Костяной Дом (ЛП)
Внезапно Дуглас понял, о чем говорит Бэкон.
— Я готов дать любые гарантии, которые ты сочтешь уместными — материальные или любые другие, — твердо произнес Дуглас. — Я знаю, как легко некоторые аспекты нашей работы может превратно истолковать необразованная и неблагодарная публика.
— Увы, — согласился Роджер Бэкон, — не только публика не в состоянии оценить природу наиболее сложных исследований — многим из наших ведущих церковных деятелей подчас тоже недостает проницательности. Ведомые проклятием нетерпимости и невежества, они слишком часто осуждают то, перед чем должны благоговеть. Они очерняют то, что следует защищать. Они осуждают то, что следует хвалить.
Дуглас прекрасно понимал, что выдающийся ученый говорит на основании собственного болезненного опыта, ведь ему самому пришлось пережить церковные гонения за некоторые свои наиболее смелые идеи.
— Умоляю принять мой торжественный и священный обет, что секреты, которым я стану свидетелем в этой лаборатории, останутся в тайне.
Ученый улыбнулся.
— Я так и знал, что ты такой же паломник в страну знаний. — Он наклонился над железным сундуком, отпер замок, откинул крышку и достал пачку листов пергамента, перевязанную красной лентой. — Пойдем, посидим у огня, там посветлее. И почитаем вместе.
Он подвел гостя к очагу.
— Тут у меня самое ценное научное оборудование из когда-либо изобретенных, — заявил Бэкон, указывая на стул у огня. — Стулья я разработал сам. Садись. Ты сразу поймешь, как это способствует умственной деятельности.
Дуглас уселся в низкое кресло, покрытое овечьей шкурой. К его удивлению, кресло оказалось действительно очень удобным, так что перспектива провести в нем значительное время в рассуждениях о содержании «Книги запретных знаний», как назвал ее Бэкон, уже не пугала.
— Личность автора скрыта. Понятно же, что имя Брат Люцифер, или Денница — самый настоящий псевдоним. Тем не менее, его интеллект угадывается безошибочно. Видение, которое привело к созданию этого уникального документа, столь же уникально, сколь и революционно.
— И поэтому со стороны не столь образованных людей автор не добьется ничего, кроме осуждения, — заметил Дуглас.
Бэкон кивнул.
— Отсюда и название «Запретные знания», которое, я подозреваю, является всего лишь аллюзией на весьма известное произведение — «Тайная тайных»
. Во всяком случае, автор не хотел, чтобы его произведение кто-то правил, потому и выбрал мой шифр, чтобы сохранить содержание в первоначальном виде. — Он положил руку с длинными пальцами на свернутый пергамент. — Тема этого фолианта не настолько широка, во всяком случае по сравнению с другой известной работой — отсюда и название «Opus Minus Alchemaie»{«Secretum Secretorum» («Тайная тайных») — псевдо-аристотелевский компендиум, собрание житейских наставлений по различным вопросам — от политики до алхимии, которые Аристотель будто бы преподавал своему ученику Александру Македонскому. Памятник получил широкое распространение во всей средневековой Европе. В древней славянской литературе встречается название «Аристотелевы врата».}.{Малые алхимические опыты (<i>лат.</i>)}Название напомнило Дугласу одно из произведений Бэкона: Opus Majus
. Так не был ли Брат Люцифер самим Бэконом, укрывшимся под псевдонимом?{«Большое сочинение» — самое важное произведение Роджера Бэкона. Написано на средневековой латыни в ответ на просьбу Папы Климента IV объяснить труды Бэкона. 878-страничный трактат охватывает все аспекты естествознания, от грамматики и логики до математики, физики и философии.}— Собственно, предмет исследований автора — алхимия, — продолжал профессор, — но он позволяет себе краткие экскурсы в темы, представляющие эзотерический интерес.
— Например? — спросил Дуглас.
— Например, бессмертие, — спокойно ответил Бэкон, — путешествие духа, использование земной энергии, сила человеческой воли — и прочие подобные рассуждения. Но это всего лишь отступления, как я уже сказал.
