Карта на коже (ЛП)
— Человек по имени Картер
. Его финансирует богатый покровитель — какой-то лорд — я забыл, как его зовут… — Он побарабанил пальцами по столу. — По-моему, Кавано.{Возможно, автор имеет в виду реального человека – Говарда Картера (1874–1939) — английского археолога и египтолога, открывшего в 1922 году в Долине Царей близ Луксора гробницу Тутанхамона. Это стало наиболее значимым событием в египтологии.}— Лорд Карнарвон, — поправил Берли.
— Вы его знаете?
— Пока нет. Но до конца недели намерен познакомиться.
Официант вернулся с тарелкой оливок без косточек, начиненных белой субстанцией.
— Вы только попробуйте, — призвал Хаким, — узнаете, какими бывают правильно приготовленные оливки.
Берли взял одну оливку и сунул в рот. Прожевал. Похвалил.
— Они нашли что-нибудь интересное?
— Копают… Не говорят. — Он улыбнулся, потянувшись за оливками. — Но, естественно, у меня есть свои источники.
— Не сомневаюсь.
Хаким наклонился вперед и понизил голос, хотя других посетителей в пределах слышимости не было.
— Ходят слухи, что они на пороге крупной находки — по меньшей мере, гробницы фараона, не меньше.
— Насколько верны слухи? — задумчиво поинтересовался лорд Берли.
— Мне обещали сообщить со дня на день, — с деланным равнодушием сообщил Хаким.
— Кажется, я приехал в нужное время.
— Это верно, — согласился торговец. — Торговля должна вскоре оживиться, Insha’allah!
»{С Божьей помощью (<i>арабск.</i>)}К столу подошли сразу трое официантов и молча принялись расставлять блюда: перепелов в глазури, фаршированных сливами и кедровыми орешками, на подушке из нежного риса с ароматом жасмина, приправленного кориандром. В комплект входили маринованные ломтики нильского окуня и тигровой рыбы с луком и целым перцем, бледно-зеленые ломтики дыни и ягоды инжира в вине.
Хаким Расул причмокнул губами и, заткнув белую льняную салфетку за воротник халата, с упоением принялся за дело, пренебрегая ножом и вилкой. На него было приятно смотреть. Лорд Берли, у которого из-за жары пропал аппетит, понимал, что ему далеко до сотрапезника.
Прошло некоторое время, прежде чем Хаким снова смог говорить.
— Такая еда должна быть на небесах, — объявил он, наконец отодвигая тарелку. — Надеюсь, вам понравилось, друг мой?
— Весьма, — сдержанно согласился Берли.
Принесли кофе, и они закончили трапезу за беседой о международной торговле древностями, а затем вернулись на склад. Когда Берли уходил, вечер давно уже наступил. Двуколка, на которой он приехал, все еще ждала его. Возница спал. Подъехав к гостинице, лорд встряхнулся, расплатился с кучером и вошел в вестибюль. Первым делом он заметил человека, которого ждал с утра. Возле конторки портье стоял высокий, стройный, безукоризненно одетый мужчина, и нетерпеливо постукивал кончиками пальцев по мраморной стойке.
Берли остановился, одернул пиджак, шагнул вперед и деликатно покашлял за спиной мужчины. Тот стремительно обернулся, и тогда Берли осведомился звучным голосом:
— Простите, я вижу лорда Карнарвона?
Мужчина окинул его взглядом и вежливо улыбнулся.
— Да. Как мне к вам обращаться?
— Позвольте представиться. Я Архелей Берли, лорд Сазерленд. Мне сообщили, что вы тоже остановились в этой гостинице. Полагаю, у нас найдутся общие знакомые. Не откажетесь ли выпить со мной?
ГЛАВА 21, в которой потворствуют социальному восхождению
— Прости, Этцель, — сказала Вильгельмина, сжимая для убедительности руки своего партнера. — Надо было сначала с тобой поговорить. Знаю, знаю. Но все происходило так быстро, просто не было времени задуматься. А потом оказалось, что мы уже договорились. — Она искательно смотрела на широкое круглое лицо; но видела только холодные бледно-голубые глаза и сжатые губы.
— Мы партнеры, — сказал он, не поднимая головы.
