Ревизор: возвращение в СССР 17 (СИ)

Чем ближе к пирсу, тем больше людей вокруг становилось. Дилара не вглядывалась в толпу, пусть Оксана сама их высматривает. Гораздо интереснее было осмотреться вокруг, погрузиться в эту праздную атмосферу неспешной прогулки, насладиться морским воздухом.
И тут одновременно Трофим дёрнул Дилю за локоть и Галия воскликнула: «Мама!». Никто опомниться не успел, как мать и дочь уже стояли обнявшись.
– Девочка моя, – целовала Оксана дочь, прослезившись.
Дилара и Трофим не стали подходить сразу, дав матери и дочери прийти в себя от встречи.
– Здравствуй, Оксана, – подошла наконец к ним Дилара.
– И ты здесь? – ошарашено уставилась та на золовку.
– Пойдём с нами, мам, мы на пирс идём, – потянула её Галия за руку.
– Конечно, конечно, девочка моя, пойдём, – поспешно ответила Оксана, с опаской оглядываясь на Дилару. Ее тут точно не должно было быть, так что Оксана понимала, что что-то явно идет не по ее плану.
Погода стояла прекрасная, закат был чудесным. Дилара впервые наблюдала подобное зрелище и была откровенно поражена его масштабами. Потом все решили пойти в кафе и отметить встречу.
Галия была просто счастлива. Пока матери не было рядом, она старалась не думать о ней. Но когда она оказалась рядом, она осознала, как ей её не хватало.
В кафе Дилара выждала минут пятнадцать и пересела за отдельный столик подальше, поманив за собой глазами Оксану. Той не оставалось ничего, как подсесть к ней.
– Оксан, что ты тут делаешь? – спросила Дилара, глядя на неё в упор.
– А ты что? – дерзко ответила та.
– Меня пригласили. А тебя, между прочим, никто не звал.
Оксана в ответ, только, насупилась, упрямо поджала губы и откинулась на стуле.
– Как ты думаешь, почему так вышло? – продолжала сверлить её взглядом Дилара. Оксана молчала. – Ну, может, ты, хотя бы, объяснишь, почему твой сын Руслан вынужден с Загитом где-то в городе тайком встречаться, чтобы внучку ему показать?
– Потому что Настька сволочь! – зло ответила Оксана. – К себе нас не пускает. И к нам ходить Русланчику не позволяет.
– А почему так? – настаивала Дилара. – Для Руслана Настя хорошая, для Загита хорошая, для всех соседей и коллег хорошая. Только для тебя плохая. Почему так? Потому, что не простила тебя? Она имеет на это право. Вспомни, что ты вытворяла.
– Да кто она такая была без Руслана?! Голодранка без роду, без племени.
– Вот сейчас ты не права, – жёстко проговорила Дилара. – Нет её вины в том, что сиротой осталась. И хорошо, что ей пришлось такие университеты до встречи с тобой пройти. А то развела бы ты Руслана и слонялся бы он сейчас неприкаянный, да с алиментами. А так – уважаемый человек. В институте заочно учится. В начальники, со временем, выбьется.
– Конечно, он у меня умный мальчик. И если бы не Настька, уже с дипломом был бы!
Дилара тяжело вздохнула.
– Понятно, – устало проговорила она. – Ну, а Рафик?
– Что Рафик? – не поняла Оксана вопроса.
– Ты в самом деле считаешь, что сын за столько лет не нашёл возможности прилететь и навестить родителей?
– К чему ты клонишь? – недовольно спросила Оксана.
– К тому, что у него семья, дочка маленькая, – медленно говорила Дилара. – А ты, даже, не знаешь об этом. Почему, интересно? – Оксана молчала, зло глядя на золовку. 
– Так у него там семья? – оскорблённо скривилась она. – Паршивец. Даже матери родной не сказал.
– А ты не думала, что он просто не хочет жене нервы трепать знакомством с тобой? А? Может, он решил, что сиротой быть лучше? А? Посмотрел на то, что ты с Русланом и его женой вытворяла и сделал правильные выводы, жену свою от тебя бережет?
