Я, ты и наша тень (СИ)

Но сейчас главное выбраться отсюда. Покинуть башню, отыскать Хому и вернуться в Лаэрд. А потом… О, моя мстя будет беспощадной. Я так обхаркаю рожу старика за полученный недавно плевок, что он вовек не отмоется! И Торхан тоже получит свое. Гарантирую.
Если бы кто-то из них сейчас увидел бедную пленницу, наверняка сильно удивился, ибо вместо запуганной овечки пред ними предстала б истинная дочь Белоземья, повелительница Теней и отважная карательница мерзких душ.
Ну, по крайней мере, именно такой себя видела я: горящий взор устремлен в глубину комнаты. Глухие стоны порой вырываются вместе с дыханием из груди и согласно вторят шуму волн, что вздымаются, рокочут и с ревом, как вечное и бессильное отчаяние, разбиваются о скалы, на которых воздвигнут этот мрачный и горделивый замок.
Чтобы мстить, надо быть свободной, а чтоб стать свободной надо проломить стену, распилить решетки, разобрать пол. Хм, многовато… Тем более для этого нужно иметь время — месяцы, быть может, годы, а я не хочу столько тут просиживать.
Конечно, первые минуты заточения показались ужасными. Было очень обидно. Эти сволочи обвели меня вокруг пальца, как маленькую, неразумную девочку.
Но мало-помалу я все же смогла обуздать порывы безумного гнева. Нервная дрожь, сотрясавшая тело, прекратилась и настала минута глубочайшего мышления:
— Да какого беса, в конце концов? Неужели и впрямь позволю им обращаться со мной подобным образом? Хома всегда был уверен в «высоком предназначении». Он оберегал и любил невыносимую «человечку», — на этих словах я, конечно же, всхлипнула и, утерев нос кулачком воинственно продолжила. — Не могу подвести его веру в меня. Так что… Держитесь, недруги, выхожу на тропу войны! Звучит возвышенно, что, как нельзя лучше подходит к данному моменту, — резюмировала вся такая самоотверженная я.
* * *
— Ой-ли, ле-ли-лелюшки,
Полетели Тенюшки,
По морям да по степям…
Чтоб ты в муках сдох, Торхан!
Старательно выводила я каждый раз, когда слышала шаги за дверью. Кто это был, конечно, не знаю, но приятно думать, что именно Торхан приходил послушать исполняемые мной оды в его честь.
— Бродят тени за оградкой,
Спи, дедуля, сладко-сладко,
Обхаркаю, как смогу,
Всю могилку старику!
А это уже хвалебная песнь для лысого старого гада. Пусть тоже послушает.
Вот таким незамысловатым способом я старалась скрасить пребывание в келье. Похитители не беспокоили, что впрочем, странно, так как голосок у меня не тихий, горланила громко, вкладывая душу. А для большего эффекта вообще перешла на абсолютно нецензурные куплеты. Жаль, что реакции на эти «пожелания» не видела. Но надеюсь, все были рады и просто стеснялись поаплодировать в открытую.
Одной было скучно. Раньше Хома всегда составлял компанию. Ну, или кто-нибудь из других знакомых Теней. А тут…
— Ты Тала?
Ой… досиделась в одиночестве… уже голоса слышатся.
— Тебя зовут Тала?
Какие настойчивые голоса.
— Ты меня слышишь?
— Отстань ты от нее. Видишь же — молчит, глаза в потолок уперла — значит, не слышит. Это не она. Тала должна уметь слышать всех Теней.
— Но в замке нет других пленников, кроме этой двуногой.
— Давай еще раз проверим.
Голоса замолкли. Оба разом.
Наверняка я схожу с ума. Странно. Может, это колдовство какое? Кто знает, чего можно ожидать от моих тюремщиков.
— Эй! А ты точно не Тала? — вновь уточнил первый голос.
— Она же нас не слышит! — возмущенно напомнил ему второй.
Голоса раздавались прямо около ушей. Сразу с двух сторон.
Я рискнула все-таки повернуть голову и углядела на плече ма-а-асенького паучка. Черненького такого. С восемью ножками.
— В последний раз спрашиваю, — пробормотал он. — Ты точно не Тала?
— Пошли уже отсюда! — на другом плече сидел точно такой же паучишка и нетерпеливо перебирал лапками.
— А-а-а! Паук! Целых два! — завопила я, как и подобает любой нормальной девушке, чем ввергла в искренний и глубокий шок насекомых.
 
