Демон в университете магии 2 (СИ)

— Почти, — проронил друг, воровато огляделся, нервно достал из кармана коробочку и открыл её, продемонстрировав содержимое. — Вот, понравится Кузнецовой?
— Милая брошка, — оценил я сверкающее золотом изделие. — А не слишком ли дорогой подарок?
— Дорогой, — кивнул Гришка, спрятав коробочку в карман. — Но я его удешевил. Брошку купил у скупщика, а вот коробочку приобрёл совсем новую.
— Да ты хитрец, — покрутил я головой.
— Ага, голь на выдумки хитра, — улыбнулся он и взволнованно спросил: — Как думаешь, Кузнецова не поймёт, что брошкой уже кто-то владел? На ней есть пара царапин, но если не присматриваться, то заметить трудно.
— Да у неё от вида этой брошки сразу ум за разум зайдёт. Как бы она в обморок от счастья не грохнулась. Не думаю, что ей часто делают такие дорогие подарки. Но ты учти, если подаришь ей эту побрякушку, то сразу же очень высоко задерёшь планку подарков. Впредь ты уже не отделаешься коробкой конфет да цветочками, сорванными на соседской клумбе. Десять раз подумай, нужно ли тебе это.
— Нужно, — решительно кивнул парень и вдруг нервно посмотрел мне за спину. — Артём с Виктором сюда идут. И рожи у них какие-то странные, словно они в штаны нагадили… притом друг другу.
— Лучше и не скажешь, — поддакнул я, глянув на своих недругов.
Те неожиданно мне улыбнулись и приветливо помахали руками. С ума, что ли, сошли?
— Вот что слава-то животворящая делает, — удивлённо проговорил Гришка. — Кажется, мириться идут. Ладно, ты тут с ними разбирайся. А я пойду к лестнице Кузнецову караулить. Хотелось бы, конечно, сделать ей подарок в более романтической обстановке, но я такой не вижу. К тому же вдруг она откажется и ка-а-ак отвесит мне пощёчину? А около лестницы-то мой позор меньше людей увидит.
— Стратег, — иронично восхитился я другом.
Тот взволнованно дёрнул губами и торопливо пошёл к лестнице.
— Доброе утро, — вежливо поздоровался со мной подошедший Артём и, нервничая, почесал кончик носа, украшенный мелкими белёсыми прыщами.
— Да, доброе утро, — вторил другу толстяк Виктор, уже с утра пахнущий потом.
— Доброе, — хмуро кивнул я. — Давайте сразу перейдём к делу. Вы что-то хотели сказать?
— Ага, кое-что важное, — понизил голос Артём, огляделся и свистящим шёпотом выдал: — Ходит слух, что Миронова-младшего переведут в другой университет. Ну, как только он отойдёт от нервного срыва.
— Ясно-о-о, — протянул я и обратился к одногруппникам, словно к своим слугам: — Это всё или что-то ещё?
— Пока всё. Но ежели мы что-то узнаем, то непременно скажем тебе, — с заискивающей улыбкой проговорил Артём.
— Благодарю, — кивнул я, испытывая чувство гадливости. Уж лучше быть честным забиякой, чем вот таким подлизой.
Артём с Виктором ещё раз мне улыбнулись и вошли в аудиторию, постепенно заполняющуюся студентами. А я остался стоять у окна, наблюдая за лестницей.
Кузнецова все не показывалась, из-за чего Гришка волновался всё больше. Зато показался граф Калинин. Он чуть не заморозил меня холодным взглядом и в то же время изобразил широкую дружескую улыбку и громко поздоровался, чтобы слышали мельтешащие по коридору студенты. Чёртов урод продолжает играть свою роль.
Я приветственно кивнул ему и таким же кивком поприветствовал появившуюся Елизавету, грациозно вышагивающую по коридору. Её бёдра так и ходили из стороны в сторону, а грудь призывно подрагивала, будто хотела выпрыгнуть из блузки, расстёгнутой на три верхние пуговички.
— Доброе утро, Миша, — пропела девчонка, белозубо улыбаясь. — Как прошла поездка?
— Замечательно, — отвлечённо проговорил я и увидел Кузнецову. — О, начинается. Сейчас Гришка будет ей дарить подарок.
— Дорогой?
— Золотая брошка.
— Достойно, — оценила Елизавета и тотчас весело добавила: — Интересно, что ему пришлось продать, дабы купить её? Почку? Душу? Чувство вкуса? Хотя за последнее он бы много не выручил. Максимум ему бы дали медяк. И то из жалости. Кузнецова же… ладно, не буду осуждать его выбор, хотя и очень хочется.
