Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

противно ныли, напоминая о том, что их, вообще-то ушибли. Руки я уже не чувствовал
совершенно, как и спину — её свело судорогой. И чёрт бы с ними!
— Я переложу тебя, — спокойно сообщил он, отодвигаясь и отпуская меня.
Не знаю, от чего именно я закричал в этот момент: от возмущения, что он вынул свою
плоть, от боли, которая скрутила меня, заставляя рухнуть на постель, или же от
облегчения. Нет, Сато и не думал меня развязывать, хотя я не мог и пальцем
шевельнуть, он, в самом деле, поднял меня и уложил. На спину, сын дворовой собаки!
Я распахнул глаза, задохнувшись собравшимся вырваться воплем. Мужчина улыбался
спокойно и прохладно, слегка изогнув бровь. Мне хотелось сказать всё, что я думаю
по этому поводу, но не было сил даже пискнуть лишний раз. Пытался надышаться впрок, и всё ещё был до безумия доволен. За языком в горле чесалось. Такое часто
случается, когда ты болеешь ангиной, кашлем срывая всё нёбо, а затем оно начает
заживать. Это подсуетился дух. Надо сказать, мне было любопытно, имеет ли он
возможность уйти куда-то прогуляться? Или всё время торчит рядом со мной? А если
торчит, то на какой дистанции? И чувствует ли всё то, что чувствую я? Задаваться
какими-либо вопросами во время секса — гиблое дело. Мигом перестаёшь улавливать, что происходит, и пропускаешь что-нибудь. У меня, по крайней мере, так. Сато
приподнял мои бёдра, фактически заставляя опираться на одни только лопатки. Я уже
не чувствовал боли, зато удовольствие кололо со всех сторон, заставляя меня
улыбаться. Поглядев на медлящего Тэтсуо, я повёл бёдрами, недовольно сморщившись:
— Не заставляй меня умолять.
Он осклабился, однако же, просьбе последовал. Проникновение в этот раз прошло куда
легче и принесло чуть больше удовольствия. Я закусил губу, не сдержал стона и
подался ему навстречу, пытаясь упиться наслаждением. В этом, пожалуй, была моя
проблема. Обычно меня за уши не затащишь в постель, как ни приманивай и как ни
соблазняй, но если мне вдруг снесло крышу — пиши пропало. Теперь, когда все
мыслимые и немыслимые границы боли и приличия были пройдены, я уже не думал о том, что ж это за кость хрустит, и как я буду себя чувствовать, когда дух это будет
исправлять. Я остервенело подавался ему навстречу, выгибаясь так, как не мог бы от
себя ожидать. Сато великолепно знал, как себя со мной вести, хотя, может, ему
просто повезло. Он двигался резко, крепко стискивая мои бёдра и загоняя свою плоть
в меня даже яростно. Его предоргазменная лихорадка длилась недолго, и он
отодвинулся, вытащив из меня свою плоть, а затем заработал рукой, кончая мне на
живот. Я же был как будто под наркотиками: ничего не понимал, часто и мелко дышал, содрогаясь всем телом. Губы и язык покалывало, во рту царила сухость, а сердце
колотилось совершенно заполошно. Это потом уже, когда он распутал мои руки и
отшвырнул рубашку прочь, я смог насладиться финалом этого действа. Сато сам
склонился, раздвинув мне ноги, а затем обхватив колом стоящий член губами. После
всего ощущение было блеклым и даже необязательным. Пожалуй, я бы скорее кончил, если бы мне, положим, сломали парочку рёбер. Однако же я не был уверен в том, что
они до сих пор целы.
Повалившись на кровать, я мог только приглушённо застонать и закрыть глаза.
Кажется, даже дышать было невыносимо. Тэтсуо что-то говорил, вытирая руки влажной
салфеткой, затем обтирал меня, но я не мог и слово выдавить или разобрать. Нет, это
не изумительный секс довёл меня до такого. Я чувствовал себя мешком с переломанными
костями. И мне нравилось. Дикое ощущение, безумное. Но я знал, что немного приду в
себя и скоро прибегу к нему за повтором. Просто чтобы ещё раз ощутить его горячие
пальцы на собственной шее.
— Сейчас будет неприятно, — хрипло оповестил я Сато, а после медленно открыл глаза.
