Карта на коже (ЛП)
Кит шел за двумя мужчинами, и думал, не забрел ли он на съемочную площадку. Ему в общем-то нравилась архаичная манера поведения сэра Генри. Просто он не мог себе представить, что когда-нибудь ему доведется услышать слова «Моя карета ждет», а самое главное — карета действительно ждала.
Надо сказать, она оказалась довольно крупным транспортным средством, с закрытым пассажирским отсеком и большими окнами. По случаю хорошей погоды окна были открыты, и, устроившись напротив старших, Кит с удовольствием поерзал на роскошной кожаной обивке сидения. Дверь закрылась, кучер взмахнул хлыстом, и вскоре они уже мчались по темным улицам Олд-Лондон-Тауна под ритмичный стук копыт пары крупных гнедых кобыл. Довольно приятный способ путешествия, подумал Кит, все больше ощущая себя хоть и мелкой, но все же королевской особой. Вслед за этой мыслью пришла другая: все это ненастоящее. Эта мысль неизбежно привела к третьей: ты упал и стукнулся головой о камень, очнешься в больнице через три недели с трубками в носу и проводами, идущими из головы.
А что? Объяснение куда проще, чем то, которым его потчевал Козимо. Нельзя же в самом деле признать, что все это происходит по-настоящему. Но лошади, честно говоря, хороши.
ГЛАВА 6. Как получить апостольскую ложку
Карета прогрохотала по темным улицам чужого Лондона, колеса с железными ободами подпрыгивали на булыжной мостовой, и, наконец, остановилась возле ветхого домика с соломенной крышей на тесной улочке.
— Джентльмены, прошу немного подождать, — сказал Козимо. — Это минутное дело. — Он вышел и поспешил к грубой дощатой двери, на которой висела табличка с корявой, сделанной от руки надписью: ТОМАС ФАРРИНЕР, ПЕКАРЬ.
Оглядевшись, Козимо постучал. Когда это не дало результата, он подобрал булыжник и стал колотить в дверь так, что она затряслась и заскрипела ржавыми петлями. На этот раз толк был. Из-за двери донеслось недовольное бормотание "Иду, уже иду! Кого там несет?», дверь открылась и на пороге возник заспанный человек.
— Извини, добрый человек, что беспокою в такой поздний час, — сказал Козимо. — Но мне нужен хлеб.
— Закрыто! Не видишь, что ли? Ты же меня разбудил!
— Я искренне извиняюсь и прошу прощения, — невозмутимо отвечал Козимо. — Но, раз уж ты проснулся, могу я купить хлеба? Подойдет любой старый хлеб.
— Э-э, ладно. Подожди немного, — проворчал пекарь Томас. Он прошаркал обратно в дом и вскоре появился с круглым хлебом. — Вот. С тебя полпенни.
— Добавлю за беспокойство, — Козимо порылся в кармане и протянул мужчине пару монет по одному пенни. — Можешь не благодарить.
— Тьфу! — сплюнул пекарь и захлопнул дверь.
Козимо вернулся к карете с хлебом под мышкой.
— Этот годится, — пробормотал он себе под нос, влез в карету и крикнул: — Поехали!
Когда карета тронулась, Кит задумался над смыслом сцены, свидетелем которой он только что оказался. Ничего не придумав, он спросил:
— Что это было? Зачем вам понадобился черствый хлеб? Хотите съесть?
— О, это? — Прадед взглянул на свое приобретение. — Нет, это не для меня.
Он взял хлеб, приоткрыл дверь и бросил кучке бедно одетых женщин, стоявших возле фонаря, крикнув: «Эй! Держите! Даром!». Одна из них поймала подачку и тотчас принялась делить на всех. «Спасибо!» — крикнула она вдогонку, улыбнувшись щербатой улыбкой.
— Стало быть, ты не помнишь ничего из того, чему тебя учили в школе? — иронично поинтересовался Козимо.
— Ну, кое-что помню, — смущенно отозвался Кит.
— Второе сентября… 1666 год… Паддинг-лейн? Ничего не говорит?
— Извини, ничего. Ни даты, ни названия не помню.
— Да ведь это Великий Пожар, дорогой мальчик. Неужто никогда не слышал? Чему только сейчас учат в школах?
— Подождите, — Кит на мгновение задумался. — А-а, речь о Большом Лондонском Пожаре?
