Карта на коже (ЛП)
Император Священной Римской империи тяжело вздохнул и продолжил барабанить пальцами. Художник пока смешивал краски на палитре. Прошла вечность, и император уже готов был задать свой сакраментальный вопрос — сколько ему еще ждать, но тут раздался резкий стук в дверь и появился дворецкий, объявив о появлении ожидаемого посетителя.
— Простите за беспокойство, ваше величество, герр доктор Базальгетт просит вашего внимания.
— Давно жду, — проворчал Рудольф. — Зови немедленно.
Придворный поклонился и отступил назад, впуская в комнату Бальтазара Базальгетта, главного алхимика императора: это был дородный мужчина средних лет, обладавший не только челюстями вепря, но и роскошными бровями. Художник глянул и обзавидовался, представив, какие прекрасные кисти получились бы из этих бровей. Лорд-Алхимик слыл человеком огромной эрудиции и не меньшей напыщенности. Однако, если пренебречь последним, любой опознал бы под просторной бархатной мантией человека увлеченного, готового трудиться для достижения цели не меньше религиозного фанатика.
— Базальгетт! — воскликнул Рудольф, довольный тем, что очередной раунд ожидания наконец закончился. — Входи же!
Лорд Верховный Алхимик ворвался в комнату так поспешно, что мантия завивалась вокруг него, а высокая шляпа с меховой оторочкой сдвинулась набекрень.
— Хорошие новости, Ваше Величество! Нам почти удалось произвести Эликсир Мудрости. Мы продолжаем эксперименты.
— Да, это хорошие новости, — согласился Рудольф. Ему нравилось все, что обещало свести к минимуму любое промедление, чем бы оно не маскировалось. — Присаживайся. — Он указал на табурет художника. — А теперь рассказывай по порядку.
— С удовольствием, сир, — сказал алхимик, придвигая табурет поближе к трону. — Как вы помните из нашего последнего разговора, основная трудность производства красной серы заключается в нестабильности ее ингредиентов.
— Да, — подтвердил Рудольф, — мы хорошо помним этот разговор.
— Другая трудность состоит в том, что у нас мало плодородной земли, необходимой для производства черного масла.
— Да, да, — Рудольф кивнул. Алхимия представлялась ему сложным делом. Он неизменно удивлялся, как это людям удается разбираться в такой сложной науке.
— По счастливейшему совпадению, — продолжала Базальгетт с растущим возбуждением, — мой помощник — помните юного Розенкрейца? — был в этой новой кофейне на площади и ловко добыл изрядное количество доселе неизвестного нам вещества — так называемой горькой земли. Ее еще называют землей Каффи.
— Правда? — Император поднял брови в легком изумлении. — Весьма предприимчиво с его стороны.
— Он способный парень, сир, — мимоходом похвалил помощника главный алхимик. — Мы уже начали экспериментировать с этим веществом, Ваше Величество, и хотя полный анализ займет некоторое время, я рад сообщить, что предварительные результаты оказались чрезвычайно многообещающими.
— Мы слышали об этом Каффи, — припомнил император. Повернувшись лицом к двери, он позвал: — Рупрехт!
Дверь отворилась, и появился лорд-главный распорядитель.
— Ваше Величество?
— Мы же слышали об этом Каффи, не так ли?
— Слышали, Ваше Величество.
— Но мы его не пробовали?
— Нет, сир. Пока нет.
— Принеси нам попробовать, — приказал Рудольф и поспешно добавил, — сегодня! И побыстрее!
— Будет исполнено, Ваше Величество, — пообещал распорядитель.
— Если позволите, сир, — осмелился прервать короля алхимик, — я уже взял на себя смелость пригласить владельцев этой кофейни посетить меня при дворе, чтобы обсудить дальнейшие поставки горькой земли для наших опытов. Поскольку их сотрудничество имеет огромную ценность для наших экспериментов, я подумал, что мы могли бы оказать им такую честь, чтобы заручиться их расположением на будущее для продвижения Великой Работы.
Рудольф улыбнулся.