— Давай.
Дух рыкнул что-то непечатное, а затем замолчал. Сначала я испугался, что он не
станет меня исцелять, а затем началось это. Если вы предполагаете, что все синячки
 
разом испарились, а косточки чудом встали на место, то нет. Их ломали и вправляли в
обратном порядке. Разом. С таким хрустом, что у меня уши заложило, в глазах
потемнело. От боли я не мог ни дышать, ни стонать, просто лежал, силясь переварить
набросившиеся на меня разом ощущения. Сказал бы, что едва не умер от болевого шока, но судьба-злодейка и тут подложила мне свинью. Осторожно пробуя заново собранное
тело, я сел в постели, оглядел руины, оставшиеся от неё, и встал, побрёл к своему
рюкзаку. Вытащил из него сигареты с зажигалкой, закурил, так и стоя посреди
комнаты, жадно вдыхая никотин. Кончил — закурил, на мой взгляд, самое разумное
решение из всех. После таких скачек милое дело замереть с сигаретой, зажатой между
губ, закрыть глаза, давясь густым дымом и ни о чём не думая. Меня трясло сильно, жутко, и я ничего не мог с этим сделать.
— Это выглядит омерзительно, — авторитетно заключил Тэтсуо, когда я наконец
обернулся к нему.
Мужчина расслабленно вытянулся на постели, закинув руки за голову и рассматривая
меня с почти что плотоядным интересом. Однако лёгкое отвращение осталось в его
взгляде: видимо, он пытался понять, безопасно ли в такой ларец Пандоры совать
собственный пенис. Что ж, мне его печали было не понять, и вскоре я растянулся на
постели, помятый, взъерошенный, уставший, со всё ещё ноющими мышцами, но довольный.
❃ ❃ ❃
Дом был в лучших традициях Японии, из тех, о которых можно только мечтать: тут тебе
и сад камней, пусть и сильно уменьшенный, и небольшой бамбуковый фонтанчик, и
сёдзи, и дворик. Словом, всё то, что представляют себе туристы, когда слышат о
стране Восходящего Солнца. И, собственно то, чего у большинства жителей Японии нет.
Я бы остался здесь, пожалуй, навсегда, просто чтобы слушать воду и наслаждаться
гармоничным спокойствием этого места. После шумной столицы оказаться в подобном
месте — бальзам на душу. Если бы не причина.
Всего час назад я нежился в горячей ванной и, по классике всех ленивых людей, листал книгу. Даже особо не вчитываясь, что же там происходило и о чём вообще идёт
речь. Но, когда ты денно и нощно читаешь новости и форумы в надежде найти какую-
нибудь зацепку, даже просто подержать в руках книгу уже счастье. Я был на той
стадии отходняка от прессы, когда читать ещё не можешь, но, видя литературное
произведение и хороший текст, получаешь оргазм. Условно. Раздавшийся стук в дверь
заставил меня поморщиться. Ничто не вызывает у меня такую же злость, как этот
проклятый звук, когда я греюсь в ванной! Чёрт побери, я зря, что ли, от вас от всех
спрятался, чтобы вы под дверью у меня ныли и задавали вопросы?
Впрочем, Тэтсуо был не из нытиков и не из любителей спрашивать о чём-то: он ставил
перед фактом и сразу же делал, а раз уж решил дёрнуть меня в подобный момент, причина только одна — работа. По факту, это даже работой трудно было назвать. Мы
трудились несколько дней в месяц, а если был пик расцвета сил, обострение иными
словами, то могли даже две недели бегать. Но понятное дело, что с такой занятостью
особо не навоюешь. Акира платил прилично, и мне нравилась идея, что, возможно, я
пущу когда-нибудь эти суммы в дело. Выключив воду, я поднял обречённый взгляд на
дверь, ожидая, пока мужчина скажет, зачем пожаловал.
— Через пять минут жду тебя внизу в машине, надо срочно ехать, — поняв, что я
слушаю, предупредил Сато, а затем послышались его удаляющиеся шаги.
И вот он я, толком не согревшийся, со всё ещё влажными волосами, стою на пороге
самого японского из домов, что мне доводилось видеть, ожидая худшего. Когда ты
воспитываешься среди обычного, даже самые невероятные чудеса не смогут приучить к