— Но это же очень интересно для ума, жаждущего знаний!
Ученый снисходительно улыбнулся.
— Меня и самого тянет именно к этому. Речь идет о путешествиях духа. Но содержит ли книга что-нибудь полезное с практической точки зрения? Пока не уверен. Брат Люцифер очень заинтересовался этим способом перемещения и его последствиями для понимания того, что он называет, — философ сделал паузу, заглянув на страницу перед собой, — да, вот оно, «самым целебный механизмом, открывающим невероятную широту творения и более глубокое понимание Замысла Божьего». И, знаешь ли, в этом он прав, это я могу тебе засвидетельствовать лично.
— В самом деле? — Дуглас сделал вид, что немало удивлен. После своих углубленных исследований он знал, что Роджеру Бэкону приписывали способность появляться и исчезать по собственному желанию и даже находиться в двух местах одновременно — и то, и другое легко достижимо с помощью лей-перемещений.
— Вот именно. Я экспериментировал, и мои опыты показали, во-первых, воспроизводимость эффекта, а во-вторых, несмотря на то, что мы не понимаем механизма этих перемещений, любой может воспользоваться этим способом, если он обучен манипуляциям с тонкими энергиями.
— И что же, в книге рассказано, что для этого нужно делать?
Бэкон кивнул.
— Более того. Брат Люцифер дает практические рекомендации, а также приводит сопутствующие философские рассуждения, такие как определение сути движения, благодаря которому осуществляется духовное перемещение, механизма, если угодно, перемещения, и его благотворного воздействия на физическое тело.
— Невероятно интересно! — Дугласа посмотрел на листы пергамента. — И ты все это перевел?
— Я намерен продолжать эксперименты. — Бэкон помолчал, а затем добавил: — Надеюсь, ваш аббат не будет возражать. Однако перевод принадлежит мне, и я не собираюсь с ним расставаться.
Они проговорили далеко за полночь, прерываясь лишь для того, чтобы взять кусок хлеба и налить себе еще вина. Наконец известный ученый признался, что устал и нуждается в небольшом отдыхе. Дуглас встал и с почтительным поклоном поблагодарил хозяина за его неустанное усердие и служение науке.
— Я поговорю с нашим аббатом, и он, несомненно, захочет вознаградить твой талант и заслуги перед наукой. Ты так много сделал…
— Надеюсь, ты передашь своему аббату мои наилучшие пожелания. — Бэкон взял красную ленту и аккуратно перевязал листы и запер расшифровку в железный сундук. — Мы еще увидимся, брат? — спросил он, пряча ключ под мантией. — Нам еще многое нужно обсудить.
— Увы, мое пребывание в Оксфорде подошло к концу, — ответил Дуглас. — Мои обязанности в аббатстве… — Он виновато улыбнулся.
— Да, да, я понимаю.
— Но, если Бог попустит, меня могут отправить к тебе за дальнейшими наставлениями. Если это случится, я буду рад такой возможности. В самом деле, я… — Он сделал паузу, разыгрывая смущение.
— Что такое, говори, не сомневайся, — произнес профессор. — Тебя что-то беспокоит?
— Я и так должен тебе бесконечно много, — сказал Дуглас. — Но у меня остался еще один вопрос… Он и тебе может показаться интересен. А наши братья в аббатстве и вовсе изнывали от любопытства. Этот вопрос весьма важен для тех исследований, которые веду я сам. — Он достал из-под мантии копию Карты на Коже, добытую из сундука сэра Генри в склепе Крайст-Черч. — Может быть, ты посмотришь?..
— Обязательно, — кивнул Бэкон и украдкой прижал тыльную сторону ладони ко рту, подавляя зевоту.
— Меня уверили, что это карта. Я подумал о ней из-за сходства символов на этой так называемой карте с теми символами, которыми написана Книга Запретных Тайн.
Брат Бэкон требовательно протянул руку.
— Если ты позволишь… — Он развернул карту и поднес к свету. — Да, я понимаю, что ты имеешь в виду.
— Ты можешь сказать, что означают эти символы?