Костяной Дом (ЛП)

В этот момент они услышали голоса из отрытой лестницы, потом наружу появились голова и плечи Халида. 
— Идите сюда, господа! — позвал он, махая рукой. — Мы вскрыли заложенную дверь.
Оказавшись внутри, Томас внимательно осмотрел проделанный проход и кивнул бригадиру: 
— Отлично, Халид. Уберите щебень, а потом будем двигаться дальше.
Надзиратель-египтянин склонил голову, показывая, что понял, а затем повернулся, чтобы отдать команду своей команде. «Yboud!» 
{Держитесь подальше (<i>арабский</i>).}
— приказал он, и рабочие отошли от проема и принялись сгребать щебень в корзины.
— Сейчас очень важно не торопиться, — объяснил доктор, когда они вернулись наверх. — Всем всегда любопытно, что там, за дверью, какие такие сокровища. В результате поспешность часто приводит к непоправимому ущербу — мне случалось терять таким образом многие артефакты, могильную утварь, а ведь этого легко избежать. Нужны только терпение и осторожность.
— У вас большой опыт, — заметил Кит.
— О да, — уныло согласился Юнг. — К моему несчастью, в нескольких случаях я опаздывал, не успевал остановить рабочих, а у них случался приступ золотой лихорадки. В погоне за сокровищами люди готовы растоптать куда более ценные для науки вещи. Предметы, пролежавшие в земле так долго, становятся очень хрупкими. — Доктор повернулся и внимательно посмотрел на первого рабочего с корзиной на плече. — Надеюсь, у нас на раскопках ничего подобного не случится!
— Хорошо бы, — согласился Кит. — Карта может оказаться очень хрупкой. В конце концов, это всего лишь кусок старой кожи.
— И, если вы правы, мистер Ливингстон, — добавил Юнг, — этот старый кусок кожи представляет собой уникальный и самый ценный из артефактов, которые когда-либо видел мир.
После того, как помещение внизу очистили и тщательно подмели, люди зажгли новые масляные лампы и расставили их по всему участку, где велись раскопки, а потом, под зорким взглядом доктора Юнга стали осторожно, блок за блоком, вынимать камни из проема. По мере того, как дыра становилась больше, сердце Кита билось все сильнее. Наконец дыра стала достаточно большой, чтобы в нее можно было протиснуться. Доктор взял лампу и вытянув вперед руку посветил в брешь.
— Что там? — с замиранием спросил Кит, придвигаясь ближе.
— Там много разного, — ответил Юнг. — В основном, могильные принадлежности. — Он кивнул Халиду. — Убирайте эти камни.
Теперь дело пошло намного быстрее. Вскоре был удален последний камень из тех, что закрывали вход в погребальную камеру. Юнг приказал зажечь еще лампы. Одну из них он вручил Киту, две другие роздал Хефри и Халиду.
— После вас, доктор Юнг, — сказал Кит, махнув лампой на темный дверной проем.
Но археолог стоял в нерешительности.
— Сэр, вы же руководите раскопками, вы же их финансируете. Давайте!
Доктор кивнул, подошел к порогу и, высоко подняв лампу, заглянул в полутемную камеру. Он замер на пороге, и замер надолго.
— Ну что там? Что вы видите? — Кит нетерпеливо сопел за спиной Юнга. Он взглянул на Хефри; египтянин стоял неподвижно, только темные глаза поблескивали в мерцающем свете лампы.
— Невероятно, — выдохнул доктор, делая шаг вперед. Повернувшись, он поманил Кита и Хефри. — Вам лучше самим посмотреть.
В слабом свете единственной лампы Кит увидел беспорядочную кучу каких-то предметов и мебели, ими было забито все свободное пространство от пола до потолка: большие и маленькие коробки; сундуки из кедра, липы и акации; решетчатые экраны; развалившиеся каркасы кроватей; табуреты и треножники; простые и богато украшенные кресла; окованные бронзой колеса колесниц и конская сбруя; множество кувшинов всех форм и размеров; оружие — копья, мечи, кинжалы, метательные палки — и боевое, и церемониальное; коллекция расписных стилусов; маленькие глиняные статуэтки коров, бегемотов, женщин, варивших пиво, мужчин, сажающих ячмень, лысых писцов, полуголых рабов, богинь с красными глазами в облегающих платьях, окруженных таким количеством слуг, что хватило бы заселить деревню средних размеров. Возникало впечатление, что содержимое выставочного зала торговца антиквариатом свалили в кучу на пространстве не больше гостиной в старой квартире Кита, а затем все это заперли на несколько тысячелетий. И все покрывала охристая пыль.
