Дорогой, дай лапу! (СИ)

Идем бок о бок с невыносимым мужчиной по коридору до его покоев. Во мне просыпается запоздалое сожаление. Все-таки надо было соглашаться на предложение, когда отпускал, и уезжать отсюда. Не знаю, сколько еще я выдержу его рядом. Да, у меня есть старшие братья, но даже в детстве никто никогда так меня не дразнил.
- Хорошо. Давай лапу, только сначала руки помой. Лобзать столь грязную конечность, неизвестно где побывавшую…- корчу рожицу.
Хантер мелодично смеется.
У кого-то хорошее настроение?
Ну, точно не у меня. А я думала, что его светлость вот-вот выйдет из себя. Но, странно, такое обращение его только раззадоривает. Неужто получает удовольствие от оскорблений? Что за странное извращение.
- Моя милая невеста, как же ты остра на язычок! Даже тот королевский попугай был в шоке от твоей прямолинейности, - Хантер обгоняет меня и распахивает дверь своих комнат.
- Прошу.
Это не та клетка-спальня, в которой держали Арни, нет. Там продолжают ремонт.
- Неплохо, - осматриваюсь я.
Ничего особенного, обычная гостиная, полагаю, за одной из тех дверей спальня с кроватью, а за другой – ванная.
Я сажусь на диван, не зря же он меня сюда притащил, видимо, есть что рассказать. Да и надо бы узнать, как прошел поход, обсудить нежданный визит этого посланца королевского.
Князь распахивает настежь дверь спальни, на ходу снимая с себя рубашку и расстегивая брюки.
Если не знала, подумала бы, что мы с ним старая супружеская пара. Где его стеснение, манеры или нечто иное, то, что удерживает человека от произвольного раздевания на публике?
- Мне снаружи подождать?
- Зачем? – в проем выглядывает голова и часть голой мускулистой мужской руки и ключицы. – А, ты об этом?
Его светлость выходит из-за разделяющей две комнаты стены и теперь ничто не скрывает от моего раздраженного взгляда оголенный торс с заигрывающими нагло грудными мышцами. Штаны на месте, и на том спасибо.
- Ниль, здесь нет ничего того, что бы ты не видела ранее, - наглая усмешка расплывается на губах мужчины.
Здесь подразумевается его неглиже после того, как он обратился человеком прямо в моей спальне. И этот человек еще мне что-то про этикет предъявил?
Закатываю глаза:
- У меня два старших брата.
Мужскую грудь я видела и не раз, что такого? – мысленно успокаиваю саму себя. У всех все то же самое, против природы не поспоришь. Но…
Хантер снова исчезает в спальне, слышу, как скрипит дверца гардероба и шуршит одежда. Хорошо, успеет сойти румянец с щёк.
- Ваша светлость?
Вовремя.
Когда Хантер выходит из спальни и бесцеремонно падает на диван напротив, снаружи доносится стук дворецкого.
- Я проводил посланца в гостевые покои и приставил снаружи рыцарей. Для его охраны – пришлось долго объяснять и соврать про нападения монстров, и только тогда он немного угомонился.
Видимо рыцари оказались не теми же самыми, которые изловили этого шпиона и приволокли в замок, не забыв проверить его рот на наличие капсулы с ядом, иначе шума было бы на весь дом.
Марта пробирается следом за прибывшим и докладывающим свой недельный отчет Торвальдом и Эриком и тихонько накрывает журнальном столике.
Кофе! И пирожные!
Делаю глоток, ну красота. Пусть мужчины сами разбираются, я же на голодный желудок буду только слушать, но не участвовать в беседе. Короче, как истинная леди не стану вмешиваться в мужские дела.
- Что вдруг понадобилось этому Биргиру? Лет сто точно прошло с тех пор, как его род покинул северные земли, и он еще смеет себя родней называть…Ясно как день, король решил разведать, что именно происходит на севере, я уже год не показывался на дворянских собраниях, они, должно быть, решили, что я при смерти. Не удивлюсь, если и этого индюка послали, чтобы «помочь» князю Альдиса преставиться.
У Хантера на челюсти играют желваки. Загляденье, люблю, когда злиться он не на меня.
Эрик и Марта ушли, в комнате кроме нас только Торвальд.
Дворецкий задумчиво кивает и отвечает:
- Месторождение магических камней давно будоражат ненасытную жадность его величества.
 
