КГБ в 1991 году

Генри Резник сразу же привлек внимание общественности профессионализмом и смелостью. Прочитав в СМИ мнение генпрокурора Степанкова о членах ГКЧП, заявил протест. Особенно покоробило следующее высказывание: «Каждый из них в своих показаниях пытается откровенно рассказать о действиях своих товарищей и всячески “пригладить” свою роль в путче».
…Лукьянова
Его задержали позже всех. 28 августа главы союзной прокуратуры Трубин и российской — Степанков направили в Верховный Совет СССР ходатайство о согласии на привлечение Лукьянова к уголовной ответственности.
Верховный Совет, к удивлению Степанкова и Лисова, быстро «сдал» своего председателя. Заслушав ходатайство обеих прокуратур, депутаты на другой день, 29 августа, удовлетворили его почти единогласно.
Лукьянов заявил, что он не был членом ГКЧП. Возмутился словами Горбачева, который назвал его «идейным руководителем заговора» и «спасавшим шкурные интересы». Свою вину признал только в том, что не созвал своевременно сессию Верховного Совета, а российские власти свою сессию собрали.
Его задержали в 20 часов на даче. «Его задержание, — писали Степанков и Лисов, — проводили всего два человека — первый заместитель министра внутренних дел России Виктор Ерин и один из наших следователей. Охрана ждала в машине. И, конечно же, вели себя очень тактично. Лукьянов поинтересовался их полномочиями, они его законное любопытство удовлетворили. Анатолий Иванович сказал, что ожидал такого поворота событий и подготовился. Действительно, у него была уже собрана сумка, в которой лежали личные вещи, кое-какие документы и книги. Он оделся попроще, не как в Верховный Совет, попрощался с домашними и спокойно прошел к ожидавшей машине».
Ему предъявили обвинение в измене Родине и поместили в следственный изолятор «Матросская Тишина».
По словам самого Лукьянова, арестовали потому, что «Горбачев и Ельцин боялись, что, если V Съезд народных депутатов СССР проведет он, депутаты могут свести на нет все результаты августовской победы демократии».
Был четырнадцатым по счету арестованным по делу ГКЧП. Отказался давать показания без адвокатов. Для его защиты родственники пригласили известных юристов Генриха Падву и Александра Гофштейна.
Падва заявил, что следователи выбрали неправильные основания для заключения Лукьянова под стражу, и направил Степанкову ходатайство о немедленном освобождении Лукьянова.
  
Расправа с «Железным Феликсом», захват зданий ЦК КПСС
 
22 августа Ельцин своим указом приостановил выпуск шести газет — «Правды», «Советской России», «Рабочей трибуны» и других изданий ЦК КПСС. Отстранил от должности генерального директора ТАСС и председателя правления информационного агентства «Новости». Упразднил военно-политические органы в Вооруженных Силах, КГБ и МВД на территории РСФСР. 12 часов дня. У «Белого дома» — митинг победителей. На флагштоке впервые поднят российский флаг.
Выступил Ельцин. Поздравил защитников демократии, выразил признательность гражданам за поддержку.
На Красной площади — такой же митинг под антикоммунистическими лозунгами. Участники двинулись на Старую площадь, к комплексу зданий ЦК КПСС. Разбили вывески. Назавтра помещения были опечатаны.
О событиях на Старой площади глазами тогдашнего и.о. посла США в Москве Дж. Коллинза: «Не менее драматично было, когда несколько десятков молодых людей (я видел это по телевизору) пришли на Старую площадь. И постучали в дверь Центрального Комитета КПСС и сказали всем, кто там был: “Идите домой”. И они пошли. Никто не возражал. Все подчинились. Во всяком случае, такое впечатление сложилось. И это казалось очень, очень странным. Мое основное наблюдение сводилось к тому, что Советский Союз был отменен из-за отсутствия интереса к его существованию. И никто не хотел выступить в его защиту».
Спустя 25 лет будущий руководитель Управления КГБ по Москве и Московской области, в те дни директор департамента мэра Москвы Е.В. Савостьянов рассказал подробности захвата зданий ЦК КПСС.
 
