Любовница Его Величества (СИ)
Кати улыбнулась, тряхнула волосами и тихо ответила:
— Нет… все изменилось. Хватит… Никогда… никогда больше, я не буду покорной жертвой, для двух жестоких хищников!
Лев взглянул на свою львицу и оба нагло ухмыльнулись — сила была на их стороне.
— Что безумно заводит в данной ситуации, — произнес Дариан, — так это возможность начать охоту снова!
Катарина знала, что они сильнее, знала, что сопротивляться бессмысленно, но подчиняться более не желала!
— Подержи ее, — не отводя напряженного взгляда от Катарины, прошептала Алиссин, снимая одно из колец, — а я гарантирую, что наша сладкая Катарина сегодня будет о-о-очень страстной!
Рывок и Дариан сжимает в объятиях извивающуюся девушку, которая предчувствуя действия Алиссин, отчаянно сжимает губы.
— Катарина, наивная Катарина, — королева, медленно приближаясь, ссыпала белоснежный порошок на руку, — не каждый наркотик нужно пить.
Король едва успел отвернуться, как Алиссин дунула на ладонь и Кати обволокло облачко пыли. Судорожный вздох… Еще один и королева предвкушающее улыбнулась, медленно начала расстегивать платье. Катарина пошатнулась, взгляд стал рассеянным, дыхание участилось, руки на ослабели, как и ноги и девушка практически упала в объятия короля.
— Все, мой король, — Алиссин улыбнулась шире, — теперь Кати сама будет умолять о любви… Да, Катарина?
Но Его Величество уже не слушал, страстно целую шею не сопротивляющейся девушки и невольно вдыхая остатки белого порошка, он тоже ощущал дикое, неконтролируемое желание и впервые они с Кати дышали и желали в унисон.
— Катарина, — шептал король, разворачивая ее лицом к себе и овладевая податливыми губами, — моя Кати… Жизнь моя, счастье мое, дыхание мое… Катарина…
— Дариан, — любовница впервые выгнулась в его руках от страсти, позволяя его губам соскользнуть по краю ворота, позволяя его рукам нетерпеливо раздевать, сминая ткань, — Дариан… Люби меня, мой король… мой Дариан…
На мгновение Его Величество оторопел от удивления. Кати, его Кати умоляла о любви, стонала в его объятиях, отвечала на его поцелуи…
— Нет, не останавливайся, — шепчет возбужденная красавица и тянется к его губам…
И он не желал останавливаться, не сейчас, и никогда! В это мгновение Дариан понял одно — он жизнь отдаст за то, чтобы Кати действительно любила, чтобы стремилась разделить с ним постель, чтобы стонала от страсти, а не от боли… И пусть сейчас она была во власти дурмана, но как сладок был этот дурман… И он снова целовал ее нежные губы, ласкал ее язык, впервые сплетающийся с его языком, и млел каждый раз, когда слышал, как сквозь стон, она произносит его имя…
— Мой король, — насмешливый голос Алиссин, вырвал его из сладкого плена, — вы тоже вдохнули порошок. Ступайте и выпейте воды, еще лучше чай, а если этого не сделать, ваша страсть извергнется слишком быстро.
— Не желаю, — простонал король, — не желаю останавливаться!
— Когда вы вернетесь, — королева хитро улыбнулась, — она будет желать вас еще сильнее. Это лаандан, он будет усиливать ее желание еще несколько часов. Неужели вы желаете пропустить кульминацию?
Дариан остановился, посмотрел на Катарину с горящим страстью взором, на белоснежную грудь, виднеющуюся в расстегнутом вороте платья, и понял, что ему действительно следует притормозить.
— Займись ею, — приказал король, — я сейчас.
— Нет… — простонала Катарина, с отчаянием глядя ему вслед, но Дариан не поддался эмоциям и покинул спальню.
И едва дверь за ним захлопнулась, Катарина ощутила, как сильные пальцы Алиссин обнимают ее сзади, проникают под платье, ласкают грудь. Снова спальню огласил полный наслаждения стон и королева тихо рассмеялась:
— Ты будешь любить меня, Кати, и только меня… Наш Дарри слишком глуп, чтобы осознать и еще один эффект лаандана — тот, кто получит тебя первым, воцарится и в твоем сердце на полгода как минимум. А потом… мы повторим, да, Кати? И если потребуется, — тон королевы вдруг стал угрожающим, — мы будем повторять до тех пор, пока ты не прекратишь упрямиться!