- Естественно. Но поступиться договором, по которому весь север вошел в состав королевства он не может. Как же так, нарушить заветы предков – храм ему не простит. Да и все остальные тоже.
Ого! Что еще за договор? Почему в учебниках по истории о нем не упоминается ни слова? Значит, все, чему нас учат об отношениях королевской власти и Севера – ложь? Король Мортимер присоединил северные земли войной и огнем, ни о каких договорах нигде не написано. Странно.
- А что делать с этим Бареком Биргиром? Принимать его в качестве гостя Розенхольма…того, кто так нагло стремился сюда, вознамерившись стать хозяином… - впервые на моей памяти у Торвальда от гнева пропадает умение складывать слова в полноценные предложения.
- Эти королевские посланцы…Вечно от них одни проблемы. Скоро Зимняя ярмарка, давай перед этим устроим козлиный фестиваль. Распространим поверье, что если измазаться козлиным пометом – то год пройдет с небывалой удачей. Немного вымазать лицо моего «родственничка» в дерьме хватит для того, чтобы он заткнулся и убрался восвояси. Выгнать сами мы же его права не имеем.
Спокойствие, Ниль. У тебя в тарелке и во рту шоколадный торт. Шоколадный торт, а не то, что ты себе представила…
Я поднимаю глаза и встречаюсь с насмешливым взглядом карих глаз. Раньше его улыбка вызывала смятение, а теперь он просто кажется мне бесстыжим.
Козлиный фестиваль…Какое коварство! Придумать эту нелепицу чтобы отвадить посла…
Торвальд позволяет себе быстро улыбнуться и с совершенно непроницаемым лицом кивнуть:
- Будет исполнено.
Дверь за ним закрывается.
Мы остаемся вдвоем.
- Как прошел поход? – делаю глоток кофе и спрашиваю просто, прогоняя из мыслей ненужные образы того, как бы проходило сие невиданное никем ранее мероприятие.
Хантер подмигивает:
- А что? Соскучилась по мне? Признайся, что соскучилась.
Даже под дулом пистолета никто не услышит от меня подобного. Хотя…да, мне не хватало этой его безбашенности. Хмурюсь и глушу ненужные чувства.
- Глупости…Удалось что-нибудь обнаружить? Я понимаю, что не в том положении, чтобы спрашивать, если хочешь, можешь ничего мне и не рассказы…
- Ниль, - глубокий голос серьезно обрывает мою речь на полуслове.
Его настроения меняются также быстро, как и эти маски на лице. Злость сменило ехидство, а следом за ним глаза тронула искренность…
- У меня нет от тебя секретов. Спрашивай, что хочешь. Я расскажу все, что знаю сам.
Верю. Если спрошу, расскажет…Но хочу ли я знать?
Прикусываю щеку и спустя минуту спрашиваю:
- Сам-то будешь участвовать в козлином фестивале? Украсить тебе личико на год небывалый удачи?
Хантер, вопреки моим ожиданиям не смеется, не отвешивает саркастичную остроту. Мой жених как-то замирает, его губы приоткрываются, а взгляд приклеивается намертво, даже неудобно от его пристального внимания.
- Что? – не дай боги я в шоколаде испачкала лицо, учитывая сказанное, это полное фиаско.
- Я впервые увидел твою улыбку, - Хантер качает головой, разрывая зрительный контакт, тихонько смеется. - Не знала? Раньше мне ты не улыбалась. Каким обделенным я себя чувствовал!
Мое сердце отчего-то вдруг спотыкается. На ровном месте, казалось бы - все те же шутки, от которых смеется только сам князь и привычная интонация, но этот взгляд, который он пытается сейчас спрятать за волосами и отворачиваясь в сторону…
- Настоящая улыбка, мне одному? – его светлость качает неверующе головой, продолжая спектакль, в котором неизвестно, кто из нас желает быть обманутым этим представлением.
- И заслужил ее ты шуткой про навоз.
  
24
 
- Высшая награда. Будет, что рассказать внукам в старости, - Хантер как ни в чем не бывало пожимает плечами.
Князь подается вперед и самостоятельно организует себе на столе чашку кофе.