камням, охлаждал пот между лопатками.