Кати вздрогнула. Она притворялась с самого начала, пытаясь усыпить бдительность Дариана, но сейчас… сейчас ощущала, что притворству более нет места — все ее тело желало и жаждало прикосновений Алиссин… и это повергало в отчаяние.
«Я не имею права проиграть, — приказала сама себе Катарина и перешла к решительным действиям».
Девушка развернулась сама, обхватила лицо королевы и потянувшись поцеловала Алиссин, вложив все свое нарастающее желание в этот неистовый поцелуй. Как они полетели на постель, королева не поняла, и только замурлыкала от невыразимого блаженства, едва Катарина стянула с нее платье и Алиссин окунулась в прохладу шелковых простыней.
— Я сейчас, — простонала Кати, целуя обнаженное тело своей королевы, — только разденусь…
— Катарина, — блаженно прошептала Ее Величество в ответ.
Кати ощущала эту сжигающую тело страсть, чувствовала, как кружится голова, желала прикосновений к своему телу… Но ненависть была сильнее! Два шага к старинному гобелену, легкое касание секретной панели, которую Дариан закрывал на ее глазах в их первую и такую страшную ночь и путь открыт.
— Катарина! — гневный оклик королевы, она слышала, уже сбегая по проходу. — Тварь!
Добежать до конца, выскочить в своей комнате и набросив черный плащ с капюшоном, захватив небольшой кошелек с золотыми, бежать по коридорам и проходам, на бегу застегивая платье. Катарина знала, как будет действовать! Именно об этом она думала, пока Дариан целовал ее, именно это проносилось в мыслях, когда она дарила ласки Алиссин. Она знала, что перекроют все выходы, а значит, следовала бежать туда, где не успеют сообщить стражникам. Головокружительные лестничные спуски и темные, грязные переходы. Пробегая через кухню, девушка не обращала внимания на кухарок, спешащих приготовить королевский ужин, она бежала к черной калитке, через которую слуги ходили на рынок.
Успела, добежала, степенно прошла, скрыв лицо до самых глаз и лишь оказавшись на улице, побежала вновь.
Из столицы проще всего было выбраться через главные ворота и по центральной дороге, но Катарина знала, что именно там ее и будут искать. И все же было страшно, до ужаса страшно попасть на нож бандитов, которыми с наступлением тьмы кишели темные переулки. Остановившись, девушка огляделась. Даже в быстро сгущающихся сумерках она привлекала внимание дорогой отделкой ее плаща, роскошной тканью. Но под плащом было еще более дорогое, хоть и скромное платье, и Кати понимала, что без плаща ее остановит даже самый тупой стражник. И тут она увидела нищего, старательно кутающегося в грязную серую от пыли, проеденную молью ткань. Преодолев омерзение, девушка сняла плащ и поклонившись протянула его нищему. Это оказалась старуха, которая очень быстро сообразила, что от нее хотят.
— Милостыню решила подать? — спросила нищенка, — Благослови тебя бог, дитя.
Схватив дорогую ткань, старуха спешно заковыляла прочь. С омерзением Катарина закуталась в этот вонючий кошмар, потом вспомнила ужасные сутки в «Сыне ветров» и омерзение значительно уменьшилось. Старательно прихрамывая, девушка двинулась по дороге вниз, следуя к городским воротам.
Горели факелы, тускло освещая проезжую часть, прохожие, кто торопливо, кто степенно, шли по своим делам, а Катарина боялась услышать голос Его Величества позади.
Но внезапно все изменилось — испуганно прижимаются к стенам прохожие, и Кати действует так же, инстинктивно вжимая голову в плечи, едва услышала стук копыт — Они снова охотились вместе — лев и львица! Алиссин с распущенной гривой сверкающих в свете факелов волос, и Дариан, в черном охотничьем костюме, верхом на лошадях, цепко оглядывая прохожих, неслись к городским воротам. Катарина едва дышала, словно спиной ощущая взгляды, когда кавалькада всадников мчалась мимо.
Она поторопилась вперед, чтобы скрыться в темнеющем в нескольких метрах переходе, как вдруг надрывно заржала лошадь. Повернув голову, Катарина увидела, что Алиссин подняла коня на дыбы, разворачивая несчастную лошадь на полном скаку, и сердце замерло.