Магия смелых фантазий
– Смотри не капни маслом на фюзеляж, – сказала она, доставая из кармана ключи, чтобы кинуть ему, но Клив перехватил ее руку, сжав запястье длинными сильными пальцами. Их глаза встретились, и у Энди перехватило дыхание.
– Это честь для меня.
– Я не бескорыстна, – проговорила Энди, скрывая смущение. – Оплатишь горючее своей карточкой. – Она было собралась идти, но Клив задержал ее руку в своей на мгновение дольше, кивнул, взял ключи и ушел. Ее обычно теплая ладонь вдруг заледенела.
Скорее из любезности Энди спросила:
– Возьмешь штурвал?
Она не ожидала положительного ответа, но не потому, что Клив предпочитал быть вторым пилотом или не доверял женщинам за штурвалом – в конце концов, его жена была летчиком. Дело в том, что со дня аварии он сам почти не летал. Жаловался, что не хватает времени, что слишком занят административными делами, открывая новый офис на Кипре. Ходили слухи, что даже если ему приходилось садиться в самолет, он занимал место запасного пилота. У него сдали нервы.
Покачав головой, он поднялся на борт, сел и закрыл глаза. Попытка пошутить по поводу платья подружки невесты истощила тему разговора. Радость по поводу приобретения нового самолета казалась неуместной.
Спустя сорок минут, прошедших в полном молчании, Энди приземлилась и вырулила на свою персональную парковку аэродрома «Марлоу авиэйшен». Не дожидаясь благодарности шефа, она спустилась на землю и без промедления направилась к главному инженеру, ожидавшему их на поле. Диспетчер, конечно же, заранее предупредил его о прибытии.
– Привет, Джек.
– Энди… – пожав ей руку и поцеловав в щеку, он обернулся к подошедшему Кливу.
– Здравствуй. Рад тебя видеть, – кивнул он, не успев до конца скрыть шок при виде изможденного лица. В любой другой ситуации Джек отпустил бы дежурную шутку о женщинах-пилотах, а Энди привычно закатила бы глаза, как требовал многолетний ритуал, но вид Клива не располагал к юмору.
– Джек, – коротко приветствовал Клив.
– Мы все приготовили для вас, – заторопился тот. – Энди, тебе будет интересно взглянуть, как мы усовершенствовали последнюю модель «Мэйфлай». – Это была мольба не оставлять его наедине с Кливом, но Энди оказалась бессильна снять тревожное напряжение, исходившее от Клива.
– Мне просто не терпится взглянуть, – сказала она, подталкивая Клива за локоть. Ее поразила реакция на прикосновение: Клив вздрогнул, как от электрического разряда. У Энди перехватило дыхание от жаркой волны, прокатившейся по ее руке и охватившей все тело. Она с трудом удержала улыбку, когда он резко отпрянул.
– Во многом благодаря Энди мы изменили дизайн хвоста, – объяснял Джек по дороге к ангару. – Чем скорее ей надоест жить над облаками и она захочет вернуться в конструкторское бюро, тем лучше.
– Миранда рождена для полетов, – заметил Клив прежде, чем она успела ответить.
– Мое время придет, – усмехнулся Джек с уверенностью. – Какой-нибудь счастливчик завоюет Энди, и она вернется на землю, чтобы начать семейную жизнь.
Торопясь нарушить неловкую тишину, наступившую после бестактного заявления Джека, Энди шагнула к сверкавшему белизной узкому корпусу самолета. На хвосте красовалась стилизованная красно-золотая с черным эмблема преуспевающей компании «Голдфинч Эйр сервисез».
– Он просто красавец, Джек.
Энди повернулась к Кливу за подтверждением, но он оставался безразличным. Уже не в первый раз она подумала, что демонстративная, публичная поддержка репутации «Марлоу авиэйшен» и заказ самолета в компании ее отца были ошибкой.
– Давайте начнем с оформления документов, – предложила она. – Если Имми в хорошем настроении, она предложит нам…
– Надо скорее покончить с этим, – прервал ее Клив, прежде чем она заикнулась о чашке чая.
Тем не менее именно Энди кивала и задавала все нужные вопросы, когда Джек рассказывал о конструктивных особенностях самолета. Главный инженер не пытался скрыть облегчение, когда по громкой связи его вызвали к телефону.
