Гонщик 2 (СИ)

В зеркальце заднего вида мне был виден Игнатьев, который умудрялся, не отрываясь от руля, что-то черкать в блокноте. Чувствую, в вечерних «Ведомостях» я с «Молнией» опять буду на всю третью полосу.
Когда мы подъехали к ипподрому, ушлые иподромовладельцы, очевидно, предупрежденные заранее, принялись продавать билеты на вход — разумеется, пропустив три наших экипажа бесплатно. И пока мы размещались на привычных местах неподалёку от старта, пока готовились к заезду, центральная часть поля оказалась плотно заставлена мобилями горожан, а трибуны были заполнены как минимум, наполовину. И народ продолжал прибывать!
Благословенное время! Всех источников информации — пара ежедневных газет. Радиовещание отсутствует, телевидения нет даже в проекте. Из развлечений — лошадиные бега, гонки мобилей и, иногда, гастроли столичных театров. И тут внеплановое зрелище. Как такое можно пропустить! Тем паче, что не в Москве, не в Питере, а здесь, в Тамбове, в заштатном, в общем-то, городке, пусть он хоть трижды губернский центр.
Ко мне подошел распорядитель от ипподрома.
— Господин Стриженов, не могли бы вы чуть отложить вашу демонстрацию? Хотя бы на полчаса. Неожиданно много людей желают взглянуть на заезд вашего нового аппарата.
— Делитесь, — пожал я плечами. — Вы решили сделать на мне кассу, так что я хочу быть в доле. Согласитесь, без меня и моей «Молнии», вы не заработали бы сегодня и полушки.
— Вас устроит пятнадцать процентов? — вежливо спросил распорядитель.
— Половина, не меньше. Если вы думаете, что это много, я могу просто уехать и оставить вас наедине со всеми этими людьми.
— Я должен посоветоваться.
Распорядитель вернулся через десять минут.
— Мы согласны.
— В таком случае, и я согласен подождать. А пока будьте любезны, сделайте объявление для публики, объясните им причину задержки.
Ждать в итоге пришлось целый час. Поглядеть на «Молнию» возжелал самолично губернатор. Трибуны ломились, шустрые торговцы обносили собравшийся народ напитками и закусками, зарабатывая свою денежку. Наконец, губернатор вместе с семьёй поднялся в ложу для важных персон и с этакой начальственной ленцою кивнул головой, дозволяя приступать.
Я окинул взглядом трибуны. На многих местах поблескивали стеклышки биноклей, а то и древних подзорных труб. Публика ждала представления, и я намеревался таки его дать. Натянул краги, надвинул гогглы, уселся в кресло. Николай Генрихович поднял клетчатый флаг. Трибуны замерли. Старт!
Я не ждал чего-то особого по сравнению с предыдущими испытаниями. Но «Молния» нынче удивила даже меня. Стремительный старт, уже почти привычный, сверхбыстрое по нынешним меркам прохождение поворотов и скорость, скорость, которой мне до сих пор так не хватало.
На четвертом повороте четвертого круга я позволил себе пошалить и ввел мобиль в занос. Сейчас это — предвестник катастрофы, техника дрифта еще не освоена даже ведущими гонщиками мира. Трибуны дружно ахнули, а я, весь такой молодец, аккуратно выправил мобиль и через несколько секунд эффектно затормозил на финише.
Публика просто взревела от восторга. И мне это, черт побери, понравилось. Да, если мои новые мобили будут такими, их купят все до единого и попросят ещё.
День мне понравился: мы опробовали новый мобиль, продемонстрировали его публике, да еще и заработали. Не очень много, но не сказать, чтобы мало. Деньги эти я поделил пополам. Половину оставил себе, половину отдал Клейсту. Тот пытался, было, отказаться, но я его убедил:
— Николай Генрихович, я знаю, насколько большие расходы вы несете сейчас, когда на вашем иждивении оказалась молодая прекрасная женщина, не слишком привыкшая к экономии. И знаю, насколько большие траты предстоят вам в скором времени. Так что возьмите. Это нам с вами премия за всю проделанную работу.
