Прекрасное отчаяние (ЛП)

И снова мне приходится бороться с желанием закатить глаза. Конечно, он же президент студенческого корпуса. Наблюдая за тем, как он милостиво кивает восхищенным ученикам, я ненадолго задумываюсь о том, смог бы он выжить в обычной школе без всех своих денег и власти. Наверное, нет, по крайней мере, в моей школе.
Как только Александр покидает сцену, и декан произносит заключительные слова, я встаю со своего места и направляюсь обратно в общежитие. Занятия начнутся завтра, и я хочу успеть все подготовить до этого момента.
Я с удовольствием вдыхаю чудесный воздух ранней осени, пока иду обратно через кампус. Университет расположен в получасе езды от города Хантингсвелл, и его окружают прекрасные леса, поля и чистые озера. Поэтому ветра всегда несут свежие ароматы природы, проносясь между каменными зданиями, из которых состоит университет.
Миновав величественные дома, где живет самая богатая часть студенчества, я иду к общим общежитиям, специально отведенным для студентов-стипендиатов. Здесь не на что смотреть, но меня это не беспокоит.
Я здесь. Это все, что мне нужно.
Ключи звенят, когда я достаю их из сумочки и вставляю в замок на двери. В этом коридоре живут еще семь студентов, и мы делим кухню и две ванные комнаты в конце коридора. Я еще ни с кем из них не познакомилась, но мы все только приехали сегодня утром, так что для этого будет достаточно времени позже.
Захлопнув за собой дверь, я засунула ключи обратно в сумочку и положила ее на маленький столик рядом с дверью. Мой чемодан все еще ждет меня там, где я его оставила посреди комнаты, поэтому я подхожу и опрокидываю его на бок, прежде чем расстегнуть молнию.
Остаток дня уходит на распаковку вещей и осмотр здания.
Когда все готово, я переодеваюсь в рубашку для сна и ложусь на кровать, чтобы немного почитать. Завтра начинается мой первый урок истории, и я хочу прийти подготовленной. Но вскоре мои глаза начинают опускаться. Путь сюда был долгим, а работа с чем-то новым и незнакомым всегда выматывает меня.
Потирая глаза, я откладываю учебник по истории и скатываюсь с кровати. Прежде чем заснуть, мне нужно запереть дверь, ведь я понятия не имею, насколько честны и порядочны люди в этом кампусе.
Как раз когда я подхожу к двери, откуда-то из коридора доносится приглушенный звук. Я замираю. Напрягая слух, я жду, не повторится ли этот звук. Через дверь доносится слабый звук шаркающих ботинок. Я хмурюсь, глядя на ручку.
Что бы это ни было, скорее всего, это не мое дело. Но что, если кому-то нужна помощь?
Я стою перед дверью еще несколько секунд, пока во мне просыпается нерешительность. Мой взгляд скользит по голым ногам. И тогда я принимаю решение. На мне даже нет штанов, так что нет, я не собираюсь выходить в коридор и изучать странные звуки.
Покачав головой, я поднимаю руку, чтобы запереть дверь, как раз в тот момент, когда ручка опускается вниз.
Тревога проносится по позвоночнику, когда дверь распахивается.
По ту сторону стоят четверо мужчин.
Я открываю рот, чтобы закричать, но из него не вырывается ни звука, потому что ближайший мужчина резко подается вперед и зажимает мне рот рукой, а двое других хватают меня за руки. Паника пронизывает все мое тело, когда я пытаюсь отбиться от них, но это бесполезно.
Мне скручивают руки за спиной, затем кто-то связывает запястья веревкой, а кто-то другой с помощью толстого рулона ткани вставляет мне кляп.
Из моего горла вырывается лишь невнятное бормотание, когда я пытаюсь позвать на помощь, изо всех сил сопротивляясь их захвату.
Затем мне на голову накидывают мешок и уводят в ночь.
2
АЛЕКСАНДР
Напряжение наполняет комнату. Оно витает в воздухе, как молния перед сильной грозой. На полу под возвышением собралось множество людей, и все они с тревогой смотрят то на меня, то на фракции. Я сижу на стуле с высокой спинкой из темного дерева и наблюдаю за всеми с ухмылкой на губах.
У студенческого корпуса есть свое собственное здание. Оно предназначено для собраний по важным вопросам, которые мы хотим вынести на рассмотрение факультета. В основном же оно используется для вечеринок. И, конечно, для церемонии посвящения.
