Пятничный я (СИ)
— Чисто дети малые, — рявкнула рыжая магесса, и Яннис втянул голову в плечи, и правда со стыдом чувствуя себя карапузом, напустившим в штаны в двух шагах от горшка.
Еще раз приладившись, он потянул за разом напрягшуюся струну. Марика, видимо почувствовав это, сжала пальцами виски мэтра Шуппе, предварительно сдернув с него мешавшие ей очки. Яннису тут же стало легче тянуть, да и струна как-то ожила, отмерзла, завибрировала… А еще через минуту магистр дернулся, зашарил вокруг руками и наконец-то распахнул глаза.
— Драконовы боги! — пролепетал он и резко сел, едва не стукнув магессу лбом прямо в нос.
— Они тут ни при чем, — отрезала Марика и встала. — Боги идиотам не помогают. Естественный отбор, так сказать.
— Ой! — сказал Шуппе и зашарил вокруг себя еще энергичнее.
Яннис, смекнув, что мэтр ни черта не видит без своих окуляров и, наверняка, ищет именно их, сунулся ближе и подпихнул очки под руку Шуппе. Тот тут же ухватился за них, как утопающий за соломинку, и нацепил на нос, немедленно став похожим на только что проснувшуюся сову.
— Я… Что это было?
Яннис объяснил. Шуппе покачал головой и, кряхтя, поднялся. Марика по-прежнему следила за ним сощурившись и с явным презрением.
— А еще называется — сильнейший маг военной Академии! Магистр! Член Совета! А ведете себя, как… как Яннис, которому еще до совершеннолетия ехать и ехать.
Магистр покашлял, повертел головой так, словно норовил привинтить ее обратно покрепче, снова покашлял и, наконец, решился присесть в свое кресло.
— Я прошу прощения, но я… А вы кто?
У Марики сделалось такое выражение лица, что Яннис просто-таки услышал, как она отвечает: «Сарим в пальто!», но магесса оказалась человеком куда более сдержанным.
— Меня зовут госпожа Марика, я лекарь с магическим даром, и вы, мэтр, вроде как, высказывали желание со мной познакомиться.
— Ой! — повторил Шуппе и вскочил. — Я… Я прошу про… Драконовы боги! Но как вы здесь оказались?
Шуппе обвел взглядом помещение, словно желая еще раз убедиться в том, что ему не привиделось, и он по-прежнему в своем кабинете в Академии.
— Я привел, — сунулся Яннис. — Вы после нашего последнего эксперимента бахнулись в обморок. Да такой, что я вас привести в себя не смог. Вот и поскакал за госпожой Марикой.
— И очень вовремя поскакал, — вклинилась магесса. — Еще бы немного, и вам бы, многоуважаемый мэтр, была бы крышка.
Шуппе передернулся и обхватил себя руками за плечи. Его явно знобило. Марика тут же сменила гнев на милость, покопалась в своей объемистой лекарской сумке и, выхватив из нее новый флакон — надо признать, не по-аптечному большой по объему, — подала мэтру.
— Один глоток.
— Что это? — Шуппе откупорил пробку, принюхался и опять передернулся.
Марика мстительно усмехнулась.
— Лучшее лекарство от всех болезней. Пейте.
Шуппе немного помялся и хлебнул. Глаза у него тут же заслезились, горло перехватило. Он закашлялся, а после протянул бутыль Марике и кивнул.
— Вы правы, — голос его прозвучал сипло. — Средства лучше горлодера еще никто не придумал.
Брови Марики взлетели вверх в очевидном изумлении.
— А вы откуда?..
Шуппе усмехнулся смущенно и взлохматил свою и без того кудлатую шевелюру.
— Ну какой автор не узнает свое детище?
— Так вы?..
Шуппе помялся, вздохнул, покосился на своего студента, потом на Марику, а после сделал приглашающей жест рукой. Эту дверь, ведшую куда-то из кабинета мэтра Шуппе, Яннис приметил давно, но за нее ему попадать не доводилось. Теперь же магистр, предварительно сняв охранное заклятие, провел Марику и пристроившегося следом курсанта в святая святых. Пахло здесь так, что майор Иртеньев внутри Янниса ностальгически выдохнул и со свистом втянул в себя более чем характерный аромат сивухи. На него накатили воспоминания.