«Шел второй день после подавления путча, — делился он воспоминаниями с “Московским комсомольцем” (23.08.2016). — Мы собрались, чтобы обсудить, как вернуться к будничной жизни и какие возможности и задачи стоят перед нами в создавшейся ситуации. Были мэр Москвы Попов, председатель московского правительства Лужков и я. В кабинет с довольно хитрой улыбкой, держа в руках листочек бумаги, вошел управляющий делами правительства Москвы Василий Шахновский. Отдал листочек Попову. Попов его прочел, хмыкнул и отдал Лужкову. Лужков прочитал, хмыкнул и отдал его мне».
Савостьянов взял бумажку. «Это была известная записка о том, — продолжает Савостьянов, — что идет уничтожение документов в комплексе зданий ЦК КПСС на Старой площади и что надо приостановить работу зданий. Стоит подпись — Бурбулис печатными буквами и сверху отчетливая резолюция Горбачева: “Согласен”. Попов мне говорит: “Идите, выполняйте”. Задача не вполне тривиальная — закрыть здания ЦК КПСС».
«Я позвонил начальнику московской милиции, — продолжает Савостьянов, — и попросил выделить мне две роты ОМОНа, чтобы окружить комплекс зданий, заблокировать ходы и выходы. Позвонил начальнику московского КГБ и сообщил коллегам, охранявшим комплекс зданий, что я приеду с письмом генсека, подлежащим исполнению».
Когда он с Шахновским приехал, руководитель охраны проводил их к управляющему делами ЦК Кручине.
«Я его спрашиваю: “Вы почерк своего генсека знаете?” Он несколько опешил и говорит: “Знаю”. Прочитал записку, сначала стал красным, потом пунцовым.
Начался долгий разговор, я видел, что никакого желания выполнять команду нет. Когда я понял, что Кручина успокоился, — резко ударил кулаком по столу и заорал: “Не валяй дурака, делай, что тебе говорят”. Меня проводили в будку трансляции системы гражданской обороны ЦК, чтобы я оттуда смог сделать объявление. Там мне сказали, что ключи неизвестно у кого и открыть будку не могут. Я говорю: “Сейчас 14.15, в 15.00 я арестую всех, кто останется в здании”. Сразу нашелся радист с ключами.
Я страшно боялся, что, когда буду делать объявление, горло перехватит, ведь я понимал историческую значимость момента. Меня попросили повторить объявление и назвать свое им. Я думаю: “Вот дурак, исторический момент, а я даже не представился и не вписал себя в анналы"».
Далее он сказал следующее: «В тот момент шло собрание партактива ЦК КПСС, из динамика прозвучало объявление, собрание сразу закрылось, и они побежали».
Когда, по его словам, на выходе их обыскивал народ, Савостьянов проявил гуманность. Узнав, что они с собой тащат колбасу и копченую рыбу, проявил сочувствие: «Вы им не мешайте, они в последний раз».
И сравнил захват зданий ЦК КПСС с закрытием Учредительного собрания матросом Железняком. А также назвал комплекс тех зданий «символом самой кровопролитной в истории человечества диктатуры».
Впоследствии первый мэр Москвы Г.Х. Попов, начальник Савостьянова, писал, что захват зданий ЦК КПСС по важности был аналогичен взятию Бастилии в Париже, штурму Зимнего дворца. Но в 25-летний юбилей выступления ГКЧП телеканалы обошли этот эпизод своим вниманием. «А.И. Музыкантский тоже мог бы многое рассказать», — заметил Попов.
В сентябре 1991 года Бакатин по представлению мэра Москвы Г.Х. Попова назначил Савостьянова новым руководителем столичного управления госбезопасности. 39-летний горный инженер-физик по образованию, он был одним из руководителей избирательной кампании по выдвижению академика А.Д. Сахарова в народные депутаты СССР, Г.Х. Попова — в мэры Москвы. Входил в состав координационного совета движения «Демократическая Россия», оргкомитета «Движение за демократические реформы». Работал младшим научным сотрудником Института физики Земли АН СССР, затем научным сотрудником Института проблем комплексного освоения недр АН СССР. В 1989-1990 годах — один из сопредседателей Клуба избирателей АН СССР. По его словам, планировал превратить КГБ из органа, защищающего государство от его граждан, в орган, защищающий безопасность граждан этого государства.