Костер и Саламандра. Книга первая (СИ)

— Оставить тебе Тяпку? — спросила я.
Вильма грустно качнула головой:
— Тебе нужнее. Не беспокойся, дорогая: я буду сверять счета и заниматься прочими хозяйственными пустяками, — и улыбнулась.
* * * 
Когда я пришла в наше подземелье, там уже целый консилиум собрался. И им хотелось развернуть свёрток, было очень заметно, — но они меня дружно дождались.
И поздоровались более радостно, чем было бы нормально в связи с текущими событиями.
— Леди Карла, гвардейцы говорят, что мы — настоящие воины государыни! — заявил Ален. — А можно, я уйду? Нас с Байром ждут патрульные, мы хотели осмотреть окрестности Дворца. Может, где-то ещё есть тайники?
— Вы не просто воины, но ещё и герои, — сказала я. — Как же ты не побоялся пятерых взрослых злодеев?
Ален лихо махнул рукой. Его незрячие глаза сияли, как белые опалы.
— Да что там, леди Карла! Они простецы, а я — некромант. Меня прекрасный мессир Олгрен хвалил.
— Мы заглянули в тетрадь, — сказал Байр. — Там странные штуки, леди Карла. Похоже на призывы, но прямых обращений к Тем нет. Непонятно как-то. Но тетрадка была очень грязная.
— Надо думать, если она для Алена светилась злом сильнее, чем артефакт, — сказала я. — Хорошо. Идите, ребята. Мы сейчас будем разбираться.
— А что в свёртке? — спросил Ларс.
— Ладно, — сказала я. — Остановитесь на минутку. Сейчас посмотрим вместе, а потом все разойдутся по своим постам.
Мы открыли свёрток — и я удивилась безмерно. Потому что там были какая-то металлическая штуковина, вроде трубки с набалдашником, и кусок обыкновенной штукатурки.
Кто-то из детей разочарованно свистнул.
— Я-то думал… — протянул Жейнар.
— Чудно, — сказала я.
— А между прочим, мессиры-леди, знаете, что это такое? — выдал Райнор, поднимая железяку. — Это, между прочим, даже интереснее, чем руки славы и прочие средневековые ужасти. Потому что это… как бы сформулировать… корректировка удара.
И все подвинулись поближе.
— Не понял? — удивился Клай.
Я тоже не поняла.
— Вот эта штучка, мой несведущий в технике друг, — это заклёпка, — сказал Райнор. — Корабельная заклёпка. Такую стырить на верфи — вопрос ловкости рук и пяти минут. Этими заклёпками броневые листы крепятся к бортам. А штукатурка, по-моему, с морского фасада Дворца. Ну, просто отбили кусочек.
— Ты хочешь сказать, что этими вещицами нечто наводится на цель? — спросила я. — Всё равно что дать псу понюхать чью-то вещь? Чтобы потом его натравить?
— А динамит тогда зачем? — спросил Байр.
— Э, нет, — возразил Клай. — Ничего в этой тетрадке не было про Тех. Ни слова. Очень странные тексты, это есть, но — ну я вас прошу, леди и мессиры! Вызвать Того — надо быть очень несредним некромантом, а эти поганцы — простецы.
— Дайте тетрадку, — сказала я.
Что поражало воображение — это ощущение общего тона, общего стиля в этих тетрадках, хотя и тетрадки были разные, и почерки в них. Но… эта педантичность, аккуратность примерных учеников… а то и монахов, переписывающих от руки сакральные тексты…
Но при этом совсем другая была тетрадка. Другой посыл.
Если в двух первых обряды были простецкие, я бы сказала — бытовые, житейские, при всей их мерзости, — навести порчу, отвадить, приворожить, защитить вещи от воров, вызвать болезнь — то в этой чувствовалось то самое боевое чернокнижие, о котором мы столько говорили в последнее время. Просто и прямо.
— Вызвать ужас в сердцах многих людей, — прочитала я. — На крылья погибели. Кормить огонь. Смертная хворь людей и скотины… Справочник диверсанта.
— Дайте мне, — Райнор протянул руку, и я отметила непринуждённость жеста, будто он не протез использовал, а живое тело. — Так. А что ты об этом думаешь, леди? Вот: «На боли, на крови, на смертной тоске — велю, приказываю и зову». Для этого им нужен свежий труп и фаза луны. И никаких знаков вообще: ни призыва, ни защиты. Скажи: кого так можно вызвать?
— Так зовут из ада, — сказала я.
— Тот Самый на такое не пойдёт, — сказал Клай.
А у меня в голове начали появляться какие-то проблески.
