Фантош для оборотня или Игры насмерть! (СИ)
— Они к тебе тоже придут, мразь! — ненормально загоготала Градова на грани сумасшествия.
— Вот и не мешай мне завершить свое дело, — отрезал скучающе. — Наша смерть не так важна, как смерть Демьяна. Нам нужно выполнить свою миссию любым путем!
— сбросил вызов и решительно двинулся ко мне, расстегивая молнию брюк.
— Чертова су*", — ругнулся глухо, — весь кайф сломала.
Я же, наоборот, впервые поблагодарила Елинию, хоть чем-то помогла.
— Дорогая, тебе нужно постараться, чтобы я вновь был готов, — с наигранной мягкостью прошептал муж, — и, к сожалению, придется ускориться — у нас мало времени, — с размаху врезал пощечину. В голове повис звон, перед глазами заплясали кровавые мухи, но я стойко пережила помутнение и боль.
Зажмурилась, когда Эпштейн замахнулся опять, но послышался нетерпеливый стук в дверь:
— Шлема, Шлема! — взывали наперебой мужские голоса, настойчиво долбя.
Супруг грязно выругался, но открывать не спешил.
— Я занят! — рявкнул гневно. Стук прекратился. Эпштейн покосился на дверь, на меня. Решительно схватил за бедра, притягивая к себе. Потерся возбужденным хозяйством, вызывая тошнотворный рефлекс.
Тварь внутри взялась за старое — принялась рваться наружу. Свирепо, безудержно и с диким воем. Она меня раздирала на части…
Боги! Как же она мечтала вцепиться в глотку супругу. Вонзить клыки в его податливую плоть, вкусить мерзкой горячей крови и плевать, если бы для меня это стало последней совершенной глупостью…
В этом желании я была солидарна с тварью, но человеческая рассудительность тормозила звериные инстинкты — мне нужно выбраться живой… чтобы спасти… Свята.
Остальное неважно… Вызволить мальчика! И все равно, что он сын Градова. В первую очередь ребенок, который не виноват в играх взрослых!
И если для этого придется изображать смиренную, угодливую тварь — буду ею. Сцеплю зубы и вытерплю… А потом уничтожу… не знаю, как, но уничтожу!
Замерла в ожидании. Шлема свою плоть направил в меня — непроизвольно задергалась, всячески избегая вторжения, но хват супруга был стальным. Попытка побрыкаться, тем более, была обречена на провал — цепи не позволяли свободно двигаться. Прикусила губу, чтобы не заскулить в голос.
— Ну-ну, — насмехался Эпштейн, — а как же я буду покладистой? — передразнил меня.
Застыла. Зажмурилась, понимая, что он сейчас сделает. Атмосферы добавлял грохот в дверь. Теперь уже в нее не стучали, а, как понимаю, бросались телом. Ужас окончился быстро. Дверь после нескольких мощных ударов распахнулась с грохотом и скрежетом. На пороге застыли двое. Похожие точно под копирку, только один массивнее и мрачнее, а другой долговязее. Босоногие, полуобнаженные, тела изранены, штаны свисают клочьям. Я их раньше не видела, но запах показался знакомым.
— Бл’**, Шлема, долбанулся? Там чужие… — прохрипел массивный, сжимая кулаки.
— Почему вы тут? — предостерегающе рыкнул Эпштейн, в секунду оказавшись за моей спиной. Ладонью скользнул по горлу, готовый в любой момент либо свернуть, либо когтем чиркнуть. — Где Серега и Колян? — Медленно сдавил шею.
— Наверху, — неопределенно махнул долговязый. — Оборону держат! Велели вас предупредить, — жадно хватал воздух, словно набегался. — Там это… — запнулся и торопливо сглотнул. — Люди Градова… Нужно уходить. Срочно!
Шлема ослабил хват, но пока не спешил верить мужикам. Пыхтел за спиной, и по характерным звукам с облегчением поняла, что заправлялся. Вжикнула молния.
— Что-то не помню ваших имен, — звучал недоверчиво голос мужа и уже в следующий миг в спину уперлось острие. Нервно сглотнула — коготь больно надрезал кожу.
— Братья! Чук и Гек, — нетерпеливо пояснил мрачный и опасливо кинул взгляд через плечо. — Бл**, че за допрос?! Мы не твои рабы, су'". Ради непонятной миссии носились по лесу, примчались предупредить, а ты…
— Да пошел он нах***! — Глядя друг на друга не то спорили, не то переговаривались братья.
