И пришел Лесник! 6 (СИ)

— Крошка то? Да, пожалуй, знакомая, — отшутилась Плакса.
— Слушай, а домик твой на какой улице стоит? — невзначай спросила Лиана.
— На этой в самом конце, а что? — Плакса то ли косила под дурочку, то ли и правда была с приветом.
— Нет, ничего. Так просто. Вещи наши там не сопрут?
— Нет, у нас всё чест… А это ещё что такое? — судя по тому, что дальше начиналось озеро дом стоял самым последним на улице. И он принадлежал Плаксе, но в данный момент он был кем-то оккупирован и в окне торчало нечто. Девушка, но на любителя. На очень большого любителя. Во-первых, она была чернокожая, но не негр. Кожа её стала такой под воздействием радиации. Именно о ней гласило объявление за две горошины. Девушка с поверхности. Чёрная кожа, конечно, непривычно, но это было бы полбеды. Она призывно махала почему-то папаше Кацу и трясла аж сразу тремя молочными железами. Ну да, вот так. Тремя грудями? Я даже не знаю, как это описать. Вдобавок она была лысая, что у неё было ниже пояса я не видел, но видимо тоже ничего хорошего. И вот за это они хотят две горошины? Я, честно говоря, представлял себе что-то необыкновенное за такую цену. Ну в принципе так оно и было, нечто необыкновенное.
— Эй, овца, это мой дом! — запищала Плакса. — Ты что здесь делаешь?
— Мне сказали, что здесь никто не живёт, — ответила мулатка хорошо поставленным басом. Я испугался, а не был ли это мужик? А ну-ка она-он сейчас покажется во всей красе. У меня сердце слабое, ещё в детстве доктор говорил. Уж лучше два диверсанта-парашютиста в проёме окна, чем одна Пенелопа, одно…
— Ты что же, шлюха мутационная, себе позволяешь, а ну вали отсюда быстрее, если не хочешь сдохнуть здесь, — Плакса приподнялась над землей, непроизвольно задействовав имплант. Проститутке стало страшно, я это заметил сразу по её жёлтым вертикальным зрачкам. В комнате что-то упало и вскоре на пороге показалась девушка целиком. Ну что здесь скажешь, мне нужен валидол. Переваливаясь на своих коротких обросших волосами кривых ногах и рюкзаком на спине, она ракетой выскочила со двора, зажав подмышкой табличку с прейскурантом и почесала вверх по улице, причитая и проклиная какого-то Жука.
— Ну вот. Дом, милый дом, — театральным жестом пригласила нас внутрь Плакса. За тот бардак, творившийся в доме, она не отвечала.
— Рано ты её прогнала. Надо было заставить убраться, — вздохнула Кобра. — Догнать?
— Пусть идёт, она уже у Крошки, наверное, самогон хлещет и жалуется. Она к нам снаружи попала. Представилась Пенелопой. Крошка у нас, то есть у них за главную, взяла Пенелопу на поруки.
— Погоди, так её так радиацией нахлобучило? — удивилась Лиана.
— Ну да, а ты как думаешь. Я уж не знаю, как она вообще попала в Улей, но вот результат. Она некоторое время не принимала живчик. Как и я, но мою историю вы знаете и сейчас я почти восстановилась, кожа моя всего лишь чуть-чуть отдаёт синевой, а она кваз во всей своей красе. Нашли её рейдеры, выходили, как могли, — Плакса засмеялась, но сразу взяла себя в руки, — и вот пристроили к делу. Вы не смотрите, что она неважно выглядит, в деле она ух! К ней запись на две недели вперёд.
— Чего-то не видно страждущих, — заметил Череп. — Может, сдаёт старушка?
— Может и сдаёт, бабий век недолог, — философски заметила Плакса.
— Так всё-таки возвращаясь к вопросу. Вещи наши не сопрут? — повторила Лиана.
— Не должны. А я окно закрою, а дверь не будут ломать.
— Стеной?
— Да. Небольшая площадь продержится сутки, я уже так делала, — заверила Плакса. — А мы пока на гладиаторские бои сходим.
— И в баню, — напомнила Кобра.
— Да и в баню тоже.
— И по магазинам, — вставила Лиана.
— Да, да, — закивала Плакса.