— Я знаю, — заверила его Мина. — Именно поэтому мне очень не по себе. Ну, понимаешь, я увидела возможность и тут же ею воспользовалась. Конечно, это неправильно с моей стороны. Я сожалею. Прости, пожалуйста.
Она действительно чувствовала себя виноватой, а вид Этцеля добавлял ей чувство вины. В конце концов у нее задрожала нижняя губа, а по щеке скатилась слезинка.
— Пожалуйста, Этцель, скажи хоть что-нибудь. Скажи, что не сердишься. Я больше никогда не буду так делать.
Энгелберт глубоко вздохнул и расправил сутулые плечи.
— Ах, mein Shatz [18], — вздохнул он. — Что я могу сказать? Мы с тобой партнеры. — Он печально посмотрел на нее. — Конечно, я не сержусь на тебя. — Он поднял руку и большим пальцем стер слезинку с ее щек. — Не плачь. Я не сержусь.
— Значит, ты меня прощаешь? — с надеждой спросила Мина.
— Конечно. Я же сказал, — ответил он. — Ну как я могу на тебя сердиться? Мина, если бы не ты, мне пришлось бы возвращаться в Розенхайм, и дальше работать на отца и брата. И никакой Kaffeehaus у меня не было бы. Конечно, я прощаю тебя.
Она порывисто схватила его руку и поцеловала.
— Спасибо, Этцель. Все будет хорошо. Я обещаю.
Он поджал губы, но все-таки кивнул. Через мгновение он сказал:
— Да я и не сомневаюсь: это к лучшему. Иметь дело с господином Арностови — кто бы мог подумать?
— Он обещал снизить нам арендную плату, а еще мы будем выбирать лучшие помещения из тех, которые у него есть, когда они освободятся. О, Этцель, у нас будет лучшая кофейня и лучшая кондитерская во всей Праге — нет, во всей Европе!
Добродушное лицо Этцеля расплылось в херувимской улыбке.
— У нас и так самая лучшая кофейня.
— А новая лавка будет еще лучше. И пекарня будет самой настоящей — с большими печами и хорошей кухней. И мы наймем людей, чтобы помогали. Это будет замечательно. Вот увидишь.
Вот теперь он расхохотался от души, и у Вильгельмины камень свалился с сердца: она очень переживала, что ее партнер обидится.
— Ты хороший человек, Этцель, — сказала она ему и на этот раз поцеловала в круглую щеку, заставив его густо покраснеть.
Через несколько дней Арностови сдержал свое обещание.
— Фройляйн Вильгельмина, идите сюда, мне есть что вам показать, — сказал он, входя в кофейню со своей неизменной черной записной книжкой под мышкой.
— Может быть, сначала кофе, герр Арностови?
— Потом. У нас спешное дело. Пойдемте со мной.
Он повернулся и вышел на улицу, призывно махнув ей рукой.
Мина повернулась и окликнула Энгелберта, который как раз доставал из духовки поднос с пирожными.
— Да, иди, конечно, — ответил он. — Я буду здесь. Иди. Я тебе доверяю.
— Что за спешка? — спросила Мина, через несколько шагов нагнав домовладельца. Он явно торопился, да так, что белый шарф на зеленой шляпе летел за ним по ветру.
— Меня известили возможные покупатели. Они хотят посмотреть на один из моих домов. И, между прочим, весьма не прочь снять его, но мы же с вами договорились…
— Да, да, я помню, — ответила Мина, еще не совсем понимая, о чем он говорит.
Вскоре они вышли к Староместской площади.
— Вон туда смотрите! — призвал Арностови, указывая на северную сторону. Там стояло несколько аккуратных домов, прикрытых общим медным козырьком от дождя. Лавки смотрели на южную сторону большими стеклянными окнами. Прочие здания на площади не могли похвастаться такой роскошью. — Вот этот, — сказал он, кивнув в сторону домов своей остроконечной бородой.
— Который? — не поняла Мина.
— Тот, что ближе к башне с часами.
Глаза Вильгельмины расширились от удивления.
— Этот?!
— Да. — Арностови чуть притормозил и недоуменно взглянул на нее. –Что-то не так? Он вам не нравится?
— Нет, нет, ничего! Но это же… лучшая недвижимость на площади!