Затопала ногами, затрясла плечами, забралась на лавку, убедилась, что страшные членистоногие уже валяются на полу, а я для них недосягаема, и только тогда, успокоившись, изрекла:
— Тала — это я.
— Раньше не могла ответить? — зло произнес один из них, задирая темную головенку.
— Я думала вы ненастоящие, — призналась честно и даже слезла с лавки.
— А мы думали ты нормальная двуногая, — разочарованно протянул второй паучишка. — Хома сказал: «Тала хорошая человечка».
— Хома? Хома⁈ Мой Хома?
Я бухнулась на колени, дабы быть поближе к этим благородным представителям арахнидов и перестала дышать, опасаясь пропустить хоть слово о верном Хоме.
— Твоя тень сейчас в Лаэрде. Скоро прибудет на помощь.
Прямо-таки чувствую, как с каждым словом, во мне все больше и больше просыпается любовь к этим милым паучатам. О боги, неужели я и впрямь подумала «милым»?
— Хома велел наказать тебе сидеть тихо, мирно, не высовываться и не привлекать внимания. А еще он передал так, — членистоногая тень вздохнула поглубже, прокашлялась и неожиданно заорала во всю мощь своих паучьих легких. — «Глупая ты человечка! Я имею кое-шо сказать тебе при встрече! Ты думаешь, что умная, да? Да? Так скажу я вам, что нет!»
Ох, я даже глаза прикрыла от удовольствия, полное ощущение, что Хомочка рядом. Люблю его.
Паучата ушли так же незаметно, как и появились.
Миссию свою они выполнили безукоризненно: передали послание от потерянного Хомы, а также поведали о своей недавней находке: в углу комнаты, за старым обшарпанным комодом, обнаружилась маленькая деревянная дверь.
По уверениям восьминогих это обстоятельство должно быть неизвестно остальным обитателям замка, так как данным проходом пользовались в последний раз много веков назад.
Дверка идеально подходила по размеру какому-нибудь гному… ну или мне… ползком и на коленях, я могла протиснуться в таинственный проем.
— Двуногая, Хома ОЧЕНЬ просил тебя не предпринимать самостоятельно никаких действий и дождаться его прихода, — раз тридцать повторили перед уходом паучата.
— Да поняла, поняла. Буду ждать его тут, — пообещала я, благоразумно умалчивая о первой части наставления.
Я искренне не понимала, что значит «не предпринимать никаких действий». Поймали кого? Меня. Сидит тут кто? Я. Кто сильно-сильно обижен на гадких дядей? Опять же я.
Вопросов больше не имею.
  
Глава четырнадцатая
 
На следующий день я назначила первую разведывательную операцию.
Согнувшись в три погибели, благо отсутствие накладного животика это позволяло, полезла в секретную дверку.
Как и заверяли паучки, там оказался запасной выход из башни.
Прямо за скрипящей дверью начинались узенькие ступеньки ведущие круто вниз. Тут не было привычных оконцев, часто встречающихся вдоль основных лестничных пролетов, не было настенных факелов. Полнейшая темнота.
Шагнув прямо в вековую пыль, толстым слоем лежавшую на холодных ступенях, почувствовала спертый воздух заточения. Боги, да тут и правда, давно не ступало живое существо.
Спускалась долго, осторожно, ощупывая каждый сантиметр неведомого пути. Волнение суетливой дробью раздавалось в висках. Вот еще чуть-чуть и… Но к большому разочарованию, в конце лестницы меня ожидал тупик.
Пальцы ощупали каменную кладку. Как же так? Неужели проход замурован?
Аккуратно поскребла гладкую поверхность кончиками ногтей. Так и есть, чем-то закрыт.
От отчаяния стукнула ладонью по стене и вдруг почувствовала, как боги удачи все разом встали на мою сторону! Надо не забыть поблагодарить их. Если, конечно, время свободное будет. Увы, особым трепетом перед Наивысшими я не отличалась.
Каменная плита чуть сдвинулась в сторону, и легкое дуновение свежего воздуха пробилось в темный мрак лестничного туннеля. Как и ожидалось, коридор венчался заслоном. Не деревянной дверью, как в комнате, наверху башни, а тяжелым валуном, надежно скрывающим проход с этой стороны.