 
— Не пойдёт демон, — сказала я. — Если уж звать вещи своими именами. А вот… Клай, помнишь тех мотыльков? Сажу?
Клай кивнул и содрогнулся:
— Адские гончие?
— Они, — сказала я. — И тогда становится ясно, зачем нужны штукатурка и железяка. «Пройди через огонь, железо, камень и кровь», потом — взрыв, а через слова и взрыв они вошли бы в мир. И для этого им оставили… подачку эту. Обнюхать.
— Да, — сказал Райнор. — Привада. Кажется, охотники так это зовут.
— Я решила, — сказала я. — Ребята, вы хотели отправиться с патрульными жандармами? Все идут с патрульными жандармами и ищут места, откуда… Слушайте, это все ощущают по-разному. Я почти не чувствую, зато чует Тяпка. Ален видит там рану цвета смерти, — правильно? — у Байра под рёбрами горит… В общем, прислушивайтесь к Дару. И если он как-то особенно отзовётся — обыщите всё вокруг. Место, людей… Подозрительных — в крепость, разберёмся по ходу. Неизвестно, где ещё может шарахнуть, а чистить место, куда выпустили адских гончих, дело трудное, болезненное, и нет никаких гарантий, что никто не пострадает.
— Идут все? — спросил Клай.
— Кроме тебя, — сказала я. — Мы с тобой обшарим сам Дворец. Вампиры за этим присматривают, но — на всякий случай. Тяпка, пойдём!
Мы разошлись — и я уже думала, что мы ведём себя как люди на королевской службе. Как некроманты на королевской службе.
Я ещё подумала: совершенно невозможное дело. Никогда и нигде такого не было.
Ошиблась, что ж делать.
* * * 
День был очень суматошный, нервный и всё такое, но по-настоящему интересное началось к вечеру.
Мы обыскали Дворец так тщательно, как смогли, но в самом Дворце и рядом было чисто. Я зря волновалась — но всё равно очень успокоилась, когда убедилась сама, своим Даром и своими глазами. Мы закончили, когда за окнами начала сгущаться чернильная синева, а во Дворце зажигали лампы, — и присели выпить глоточек кавойе в нашем каземате, в камере, где мы устроили что-то вроде маленькой гостиной для отдыха.
Но я сделала только один глоток, а Клай не успел вообще.
Тяпка, которая бродила где-то по казематам, торжественно втащила в нашу камеру здоровенную крысу.
Клай присвистнул:
— Ничего себе! Молодец, Тяпочка, охотница… Смотрите, живую поймала, не придушила…
— Как-то она странно дёргается, — сказала я. — Тяпка, неси сюда.
Моя милая собака гордо сунула мне крысу прямо в руки. Крыса судорожно дёргала лапами, будто пыталась бежать, но живой её нельзя было назвать даже с натяжкой: крысиная голова болталась на шее, перебитой дужкой крысоловки.
— Реквизит, — пробормотала я, забирая из пасти собаки шевелящийся крысиный труп. — Уже довольно давно дохлая. Окоченение сошло.
— Ребята дурят? — хмыкнул Клай.
Я привычно потянула из крысы следы чужого Дара, чтобы уложить тушку, — но пошло до странности туго: будто кто-то не просто поднял крысиное тельце, но и замкнул в нём каплю Дара, чтобы тельце не прекратило двигаться само собой. Я с таким ещё не сталкивалась.
Крыса упокоилась только с третьего раза.
Клай сдвинул со стола посуду, откинул скатерть — и мы принялись рассматривать тушку.
— Смотрите-ка, леди, — Клай приподнял лезвием ножа крысиную шерсть на боку. — Тут надрез… кажется, в нём что-то есть.
— Не лезь руками, — сказала я. — Если там артефакт, ты его испортишь. Есть же инструменты для вскрытий. Сейчас.
С пинцетом пошло куда проще. Я подцепила уголок артефакта и вытащила его наружу. Кто-то всунул в надрез маленькую плоскую коробочку, вроде тех, в каких светские извращенцы хранят порошок чёрной орхидеи. Мы с Клаем немедленно вскрыли коробочку. В ней обнаружился не порошок, а записка.
Карандашом на листке тонкой бумаги кто-то написал — довольно изящным почерком образованного человека: «Драгоценная Мина! Простите мне нелепый способ сообщить о себе, но никак не могу придумать лучший. Я прибыл в город нынче утром и буду ждать вестей от вас, дорогая племянница, в маленьком отеле на улице Капитанов. Отель называется „Весёлая сардинка“, номер девять. С нежной любовью — дядя Гунтар».