 
Кит не мог бы сказать, чего он ждал, но то, что открылось глазам, лишило его дара речи. Где-то здесь, посреди этого музея древностей, должно быть, лежала Карта на Коже — возможно, целая. Только эта мысль по-настоящему и занимала его.
Почувствовав разочарование Кита, доктор похлопал его по плечу: 
— Найдем мы ваше сокровище, друг мой. Не беспокойтесь. Если оно здесь, скоро мы до него доберемся.
Следующие два дня главная камера методично освобождалась с обязательной нумерацией каждого предмета. Доктор вел большой гроссбух с кратким описанием вещей и их состояния. Чтобы ускорить процесс, Кит убедил доктора выгородить большую ровную площадку на дне вади, установить над ней навес, поставить там кресло, так что теперь доктор Юнг сидел за импровизированным столом и принимал предметы, передававшиеся рабочими из рук в руки. Доктор первым делом сепией наносил номер, потом делал запись и укладывал находку на земляной пол в определенном порядке. Хефри поручили охрану сокровищ до тех пор, пока Томас Юнг не организует их транспортировку в Лондон и, в конечном счете, в Британский музей.
Каждую коробку, сундук и кувшин Кит осматривал лично. В результате он походил на сильно напудренное привидение. При каждом шаге с него сыпалось облачко пыли. С мокрым носовым платком, прикрывавшим рот, он упрямо продолжал работу, каждый миг ожидая, что следующий предмет окажется древним контейнером для карты. Здесь он доверял доктору, заявившему, что рано или поздно путем исключения они найдут сокровище. Кит понимал, что каталогизация и опись необходимы, что это единственный разумный способ действий в интересах науки, однако с трудом удерживал себя, чтобы не зарыться в кучу вещей и раскидывать их, пока не найдет то, что ищет. Из гробницы извлекли множество интересных предметов, но среди них совсем не было золота или других драгоценностей, а главное — не было свитка пергамента, ради которого все это и было затеяно. По крайней мере, Кит так думал.
На пятый день в погребальной камере стало существенно просторнее. Рабочие убрали складные перегородки из резного дерева акации, стоявшие вдоль задней стены гробницы, и открылась великолепная роспись с изображением событий из жизни верховного жреца Анена, удивительно живая и реалистичная.
— Дайте больше света, — потребовал Кит и позвал доктора и Хефри взглянуть на этот шедевр. — Вот картины, о которых я вам говорил, — Кит указал на стену. Трое людей стояли плечом к плечу, любуясь искусным изображением.
— Надо искать художника, — сказал Томас Юнг. — Хотя я сомневаюсь, чтобы копия, даже самая хорошая, смогла передать великолепие оригинала. — Лицо доктора приняло такое выражение, какое можно видеть у ребенка на Рождество перед елкой. — Потрясающие картины! 
— А вон тот жрец похож на моего отца, — тихо заметил Хефри. Потом показал пальцем еще на одну фигуру из свиты Анена. — А это точь-в-точь мой кузен Хосни.
— Посмотрите сюда, джентльмены, — пригласил Кит, глядя на панель, где был запечатлен бритоголовый жрец рядом с человеком в яркой полосатой накидке, распахнутой на груди. Из-под ткани виднелось множество маленьких синих символов у него на коже. — Вот человек, который нам нужен! 
— Да, да, вы говорили! — выдохнул Юнг. Он пригнулся к самому изображению, чтобы разобрать иероглифы под картиной. Провел пальцем по строке сверху вниз и прочел: «Человек, который есть карта».
— Артур Флиндерс-Питри, — сказал Кит.
— Он был здесь, — неожиданно сказал Хефри. — Верховный жрец Анен знал его.
— Да, так оно и есть. — Кит подошел к последней панели. — А теперь, — голосом экскурсовода произнес он, — pièce de resistance 
{Главная деталь (<i>франц.</i>)}
. Он показал на фигуру бритоголового жреца, постарше и потяжелее, державшего нечто вроде свитка папируса. — Это, — заявил Кит, — Карта на Коже в том виде, в каком она когда-то существовала. Но вот дальше: Анен указывает другой рукой на яркую звезду за спиной. Что бы это могло означать?