— У меня тоже есть вопрос, — задумчиво сказал папаша Кац. — Каким образом тебе достался этот уютный домик на улице красных фонарей? Мне бы хотелось пролить свет на некоторые нюансы твоей биографии, ты же не откажешь мне в этой малости? — Знахарь взял покрасневшую Плаксу под руку и потащил её в другую комнату. Лиана переглянулась с Коброй и обе заржали как лошади.
 
Глава 18 
Ave, Caeser, morituri te salutant! 
Плакса вышла из комнаты после беседы с папашей Кацем красная как помидор и вся заплаканная. Папаша Кац сохранял достоинство и проследовал мимо нас, не сказав ни слова, за ним вытирая на ходу слёзы просеменила Плакса. Знахарь остановился в проёме двери и спросил.
— Вы так и будете здесь стоять? Гладиаторские бои начинаются через полчаса, а нам ещё билеты надо купить.
— Отформатировал уже, — зловеще прошептала Лиана Кобре, и та кивнула. Я не знал, что означает это слово, но догадался и смысл сказанного был для меня понятен. Плакса вела себя как учёная собачка, скачущая вокруг хозяина. Что с ней сделал Кац в комнате одному Богу было известно, но сейчас она ему буквально заглядывала в рот, ожидая чего он скажет.
— Идём, идём, — кивнул Череп. Быстрым шагом мы дошли до арен минут за десять. Их было несколько. Малая, две средних и две больших. Сегодня бои проводились на средней арене, обращённых было всего пятеро и то их собирали целую неделю по всем бункерам. Сама арена представляла собой пятак, засыпанный песком диаметром метров в сорок. Вокруг него шла высокая решётка, за которой располагались лавки. Один ряд над другим, мы взяли билеты на самый последний, но арена всё равно была как на ладони. Нам повезло, что вообще удалось купить билеты. Помогла знакомая Плаксы и провела нас на места, зарезервированные за начальством. Мы заплатили ей лично, она заверила нас, что начальство сегодня на совещании у Нибелунга и на игры не придёт. Она посадила нас и посоветовала посматривать вверх, сказав напоследок, что они иногда промахиваются. Кто, что, она не объяснила и быстро ушла. Сама Плакса героически держала паузу, так и не обмолвившись ни словом. Раздался удар о рельс чем-то тяжёлым, и железная решётка, закрывающая подвал, поползла вверх. Оттуда вылезли пятеро оборванцев, все в синяках и ссадинах. Вероятно их так «готовили» к выступлению. Насколько я помнил, обращённые становились сильнее среднего человека, но как нас заверили нападений на зрителей никогда не было. Тем более, что между решёткой и первым рядом со зрителями ходили вооружённые люди. Да и сами зрители в Улье тоже не были простыми ребятами и девчатами.
— Я бы ему и зубочистку не дал, — подозрительно покосился на толстого гладиатора Череп.
Пятеро выстроились на арене под аплодисменты. Бои, как всегда, проходили каждый за себя. Последний кто оставался на ногах, получал дополнительный стакан крови и пулю в голову. Обещать ему излечение было невозможно, потому как до сих пор никто из обращённых не выздоравливал. Если верить папаше Кацу, то и не мог, раз от него тянулась ниточка к монстру, засевшему в глубине планеты. Но как нам рассказали соседи пока мы ждали начала, то к финишу почти никто не доходил живым. Причиной тому были заражённые. Сколько мы их не пытали, больше они нам ничего не сказали.
Обращённые стояли на некотором расстоянии друг от друга. Охранники кинули пять коротких мечей или кинжалов с длинными клинками, это кто как хочет. Трое из них моментально схватили оружие, последний, пятый, самый толстый нехотя подобрал меч с песка арены. В его руке он казался столовым ножом, дай ему трезубец в другую руку, получилась бы вилка. Это про этого здоровяка сказал Череп, что ему не нужно вообще давать оружия. Двое обращённых выглядели доходягами, третий весь в наколках держался раскованно. И была ещё четвёртая, хрупкая тоненькая девушка, которой не повезло стать обращённой. Ну здесь уже без вариантов. После второго удара о рельс все четверо не сговариваясь бросились на здоровяка. Он хоть и был здоров как стадо быков, но против четверых вооружённых ничего поделать не смог. Двое с остервенением кололи его ножами, одному из них здоровяк умудрился отрубить руку по локоть. Не обращая на рану, обращённый на миг разорвал дистанцию и хлебнув своей собственной крови, продолжил кромсать толстого.