Значит, разбудив пекаря, вы предотвратили пожар, так что ли?{Большой пожар в Лондоне начался 2 сентября и закончился 5 сентября, 1666 года. В пожаре сгорело 13 000 домов, 87 приходских больших церквей, включая собор Святого Павла, большая часть правительственных зданий. Считается, что пожар лишил крова 72 тысячи человек, при тогдашнем населении центральной части Лондона в 80 тысяч. Пожар начался в пекарне Томаса Фарринера на улочке Паддинг-лейн, вскоре после полуночи.}— Вот! Сообразил. Возможно, ты не безнадежен.
— Но разве не опасно вмешиваться в исторические события?
— А почему бы и нет?
— Ну как же! Вы же меняете ход истории. Я думал, что такие вещи строго запрещены.
— Запрещены кем? — удивился Козимо. — Кто сказал, что реальность, в которой мы находимся, лучшая из возможных?
— Да, но… — хотел возразить Кит.
— Послушай, если простой акт великодушия, допустим, кусок хлеба для какой-нибудь бедной работницы, способен предотвратить гибель многих людей и большие разрушения, то не совершить такой поступок может только чудовище. Зачем человеку дана сила, если он ей не пользуется?
Мысли о хитросплетениях истории занимали Кита до тех пор, пока они не подъехали к большому ярко освещенному дому с красивой вывеской над дверью. Вывеска гласила: «THE POPE’S NOSE», и на ней было изображено — трудно было разобрать в мерцающем свете факелов — что-то похожее на ощипанный гусиный зад.
{The pope’s nose – Папский нос. Речь идет, разумеется, не о носе папы римского. Существует легенда о том, как некий художник, расписывавший некую церковь, не смог сразу получить оплату от священника, и нарисовал одну из птиц в райском саду с задом, очень похожим на нос прижимистого служителя церкви. С тех пор Папским носом в Англии называют птичью гузку.}— Вот мы и прибыли, господа! — воскликнул сэр Генри, и с тростью наперевес полез из кареты. — Это моя любимая забегаловка. Готовят здесь отлично, однако бывает шумновато. Надеюсь, вы не против.
— Ни в коей мере, — ответил Козимо. — Как обычно, сэр Генри, вы точно предугадали мои желания. Ведите!
Оба пожилых джентльмена рука об руку направились к харчевне, а Кит брел сзади. Возле самого входа он решительно взял Козимо за рукав и сказал:
— Послушайте, я и впрямь голоден, но разве мы не беспокоимся о Вильгельмине? Надо же ее найти.
— Будь уверен, мой мальчик, у меня нет более важной заботы. Именно над этим мы и работаем. Но я не собираюсь морить нас голодом. Надо поддерживать форму, не так ли?
— Наверное, — с сомнением согласился Кит.
— А сэр Генри — именно тот союзник, который поможет нам в наших поисках.
— Ну, если вы так считаете…
— Именно так! — Козимо распахнул перед ним дверь харчевни.
Первый этаж дома занимал большой общий зал. «Чистые» помещения располагались на втором этаже. Их встретил краснолицый мужчина в потертой кожаной куртке с засаленным белым фартуком поверх нее. Бесформенная шляпа на его круглой голове сползла набок, из-за этого хозяин посматривал на посетителей несколько сбоку.
— Добро пожаловать, господа! Входите! Имею честь приветствовать вас. — Он хлопнул в ладоши, и откуда ни возьмись явился парнишка и принял у гостей плащи и шляпы. Поискал глазами шпаги и пистолеты, не нашел и исчез.
Хозяин тем временем разливался соловьем.
— Ваш кабинет готов, сэр Генри. Там горит камин, а на столе — свежая скатерть.
— Спасибо, Уильям, я бы предпочел начать здесь. Меня сегодня тянет начать ужин в компании, а потом уже, с вашего позволения, мы переберемся наверх.
— Как угодно, сэр, — с поклоном ответил хозяин. Он провел их в зал, где и в самом деле было шумновато. Они прошли мимо трех длинных столов, за которыми с азартом насыщались не меньше двадцати человек. Лорд Каслмейн, казалось, знал многих из них, так что им часто приходилось останавливаться, чтобы обменяться приветствиями или просто пожать руки, прежде чем двигаться дальше.