Наши показательные выступления имели еще одно последствие. На другой день после ипподромного триумфа ко мне прикатил купец первой гильдии Игнатьев собственной персоной. Он не стал разговаривать долгие разговоры, а, как человек современный и ценящий время, сразу перешел к сути:
 
— Владимир Антонович, признаться, последний наш разговор вызвал среди моих товарищей изрядный скепсис. Чего греха таить, я и сам решил было, что вы похваляетесь впустую. Но то, что вы показали вчера на ипподроме, решительно всё меняет. Сам я, к сожалению, там не был, а вот иные мои компаньоны видели вашу демонстрацию. И были впечатлены настолько, что мнение своё поменяли на полностью противоположное. И, раз уж я до вас добрался, не откажите мне в малой просьбе — посмотреть ваш удивительный мобиль.
Я пожал плечами:
— Извольте, Иван Платонович.
Купец обошел «Молнию» кругом, погладил полированные панели кузова, потрогал хром решетки радиатора, с моего разрешения посидел за рулем и сошел на землю с видом человека, только что побывавшего на небесах.
— Владимир Антонович, компаньоны доверили мне окончательное решение, — сообщил он мне, — и вот вам моё слово: мы согласны. Надо будет определить, какие детали вам будут потребны, и уже сейчас приниматься строить заводы.
— Только учтите, Иван Платонович, что первичную переработку сырья делать лучше всего там, где происходит его добыча. Чтобы везти для обработки, скажем, не медную руду, а уже готовую медь в слитках.
— Ну, Владимир Антонович, с этим уж как-нибудь сладим. Чай, не лаптем щи хлебаем, и слова умные нам тоже ведомы. Логистика!
С этими словами купец воздел к небу указательный палец и, рассмеявшись, принялся прощаться.
В местных «Ведомостях» вышла большая статья с фотографиями. Полагаю, все те, кто не побывал на ипподроме, скупили по экземпляру. Сразу на ум пришли цветные глянцевые плакаты. Я отметил себе: надо заглянуть в типографию. Вдруг имеется возможность заказать глянец? Пусть и черно-белый, но качественный и большого формата. Сколько тысяч подростков, а то и молодых людей захотят украсить комнату изображением «Молнии» вместо натюрмортов и пейзажей? Да чем чёрт не шутит, могут и девицы увлечься этакой красой. Госпожа Анастасия Клейст живой тому пример!
Но этим дело не ограничилось. Уже в среду прискакал Игнатьев-младший, притащив с собой номера «Санкт-Петербургских ведомостей», «Московских ведомостей» и всяких прочих новостных листков из разных губерний. И везде, в каждом была перепечатана статья нашего журналиста.
— Что, Федор Иванович, ваш редактор, поди, шампанским до икоты упился?
— Не, наш редактор по мелочам не разменивается. Он по коньячку ударяет, вот уже третий день как.
— Понятно, спасать надо человека. Но премию-то хоть выдал?
— А то как же! И ждет меня дальняя дорога на Императорскую гонку. Буду освещать её прохождение для тамбовских обывателей. И поэтому сразу хочу напроситься к вам в компанию, чтобы совместно ехать в Питер. И дорога будет веселее, и я какой-никакой материал соберу.
— Отчего же нет! Ваша компания вполне устраивает и меня и, склонен думать, моего механика.
— Тогда сообщите мне, на каком поезде вы решите отправиться, чтобы я заказал билеты на него же.
— Разумеется.
Весь май был занят хлопотами. Нужно было направить письмо в комитет, организующий гонку и, кстати, внести приличного размера взнос. Нужно было еще на раз перебрать «Молнию», заказать билеты на поезд и, непременно, оплатить перевозку мобилей. Нынче с нами ехало целых три аппарата: две молнии, первая и вторая, и большой фургон. Фургон был нужен для перевозки как раз второй «Молнии». Мне не хотелось прежде времени демонстрировать мобиль зевакам или, тем паче, провоцировать заторы на нашем пути. Собственно говоря, её изначально, еще у нас в доме, закатили в этот фургон и как следует закрепили. В фургоне и грузили на железнодорожную платформу.
Нас провожали с цветами. Как-то не рискнули ни «Успех», ни «Скорость» выступать на Императорских гонках. «Успех» и вовсе зачах, и я не был уверен, что он сможет протянуть еще хоть сколь-нибудь продолжительное время.