— Да-а, о вашем благородстве можно слагать легенды, — иронично проговорил я.
 
— Конечно, я ещё прославлюсь, как самая благородная дворянка, — усмехнулась девушка, кокетливо поправив кудряшки. — Увидишь, Миша, кем я стану лет через пять.
После её слов меня внезапно пронзил холодный меч страха. Я-то уже в ближайшее время могу стать совсем другим. Чёртов падший.
Меня охватил приступ ярости. Благо он не вырвался на волю. Даже бровь не дрогнула. Только взгляд поменялся, но он был направлен на Гришку, дрожащей рукой протянувшего коробочку Кузнецовой, предвкушающе покусывающей нижнюю губу, так что Лиза не заметила изменения, произошедшие в моём взоре.
Кузнецова же поспешно схватила коробку, открыла её и торопливо вытащила брошку, словно рыбак, наконец-то поймавший крупную рыбину.
— Понравилась побрякушка, — насмешливо сказала Елизавета, наблюдая за Кузнецовой, восторженно хлопающей глазами. — Думаю, у Григория сегодня будет… э-м-м… интересная ночь.
— Согласен, — сухо сказал я, глянув на друга. Тот гордо вскинул голову, расправил плечи и выпятил грудь. Мол, вот какой я герой, могущий дарить такие подарки. А уж когда Кузнецова звучно чмокнула его в щёчку, он совсем расцвёл.
— Григорий поплыл. Потерял ты друга, Миша, — с притворной печалью сказала Елизавета и увидела нашу преподавательницу, показавшуюся на лестнице. — Всё, нам пора. Сегодня, как обычно, сядем рядом?
— Угу, — угукнул я, отметив её «как обычно». И с каких это пор это стало обычным? Если так дальше пойдёт, то Лиза захомутает меня раньше, чем я разберусь, кто мне больше нравится: Дымова или Каролина.
Между тем мы с девушкой вошли в аудиторию и уселись на втором ряду. Гришка же с Кузнецовой обосновались на последнем ряду. При этом парень сиял, как лампочка, а девушка что-то постоянно жарко шептала ему на ухо и жеманно хихикала.
И она даже после начала лекции умудрялась что-то нашёптывать Гришке, порой касаясь губками его оттопыренного алого уха. Наверняка и на второй лекции будет нечто подобное. Но меня мало волновало поведение Гришки и Кузнецовой.
Я всю лекцию просидел как на иголках, придумывая, как бы половчее добыть инфу, позволяющую мне взять падшего за горло. Мол, если будешь хреново себя вести, чёрт крылатый, я мигом тебе вышвырну на мороз. И плевать мне на дар. А если мы договоримся на взаимовыгодных условиях, то хрен с тобой, поживи ещё в моём теле, но не буянь.
Благодаря бурной мыслительной деятельности лекция промелькнула, как одно мгновение. Прозвучал звонок — и все высыпались в коридор. А там меня за руку схватил какой-то студент с неприметной физиономией.
— Михаил Волков? — выдохнул он. — Вас декан ожидает в четыреста четвёртом кабинете. Говорит, отнимет у вас минут пять.
— А чего он хочет-то? — спросил я. Но парень уже умчался. Тьфу.
Ладно, схожу и узнаю. Тем более это всего на один этаж выше. Только чего он меня ждёт в каком-то учебном кабинете, а не в своём рабочем? Хотя, может, у него там лекция?
Хмыкнув, я двинулся по указанному адресу, а когда открыл дверь с медным номером четыреста четыре, то увидел пустую аудиторию и Миронова-старшего, стоящего около окна, заложив руки за спину.
— Проходите, Михаил, присаживайтесь, — обернулся он, спокойно посмотрев на меня. — Нам есть о чём поговорить.
— Может и есть, — произнёс я, вошёл в аудиторию и закрыл дверь. — Но я, пожалуй, постою. На лекции уже насиделся. И не надо было разыгрывать этот спектакль.
— У меня мелькнула мысль, что вы можете не прийти, ежели узнаете, что я желаю с вами поговорить, — сказал Миронов-старший, оценивающе посмотрев на меня.
— С чего бы это? Намекаете, что я трус?
— Нет, что вы? Я убедился, что вы не трус. Да и мой бедный младший брат в этом убедился. Очень крепко убедился. Его настиг нервный срыв, но всё к тому и шло. У него сложные отношения с отцом, матерью, да и со мной. Так что вы лишь частично виноваты в том, что случилось с моим братом…