– Придется вас оставить, – сказал он. – Мы почти закончили. Почему бы вам не сделать несколько кругов над аэродромом. Попробовать самолет в деле, так сказать.
– Спасибо, Джек, – ответила Энди, когда Клив промолчал. – Увидимся позже.
– Буду ждать вас в офисе…
Она кивнула и повернулась к Кливу. Он смотрел на самолет. Его лицо напоминало серую, неподвижную маску. Энди не рискнула тронуть его за локоть из страха, что он сорвется.
Словно чувствуя ее неуверенность, он сказал:
– Иди к сестре, займись платьем. Дальше я справлюсь.
– Не думаю, – вздохнула Энди и, не дожидаясь возражений, продолжила: – В таком состоянии тебе нельзя лететь даже на воздушном шаре.
Они стояли, казалось, целую вечность, глядя друг на друга, и вдруг, словно спала пелена, обнажилась вся глубина его горя и отчаяния. Прежде чем Энди успела подумать, протянуть руку, Клив повернулся и, спотыкаясь, вышел из ангара.
Летное поле заканчивалось крутым склоном поросшего лесом холма. Пока Энди приходила в себя, Клив уже стоял у обрыва.
– Стой!
Она догнала его, схватила за рукав. Клив резко повернулся к ней. Ей показалось, что он оттолкнет ее, но вместо этого Клив рванул ее к себе, обнял и прошептал еле слышно:
– Помоги мне, Энди…
Он не называл ее так с тех давних пор, как дразнил ее, поощрял, целовал в темных углах отцовского самолетного ангара, а ее юное сердце замирало и верило, что они вместе полетят к звездам.
Клив дрожал, теряя контроль над собой. Энди обняла его, прижимая к себе, пока он не замер.
– Прости…
Она тронула пальцами его щеку, мокрую от слез.
– Я не могу…
– Успокойся. – Она тронула губами его губы, заставляя замолчать, и закрыла глаза. Клив ответил не прежним горячим и сладким поцелуем, который остался в ее мечтах, а темным, страстным, требовательным. Его поцелуй был полон отчаяния, сломившего защитный барьер, которым она окружила сердце, заглушив тоску страстью к полетам. Она не отступила.
Энди чувствовала его дрожь.
– Энди…
В одном только слове прозвучала безысходная печаль. Энди взяла его руки в свои.
– Ты замерз, – сказала она и повела его вдоль летного поля к воротам и дальше к дому родителей. Отперев дверь, проводила его вверх по лестнице. Там, в своей комнате, полной ее книг, старых игрушек, снов и надежд, она раздела его, разделась сама, и со всей копившейся в ней любовью и страстью – губами, руками, телом она согрела его.
Глава 2
Уставшая, с легким головокружением после качки, Энди сошла на берег с парома, доставившего ее на остров. На пограничном контроле она протянула паспорт офицеру.
– Бонджорно, синьора, – приветствовал он и, глянув на последнюю страницу документа, перевел изучающий взгляд на нее. Вероятно, в древнем порту Сан-Анджело еще две тысячи лет назад с таким же подозрением встречали путешественников, смущая даже самых добропорядочных из них. – Какова цель вашего визита на остров Фьори?
– Я скрываюсь, – пробормотала Энди.
От своей работы, от жизни, от мужчины, которого она полюбила с того переломного мгновения, когда он встретил аплодисментами ее безупречное приземление в сложных условиях порывистого бокового ветра. Она скрывала секрет, который носила в себе.
– Простите?
Энди проглотила комок в горле.
– Приехала в отпуск.
Слова прозвучали неубедительно. Энди понимала его недоверчивость, хотя липкие, стекавшие по спине струйки пота не были вызваны чувством вины.
– Путешествуете одна?
Ну, это как посмотреть… Она кивнула:
– Да. Сама по себе.
– Где намерены остановиться?
– Вилла «Роза», – сказала Энди, глядя, как брови пограничника ползут вверх. – Моя сестра унаследовала дом после смерти своей крестной матери Софии Романа, – пояснила она в ответ на скептический взгляд.
Брови офицера взлетели на самый лоб. Конечно, любовница короля Лудано не очень годилась в крестные, но София пошла в школу в один год с ее бабушкой. Их дружба выдержала все испытания и продолжалась всю жизнь. Когда у родителей Энди родилась четвертая дочь, других кандидатур на роль крестной матери уже не осталось.