Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

совершенно чёрными, а на спокойном лице отпечаталась такая злость, что я невольно
почувствовал себя не в своей тарелке. — Могли хотя бы позвонить.
— Я звонила, — невинно и очаровательно взмахнула ресницами девушка. — Но ты
наверняка выключил звук, чтобы вам никто не мешал. Как жизнь, Арти?
— Несмотря на все старания Рафаэля — великолепно. — Направившись к Амели и
мимоходом огладив напряжённую спину Мика, я взял протянутую руку и коснулся
кончиков пальцев губами.
Это уже давно вошло в привычку: избалованная дядей, своим единственным
родственником, она вела, по крайней мере очень пыталась, себя как истинная леди. И
у неё почти получалось, если не учитывать только того, что шарм и обаяние сменяли
капризность и стервозность. Тем не менее, своя толика привлекательности была и у
неё. Амели была до черта откровенной во всём, даже если ложь могла бы принести ей
пользу — в ней не было ни капли тщеславия и самодурства. Может, повзрослей она чуть
раньше, девушка осталась бы одна-одинёшенька, ненавистная всем, зато со своей
правдой. Однако мне нравилось, что она никогда не пыталась использовать своё
положение так, как могла бы на самом деле.
Следом явились и остатки компании — Ричард, Лиззи и Риса. Последние две держались
рядом, на грани приличия, и тыльные стороны их ладоней едва не касались друг друга.
Пусть ни о чём и никому сказано не было, но всем уже давно было понятно, что
девушки заняты, даже если они просто сидели по разные стороны стола в кафе и пили
кофе. Ричард выглядел, как и всегда, по-шалопайски, был взъерошенным и довольным.
Что бы ни происходило, с его лица улыбка не сходила ни за что, и мне казалось, что
он навсегда останется мальчишкой — из тех, что любят запускать бумажные кораблики в
ручейках после дождя. Пожалуй, для него бы так было даже лучше.
— Ричи-Рич. — Я хлопнул ему по плечу, а затем отступил на шаг и слегка развёл руки
в стороны. Элизабет посмотрела на меня высокомерно и раздражённо, а затем
расхохоталась и с разбегу прыгнула в мои объятия. — Привет, крошка Лиз. Как салон?
Процветает?
— Иди ты, придурок, — фыркнула она, отпуская мою шею и показывая мне кольцо на
среднем пальце, чтобы затем надеть его на безымянный.
— Серьёзно? — я поглядел на безмолвно улыбающуюся Рису и с почтением кивнул. — Мои
поздравления, дамы. Не припас для вас подарков, уж извините.
— Ты так часто и надолго исчезаешь с наших радаров, что мы потеряли всякую надежду
найти тебя, — обвинительно заметил Ричард, хватая из-за стойки бутылку пива и
открывая её одним лёгким движением мозолистой руки.
Он помогал отцу в автомобильном сервисе, но сам всегда мечтал заниматься пирсингом
и татуировками. И, насколько мне было известно, их совместная работа с Лиззи дала
свои плоды. Нет, девушка ни в коем случае не лезла во внутренности машин. Пожалуй, в них она разбиралась хуже меня, если такое вообще было возможно: по не совсем
понятным причинам я в машинах сразу же засыпал, а потому за руль не торопился. Как-
то Лиз поделилась своей мечтой: ей хотелось, чтобы люди добровольно приходили к
ней, раскладывались в красивом кожаном кресле, возможно, даже обнажённые, и вместе
с тем вопили от боли. Но химию девушка нередко прогуливала в школе, а потому
дантистом стать не получилось, да и за физическое насилие люди почему-то сажали в
тюрьму. Так что маньяк-кромсатель тоже отвалился как-то сам собой. И в один из дней
Ричард имел глупость заикнуться о том, что хочет заниматься пирсингом и
татуировками. «Это больно?», — с лёгким недоверием поинтересовалась Элизабет, а
получив положительный ответ, будто засияла. Кажется, некоторые особо чувствительные
кричат даже от самых простых татуировок. Ричард и Лиззи договорились откладывать
потихоньку на открытие собственного салона, и если последние новости о них были
верны, то им это всё же удалось.