– Неблагодарный! – Оксана кусала губы, стараясь не разреветься. – Уехал, бросил, предатель…
– Он не бросил, он из гнезда вылетел и своей жизнью дальше живёт. Оксан, ты что, совсем дура? Старших сыновей разогнала, с зятем рассорилась так, что он тебе тоже в своём доме отказал. Всё тебе не то, всё тебе не так, невестка плохая, зять плохой, сын родной предатель, нет, чтоб порадоваться за него. Ты о чём, вообще, думаешь? На что рассчитываешь? Что Марат никогда не женится? А он женится, и так же поступит, как Руслан и Рафик. Ты ж одна останешься на старости лет. Загита дети к себе возьмут. А тебя никто близко на порог не пустит. Ты ж помадой даже не умеешь пользоваться правильно. Все другие женщины ее на губы мажут, а ты на воротник чужой рубашки…
 
– Ты обо мне не беспокойся, – зло зыркнула на неё Оксана, прекрасно понявшая намек. – Своей семьёй занимайся. Нечего в чужие лезть.
– А я здесь не сама по себе. Я от Загита. По его личной просьбе. Будешь дурить, я ему позвоню, и тогда возвращаться тебе домой будет уже не обязательно. Не будет у тебя больше дома. Можешь тут в Паланге и оставаться, по пирсу ходить неприкаянной. Отпугнула от себя детей, останешься и без мужа на склоне лет. 
Упоминание про Загита сработало как надо. Вся дерзость тут же ушла из взгляда Оксаны. Дернув плечом, она отвернулась от Дилары, как обиженная школьница от учителя.
– В общем, будет так, Оксан, – устало проговорила Дилара. – Чувствую, горбатого могила исправит. Раз уж приехала, общайся с дочерью. Но в дом не пущу, будете здесь, на море, общаться только. И при мне. Пожалуйста, любые темы: птички, пляж, солнышко, мороженое. Про Загита можешь рассказать. Но про Павла ни слова. Ни плохого, ни хорошего. И если увижу Галию грустной, пеняй на себя. Поняла? Билеты у нас с тобой обратные на один день, вот вместе со мной ты и уедешь.
***
Гриша посидел ещё немного у меня после разговора с Родькой и ушёл. Секретарша Пархоменко сегодня обрадовала, что Межуев уходит в августе в отпуск и записки, пока, можно не приносить. А я уже так привык каждую минуту использовать с пользой, что аж стремно стало от того, что делать нечего. Пошел пальмы капитанские проверять.
Через пару часов вернулся с тренировки Марат и первым делом спросил, звонила ли Галия. Умиротворённо улыбаясь, кивнул ему в ответ. Меня уже отпустило от трудоголизма, и я начал ловить кайф от того, что хоть слегка расслабился. 
– И что там? – с осторожным любопытством спросил он.
– Тётя Диля приехала, – ответил я, начиная смеяться. – Батя у вас стратег.
– Блин, правда, что ли? А я всё голову ломал, что он придумает?
– Молодец, теперь я спокоен. А что на заводе делается? – поинтересовался я.
– Сатчан спрашивает, чего ты на тренировки не ходишь?
– А он ходит, что ли?
– Конечно, – как о само собой разумеющемся ответил Марат. – С самой первой.
– Во, блин. Обошёл на повороте, – забарабанил я пальцами по столу. – И во сколько вы начинаете?
– В половину седьмого, сразу по окончании рабочего дня.
– Так, так, так… И до скольки?
– До девяти.
– Попробую в среду подъехать, но, сразу предупреждаю, что опоздаю.
– Пятьдесят отжиманий, – хитро улыбаясь, ответил Марат.
– А я? – спросил Мишка, пододвигая ему сковороду с остатками жареной картошки.
– Что, тоже хочешь отжиматься? Можешь начинать, если так охота, – улыбнулся Марат.
– А на тренировку? – с надеждой смотрел на него Мишка.
– На завод пропуск нужен, – серьёзно ответил тот. – Попробую поговорить насчёт тебя.
– Спасибо! – обрадовался друг.
– А где там тренировки проходят?
Марат принялся мне объяснять, но сам, чувствуется, ещё плохо ориентируется там. Ладно, язык до Киева доведёт.
– Тут ещё один вопрос надо решить, – вспомнил я. – Машину новую продают. Возьмёшь?
– Что за машина? – ошарашено посмотрел на меня Марат.
– «Вартбург», немецкая. Из ГДР. 
– Хорошая?
– Иномарка, – пожал я плечами. – С запчастями могут быть проблемы, где мы и где ГДР. Но думаю, это не большая проблема для человека, который работает на автозаводе тренером. Тебе там в цехах любую деталь сделают. 
– И сколько денег хотят?
– Ещё не знаю, – честно ответил я. – В конце месяца её пригонят из Германии и будет возможность узнать, а то в переписке, сам понимаешь, такие вещи не обсудишь.