— Хорошая мысль, Базальгетт. — Поскольку Рупрехт замешкался в дверях, прислушиваясь к разговору, император приказал: — Пошли за ними карету в назначенное время и проследи, чтобы они привезли с собой немного этого кофе. Мы желаем его попробовать.
— Будет исполнено, Ваше Величество. — Лорд-распорядитель вышел, а император повернулся к алхимику и заметил: — Мы живем в замечательное время, не так ли? Столько нового…
— В самом деле, сир, — согласился алхимик. — Как раз сегодня утром я получил известие от моего знакомого, который скоро прибудет в Прагу и хотел бы привлечь некоторых членов нашего просвещенного братства к созданию устройства для его астрономических исследований.
Рудольф поморгал, глядя на алхимика.
— А чем он занимается?
— Изучает астрал, сир, — ответил Базальгетт. — Небесные сферы, другими словами. Он ищет средства для путешествий по астральным планам и желает нашей помощи в продвижении своих усилий.
— То есть он разрабатывает способы для путешествий духа? — спросил Рудольф. Сам по себе такой подход казался ему малообещающим и не очень интересным.
— О нет, сир, — быстро возразил алхимик. — Он имеет в виду физическое, сиречь телесное путешествие в других измерениях и планах существования. Полагаю, он мог бы продемонстрировать эту возможность.
— Мы хотели бы это увидеть, — сказал Рудольф. Вот теперь в нем пробудился интерес.
— Несомненно, это можно устроить, — предположил Базальгетт.
— Пригласи его к нам, — распорядился император. — Если он пожелает, мы предоставим ему место у нас во дворце. Хочется посмотреть, на что способен этот астральный путешественник. Возможно, его способ передвижения окажется полезным для человечества, пусть совершенствует.
— Я и сам не мог бы сказать лучше, сир, — согласился алхимик. — Я поговорю с ним, как только он прибудет в город.
— Хорошо. Предупредите Рупрехта. Мы хотели бы встретиться с ним.
— Конечно, Ваше Величество.
— Простите меня, Ваше Величество, — подал голос придворный живописец Арчимбольдо. — Я бы никогда не осмелился перебивать вас, но вы просили сказать, когда портрет будет готов к демонстрации. На сегодня я закончил. Если вы желаете посмотреть, я смиренно предлагаю его для вашего ознакомления.
— Ну что же, Бальтазар, давай глянем, как идут дела с нашим портретом. — Император встал и подошел к мольберту. — Мы хотели бы услышать твое мнение, — сказал он, критически вглядываясь в обширный холст. — Прямо сейчас. Только не надо лишней болтовни.
— Весьма изысканно, Ваше Величество, — тоном знатока заметил главный алхимик. — Видна кисть гения. Обратите внимание на эту дыню и на эти персики! Виноград — изумителен. А спаржа просто потрясающая
.{Знаменитый «Портрет императора Рудольфа II в образе Вертумна» — картина итальянского художника-маньериста Джузеппе Арчимбольдо, написанная около 1590 года. За этот портрет художник был пожалован почётным титулом пфальцграфа. На портрете император изображен в образе бога времён года и земных плодов Вертумна, весьма почитавшегося в древней Италии. На картине образ императора сложен из разных фруктов и овощей, характерных для всех четырёх времён года. Друг художника, поэт и историк Грегорио Команини так описывал эту картину: «Глаза на лице его — это звёзды Олимпа, его грудь — воздух, его живот — земля, его ноги — бездны. Одежда его — плоды и трава…». В настоящее время портрет экспонируется в замке Скуклостер в Стокгольме.}Джузеппе Арчимбольдо сделал себе имя, рисуя фрукты и овощи. В последнее время он пришел к идее портретной живописи как натюрморта, изображая своих покровителей в виде продуктов из овощной лавки. Такая манера живописи считалась революционной, но была надежда, что этот стиль приживется.
— Эта груша, — сказал Рудольф, указывая на большой плод в центре полотна, — что это за сорт?
— Это груша Фиорентина, иначе груша Радужная, Ваше Величество, итальянский сорт.
— Думаете, итальянская груша — подходящий выбор для нашего носа? — с сомнением спросил Рудольф. — У нее такая форма… Нос кажется слегка выпуклым.