 
Свет костра мерцает над нервно выглядящими людьми под помостом. Естественно, под потолком есть обычные лампы, которые мы могли бы использовать, но для этого конкретного мероприятия мы предпочитаем зажигать только свечи в канделябрах на полированном полу и в подсвечниках, установленных на темных деревянных стенах. Это отбрасывает на комнату изменчивые тени и придает ей зловещий вид. В этом, конечно, и есть смысл.
Несколько человек вскакивают, когда двойные двери снова распахиваются. Я лениво наблюдаю за тем, как несколько человек из фракций заталкивают в комнату очередную группу первокурсников. Они срывают с новичков мешки, затем развязывают им запястья и вынимают кляп.
По моим губам скользит довольная улыбка.
Церемония посвящения стара, как сам университет, и призвана напомнить первокурсникам, что они должны уважать своих старейшин. Сам я никогда не участвовал в ней с этой стороны, потому что, как только я ступил на порог университета, предыдущий президент отрекся от престола и передал мне корону. Чего и следовало ожидать. В конце концов, никто не хочет рисковать, обижая Хантингтона.
Поэтому последние четыре года я сидел в этом кресле, когда первокурсников похищали из общежитий и приводили сюда, чтобы они присягнули на верность.
Герман захлопывает массивные двери. Его глаза находят мои через море встревоженных людей, половина из которых одета в пижамы. Он кивает мне.
Хорошо. Теперь все здесь.
Я поднимаюсь со стула и поправляю манжеты пиджака. После короткого выступления в зале я переоделся в другой костюм-тройку. Полностью черный. Потому что я заметил, что люди еще больше пугаются, если я ношу черное.
Остановившись на краю помоста, я окидываю взглядом собравшуюся толпу. Некоторые из них слегка отступают назад. Во мне пульсирует самодовольное удовлетворение.
— Добро пожаловать на церемонию посвящения. — Я делаю паузу на несколько секунд, чтобы проверить, не осмелится ли кто-нибудь указать на то, что я сказал им на приветственной речи ранее, что они получат больше информации до того, как это произойдет. Никто не осмеливается. — У нас в Университете Хантингсвелла очень мало правил, но к тем, что у нас есть, мы относимся очень серьезно.
В толпе раздается тихий шелест одежды: кто-то из присутствующих нервно переминается с ноги на ногу.
— Первое правило, — продолжаю я. — Мы не вовлекаем город в незаконную деятельность. Это значит, что если вам нужен алкоголь или наркотики, если вы хотите заключить незаконное пари, если вы хотите, свести с кем-то счеты, или что-то еще, что не является респектабельным, делайте это на территории кампуса.
Поскольку мы делали это уже несколько раз, мне не нужно подавать сигнал лидерам фракций. Как только я прекращаю говорить, они впятером подходят и занимают место перед помостом. Они стоят спиной ко мне, чтобы собравшиеся первокурсники могли видеть их лица.
Подняв руку, я указываю на блондинку слева.
— Это Дженна. Она - лидер фракции алкоголиков. Если вам нет двадцати одного года или вы просто хотите избежать выхода в город и вам нужен алкоголь, обращайтесь к ней. — Я протягиваю руку к кареглазому мужчине рядом с ней. — Это Кеннет, лидер фракции наркоторговцев. Если вам нужны наркотики, обращайтесь к нему. — Я указываю на следующего мужчину. — Это Томас. Он возглавляет группировку громил. Если вам нужно кого-то избить или запугать, но вы не хотите пачкать свои руки, ищите его.
Шок и беспокойство мелькают на лицах нескольких человек, когда они оглядываются по сторонам. Если они думают, что насилия в нашем кампусе не существует, то они сильно ошибаются. Мы просто нашли лучший способ избежать наказания.
Я указываю на рыжую голову рядом с Томасом. — Это Морейн. Она - лидер фракции азартных игроков. Если вы хотите сделать ставку на что-то, связанное с незаконными действиями или их исходами, делайте это через нее. — Перемещая руку, я делаю движение в сторону последнего человека, стоящего перед помостом. — А это Герман. Мы любим называть его Разным Германом. Если вы хотите сделать что-то незаконное, не относящееся к четырем другим фракциям, обращайтесь к нему.