Сам Саша Иртеньев рос в большом городе, а вот на лето его всегда отправляли в деревню к бабушке. Старушка, несмотря на возраст, была энергична и деловита. И даже, как выяснилось позднее, имела свой бизнес. Ночами к ней в окно постоянно скреблись. Как-то проснувшись раньше бабушки и сунувшись посмотреть — кто? — Иртеньев чуть не помер со страху. Из окна на него смотрело что-то ужасное — синее, перекошенное и лохматое. От ужаса мальчик заорал, кинулся бежать куда глаза глядят, но натолкнулся на бабушку и спрятался за нее. Старушка же просто выдала заоконному кошмару двухлитровую пластиковую бутыль в обмен на хрусткую купюру, а уж после принялась успокаивать ревущего белугой внука.
— Ну что перепугался-то, Саш? Это ж Григорич. Не узнал? И правда — допился уж так, что сам себя не узнает. Алкаши… Что с них взять?
Бабушка тогда уложила его обратно в кровать, в ней Иртеньев еще немного поплакал по инерции, а потом все же заснул и снилось ему что-то неприятное. И только лет через пять он узнал, что его бабуля — главная в селе самогонщица, и за продуктом ее производства после того, как закрываются магазины, ходят все, кому не хватило. Так вот, в пристройке, где и стоял бабушкин самогонный аппарат, пахло в точности так, как у мэтра Шуппе в его тайной комнате. Правда, выглядело у него все более солидно. У бабули Иртеньева аппарат был самым простым — здоровый котел с брагой литров на сорок, соединенная с ним медная спираль «холодильника», лежавшая в корыте с ледяной проточной водой и большая бутыль, в которую часто капала идеально прозрачная жидкость… Здесь же был устроен целый невероятно пафосный агрегат… Но капало из него так же бойко.
Шуппе шагнул ближе, подставил под капли палец, облизал его и кивнул удовлетворенно. Процесс явно шел как надо. Марика пораженно покачала головой. Яннис хмыкнул. К нему уже обращались те самые стражники, которые его допрашивали после самого первого его магического расследования. И как раз просили найти проклятого самогонщика, который подло нарушает государственную монополию на алкоголь. Яннис честно попытался и с удивлением понял, что не может — словно упирается в какую-то плотно сплетенную стену. Теперь стало понятно — в какую именно. Той самой стеной, которая не пустила его дальше, стала магическая защита, наложенная и регулярно подпитываемая мэтром Шуппе. Тогда он сильно удивился. Теперь все было понятно — разве ж он, желторотик, мог пробить или как-то распутать то, что возвел вокруг своего тайного увлечения сильнейший маг военной Академии страны?
***
В тот день, когда курсанты сдавали последний экзамен, после которого у тех, кто все ответил успешно, начинались каникулы, Яннис пребывал в самом мрачном настроении. В отличие от Джонаса, который так радовался скорому отъезду домой, что и смотреть на него от зависти было противно. Во второй половине дня Яннис проводил его за городские ворота, где в ближайшем лесочке самого обычного «бедного студента», отбывшего из Академии с небольшой сумкой и на ленивом пегом сариме по кличке Бочка, ждал целый эскорт.
Яннис тепло простился со своим соседом, все-таки расцеловавшись с ним перед расставанием, а после крепко хлопнув по спине. Джонас махнул ему рукой, лихо гикнул и поскакал к поджидавшим его людям. Яннис еще успел увидеть, как Джонас спрыгнул с сарима рядом с глухо зашторенной каретой, дверца ее распахнулась, из нее высунулась здоровенная, словно совковая лопата, рука и втянула радостно засмеявшегося курсанта внутрь. Яннис вздохнул, чувствуя себя невероятно одиноким и несчастным, развернул своего сарима и неторопливо потрусил обратно к воротам.
Но добраться туда без остановок ему не дали. Когда до городских стен оставалось метров пятьсот, Яннис услышал за спиной нарастающий стук копыт. Он обернулся и увидел, что его нагоняет всадник, закутанный во что-то вроде восточной куфии — лицо было скрыто тканью так, что на виду оставались одни темные внимательные глаза, да длинная черная коса, которая свешивалась через плечо на грудь.
— Погоди, мальчик! Тебе просили передать.
Всадник протянул Яннису небольшой сверток, перевязанный бечевкой. Внутри оказалась коробочка, а в ней перстень, украшенный здоровенным голубым камнем в центре и россыпью мелких бело-блескучих камушков вокруг него. Яннис поморщился.