— Угу, — рьяно кивнул долговязый.
— Муд** тупорылый!
— Бл*** чуть кишки не оставили в лесу…
— Как дятлы дверь долбили! — ворчал массивный.
— Пошли, шкуры дороже… — долговязый толкнул мрачного на выход. Больше на нас не смотрели — спешно ретировались и еще некоторое время слышались их удаляющиеся шаги. Вспыхнувшая робкая надежда быстро растворилась. По телу вновь прогулялась волна страха. Муж надсадно дышал в затылок несколько секунд, а когда убедился, что твари ушли, обогнул меня.
— Значит, чуть повременю, — зло пробормотал муж. Картинка застыла, словно эпизод ужастика. Шлема задумчиво остановился возле стола с хирургическим инструментом, с опаской и настороженностью прислушиваясь к звукам. Я тоже затаила дыхание и оторопела, когда братья ворвались в помещение опять. Нечеловеческими прыжками одолели расстояние от дверного проема до Эпштейна. По-звериному, без оружия, голой грудью и широко расставленными руками — метнулись на супруга, одновременно атакуя его с двух сторон.
Для меня это было дико и неожиданно.
К несчастью, Шлема оказался прозорливей и куда опасней — уходя от атаки долговязого, схватил с поддона нож и наотмашь чиркнул массивного. Двигался с такой скоростью, что мой мозг скорее дополнял подробностями картинку, нежели четко увидела происходящее. Мощный тоже был ловок — отскочил, но острие все равно оставило след на плоском животе. Кровь робкой струйкой зазмеилась из раны по ноге. Муж принял оборонительную стойку, переводя взгляд с одного на другого противника. Браться кинулись на Шлему одновременно. От точно удара долговязого по руке, супруг выронил нож. Оружие звонко ударилось о пол и проскользило под столик. Эпштейн лишь оскалился, выпуска на волю острые когти.
Сопение, глухие звуки ударов, скрежет зубов, рычащие маты… Все сливалось в картину жуткого по кровавости сражения. Твари сумбурно метались по помещению, то врезались в стены, то падая на пол, подскакивая и вновь бросаясь в бой. Пару раз от мощи удара Эпштейна твари даже подлетали под потолок, и с жутким грохотом обрушивались на пол. Стены едва выдерживали столкновения, угрожающе подрагивая — сыпался сор и кирпичная крошка.
Жестокое побоище, где один отнюдь не был слабее двоих.
Когда стол с грохотом завалился, а инструменты, рассыпаясь по полу, звоном наполнили подвал, я очнулась от шока.
То ли заразилась яростью, то ли мой зверь решил показать, что тоже силен хотя себя убеждала в обратном, но во мне забурлила злость. Даже свирепость, какой никогда не знала. Тело… словно было не моим. Показалось, будто вновь одержима, и сейчас Градов взял управление куклой в свои руки.
Неслыханная мощь переливалась по жилам, давая ощущение небывалой силы. Напрягла мышцы и потянула цепи. Не знаю, как это смотрелось со стороны, но я себя Ильей Муромцем представляла, или, как минимум, накаченной супергерл. Цепи заскрежетали, натянулись… но выдержали напор. После нескольких попыток, сдалась и вновь обвисла.
Пока набиралась сил, с ожиданием следила за Шлемой. Он был силен! Невероятно…
При всей сноровке и ловкости двоих новоиспеченный супруг не выглядел слабаком. Уворачивался, отражал и наносил атаки. Причем изрядно поистрепал каждого нападавшего, хотя у самого было много ран по телу и даже на лице кровило глубокое рассечение.
Но сравнивая увечья всех, закралась мысль, что братьям не справиться с Эпштейном. Когда долговязый подгадав момент, бросился на мужа, Шлема с невероятной прытью отразил атаку — с разворота кулаком ударил так мощно, что оборотень отлетел ко мне, но по ходу зацепил и без того опрокинутый стол. Скрежет, грохот… Мужик вскочил, яростно дыша… но не бросился обратно. Криво хмыкнул и шагнул в сторону, где на стене были рычаги. Рывком дернул один. Второй… и я с высоты рухнула на пол.
— Где ключ? — оскалился без лишней деликатности.
— Не знаю, — растерянно промямлила, приходя в себя после падения и жуткой боли во всем теле. — На столе, наверное…