— Я даже рад, что вы нашли меня только сейчас. Последний год выдался на редкость
гадким. — Я взгромоздился на барную стойку. — Не поймите меня неправильно, я рад
 
вас видеть, но к чему весь этот сбор?
— Вы только поглядите на него, — возмутилась Амели, изогнув брови и поставив руки в
бока так, как умела только она — здесь я почувствовал себя ни больше ни меньше как
котёнок, напрудивший «лужу» на хозяйские тапки, — ещё и делает вид, что ничего не
понимает. — Я распахнул глаза шире, надеясь, что это убедит друзей в том, что я
полностью потерял связь с реальностью и мало соображаю. — Ну, хорошо, садись и
внимательно слушай. Только не пропусти ни слова. — И прежде чем я успел сделать
хоть шаг к ближайшему креслу, она закричала: — Мы волновались о тебе, идиот
белобрысый! Или тебе с пигментами забыли мозги выдать?! Ты пропадаешь почти на два
года, исчезаешь отовсюду, дома тебя не видят, где ты учишься или работаешь —
неясно. А теперь вдруг выясняется, что ты сбежал из дома. Этого мало, чтобы мы
примчались сюда, только увидев звонок от Мика?! Существует такое понятие, как
«друзья», и вот мы эти самые дорогие люди, которые заставляют тебя жить. Я не
Микаэлис, и если ты ещё хоть один раз вот так пропадёшь, то клянусь, я позвоню дяде
и скажу, что ты украл у меня сумочку. Тебя из-под земли в тот же час достанут. Ты
меня понял, Акио?
Я ошарашенно кивнул. Как тут было не понять и что ещё оставалось делать?
❃ ❃ ❃
Остатки времени до открытия бара они выпытывали ниточку за ниточкой, выясняя, что
происходит в моей жизни, что успело случиться и как я в целом. Надо сказать, подобное внимание было для меня внове. И в первую очередь мне было не приятно, что
есть такие люди, а неловко, что из-за моих тараканов страдает кто-то ещё. Тогда я
понял одну немаловажную и достаточно простую вещь: если ты собрался что-то делать, то проверь трижды, прежде чем начинать, не повредит ли это кому-нибудь. Потом начал
стекаться народ, и наши задушевные разговоры пришлось ненадолго прекратить. Мик
поставил меня за стойку, сказав, что это — моя аттестация. Жаль, конечно, что он не
дал мне времени на подготовку, но так было даже лучше. Я пока не мог жонглировать
бутылками, крутить шейкер на пальце, да и вряд ли когда-нибудь смог бы. Чёрт
возьми, я даже названия коктейлей не знал, и спасала меня лишь небольшая памятка, буквы на которой были столь крохотными, что прочесть их не помогали даже очки, если
только не лупа! После нескольких обслуженных посетителей Мик прогнал меня на кухню, а сам занял своё законное место.
— Кажется, у вас всё наладилось. — Лиззи рядом со мной тщательно промывала мяту.
— Давно не видела Мика таким счастливым и довольным.
— Надолго ли это, — вздохнул я, следя за приготовлением чесночных гренок. Рассеянно
оглядывая шкафчики, я открывал их один за другим, изучая содержимое, запоминая, прикидывая, где и что лежит, для чего можно было бы использовать. Поглядев на пару
пакетиков специй, я высыпал немного в плошку, где вяло поблёскивало масло с
чесноком. — Я впервые себя таким счастливым почувствовал, знаешь? Как будто более-
менее на своём месте оказался.
— Более-менее? — Элизабет ничем не вы
е казала своё удивление, а только слегка
приподняла брови, откладывая мяту в сторону и доставая из холодильника пакет
лаймов.
— Не сочти меня за дурака или психа, — начал я, оперевшись на столешницу и глядя на
сковородку, — но меня вечно преследует чувство, что всё идёт не так. Что я не там и
не с тем, с кем бы ни был в этот момент, что вокруг всё не то. Мне кажется, что
кто-то безумно тяжело болен, и мне становится плохо от этого.
От нервов я начинал путать слова, молоть чепуху, глаза будто резало от сильного