Затерявшийся в кольце бульваров
Она уже давно остановила машину и сейчас сидела и плакала, глядя невидящими глазами в глубь улицы. Дорин с грустью глядел на жену, потом взял ее руку и положил ладонь себе на щеку.
– Это самое обидное, самое гадкое во всей этой ситуации, – Лена сама взяла его за руку, вытерла об нее лицо, – чувство полного бессилия. Тебя употребили, а ты ничего не можешь сделать.
– Вот поэтому я и должен его достать, – Андрей осторожно вытер ей слезы, – чтобы моя жена не чувствовала себя бессильной, чтобы я не просыпался по ночам от тоски, чтобы моя дочь меня не презирала, а сын смотрел мне в глаза и не отворачивался. И я придумаю как. Сам не придумаю – Маркиза попрошу.
– А может, киллера нанять? – робко спросила Лена. – Нет, это слишком легко. Раз – и умер. А может, нанять трех бандитов, чтобы они его сделали… Как это говорится? Наседкой?
– Петухом, ты имела в виду? Наседка – это стукач, которого подсаживают к другому заключенному, чтобы он у него все выведал.
– Видишь, у тебя, похоже, и знакомые такие есть, раз ты все знаешь. Или Гришку попросим, он обязательно кого-нибудь найдет.
– Это что же у меня здесь за организатор преступного сообщества образовался? – Андрей обнял жену, прижал к себе. – Значит, ты пыталась меня отговорить, а сама планы мести вынашивала? Так нечестно.
– Да уж, из меня организатор, – Андреевская опять завела «Ауди» и вывела машину на проезжую часть. До дома оставалось всего ничего. – ЭТО я только так, хорохорюсь. Митя, видимо, решил, что он не Вол, а Волк, но и на волка медведь найдется. Должен найтись.
– Понимаешь, в этой истории не все до конца ясно. – Андрей опять сполз по сиденью вниз, устроив себе некое подобие «окопа», одну руку оставив у жены на колене. – Он ведь почему сегодня так нас прессовал? Ему надо подпись получить, что мы не имеем претензий, иначе американцы такую программу никогда не купят. Это у нас за моральный ущерб десять тысяч рублей присуждают, а там и десять миллионов долларов легко впаяют.
– А может, американцы ему деньги и дали?
– Не верю, как Константин Сергеевич, – отрицательно покачал головой Дорин. – Они, конечно, такую программу купят, уж больно идея хороша…
– Просто прелесть, что за идея.
– Нет, в самом деле, идея – богатая. Гадкая, подлая, но богатая. Поставить реального живого человека перед труднейшими проблемами и посмотреть, как он будет на них реагировать. Не как в спорте, когда проблемы придуманы самим человеком. И не как в альпинизме, когда человек ищет себе проблемы, понимает их, готовится к ним. Ты знаешь, Маркиз рассказывал, что вся эта геологическо-альпинистская романтика, которой нас так пичкали в детстве, есть просто бегство от жизненных проблем. Подмена проблем существования проблемами выживания.
– Смешно. – Лена уже почти улыбалась.
– А такая идея, как у Вола, американцам должна понравиться – они себя ощущают хозяевами всего, а тут еще и создавать новую реальность, тестировать ее и побеждать – ощущение почти Божественное. Или смотреть, как другие побеждают, что по большому счету – одно и то же. Но они возьмут такую передачу только в чистом виде, чтоб ни у кого никаких претензий не было и быть не могло.
– Тогда, может, он свои деньги вложил?
– А сколько получает ведущий программы, даже очень успешный?
– Не знаю.
– И я не знаю, но не больше десяти тысяч долларов в месяц. Поэтому на твой вопрос – привет от Константина Сергеевича, – усмехнулся Андрей. – Здесь деньги другие – помятый «Мицубиси», пять тысяч долларов залога за книги, недешевая, уверен, танцовщица Эллери, ребята, которые выносили меня от «Божьего одуванчика». Потом, я так понял, что он библиотеку выкупил. Я уже не говорю про многодневную слежку, прослушивание, множество кинокамер, приборы для ночной съемки. Нет, это десятки тысяч долларов.
– Тогда кто же?
Лена начала притормаживать у своего дома в поисках места для парковки.
– Не останавливайся, – вдруг сказал Дорин странным голосом, – езжай прямо и поверни за угол.
– Что случилось? – не поняла Лена, но команду выполнила. – Ты что, кого-то увидел?
– В машине сидит человек и курит, – сказал Андрей, медленно «всплывая» из своего «окопа». – Объясни мне, зачем человек сидит в полпятого утра в выключенной машине и курит? Похоже на наружное наблюдение.
– У тебя паранойя.
– Может быть, – согласился Дорин, – но я в последнее время привык доверять своим ощущениям. У тебя есть здесь аптечка?
– Ты поранился?
– Нет, хочу замотать голову бинтом, чтобы ухо не видно было. Поможешь?
– Ты это всерьез?
– Абсолютно. Так замотаешь?
– Андрей, ты сошел с ума.
– Не буду спорить. Поможешь?
Лена тяжело вздохнула, посмотрела на Дорина.
– У меня другое предложение. Я тебе оставлю свой телефон, все деньги, какие есть, и пойду одна. Если меня не тронут, а я в этом уверена, я тебе сверху позвоню и ты поднимешься. Если я не звоню – сматывайся и прячься. Со мной ничего не может произойти, а где тебя искать, я теперь знаю. Хотя это все – полнейший бред.
– Нет, сделаем немного по-другому. Телефон ты оставь себе, если тебя заберут, то никто тебе аппарат не даст, чтобы ты позвонила адвокату или Гришке. А я просто посмотрю из-за машин, и если ты пройдешь, – пойду следом.
– Как хочешь.
Лена достала кошелек, отдала все деньги Дорину, взяла в руку мобильник и двинулась в сторону подъезда. Андрей открыл багажник, достал оттуда старую куртку, которую одевал, если приходилось в дороге менять колесо. Затем он дошел до угла и осторожно высунул голову.
Андреевская уже почти дошла до подъезда. Дорин хотел было последовать за ней, когда увидел, что замеченный им ранее человек вышел из машины и направился к ней. В руках у него появилось что-то красное, и он показал это Лене.
ГЛАВА 44
Отойдя, скорее отбежав от дома больше чем на километр, Дорин вошел в парк и, найдя стоящую на отшибе лавочку, присел на нее, чтобы понять, что происходит. В том, что искали именно его, он почему-то не сомневался. За что? Кто? Сейчас это не имело особого значения.
Важно было, что он на свободе, причем в гораздо лучших условиях, чем когда участвовал в Митиных «экспериментах». Во-первых – опыт, во-вторых – деньги, в-третьих… Что в-третьих, он не придумал…
Напряжение спало, и его опять стало клонить в сон. Куда сейчас двигаться, он знал, это, наверное, и было – в-третьих. Котельная Маркиза стала за эти дни его вторым домом, и он даже чувствовал укоры совести, что не попрощался вчера с другом лично, а просто передал ему привет. Он все равно хотел сегодня заехать, а теперь, получается, и не просто заехать.
Отсюда до котельной километров двенадцать ходу, если отдыхать – часа два с половиной, от силы три. Ребра уже почти не болели, но в сон клонило очень сильно. Решение простое – поспать пару часиков – и в путь.
Андрей уже расположился на лавочке отдохнуть, но вдруг опять сел и хлопнул себя по лбу. Какой же он идиот, ведь у него же теперь есть деньги. Он вытащил то, что дала ему жена, пересчитал: шестьсот пятьдесят долларов и две мятые российские десятки. Все рубли Лена отдала сегодня, точнее уже вчера, вечером в клубе, и сейчас Дорину их было нестерпимо жалко.
Но у него должны быть и свои, которые вернул ему Вол. В другом кармане обнаружились еще восемьсот долларов и шестьдесят рублей. Дорин вспомнил, что действительно неделю назад, после расчета со «старичком-одуванчиком» у него российских денег почти не осталось.
Восемьдесят рублей по ночному тарифу – явно мало. Где-то должны быть круглосуточные обменники, но где? Наверное, в ночных клубах, казино, супермаркетах такие услуги были, но где в этом районе клубы и казино, он не знал. Супермаркет, правда, был, но закрывался в двенадцать ночи. Как-то так жил Андрей в последние годы, что менять деньги по ночам ему было ни к чему.
Получалось, что он вернулся к тому же, с чего начал: деньги есть, но их нет, во всяком случае до утра, когда откроются обменники. Можно попробовать получить с ночного бомбилы сдачу, но вероятность этого крайне невелика. К тому же человек, расплачивающийся ночью долларами, привлекает внимание и запоминается, а это не входило в планы Дорина. Если ищут его, то ментам ничего не стоит пройти с тотальным опросом, и кто-нибудь его вспомнит. Известно, что многие из ночных водителей постукивают на Петровку или местным операм.