Предатель. В горе и радости (СИ)

Левка, почуяв сквозь сон неладное, переворачивается на живот, подложив руки под голову и тяжело вздыхает. Лена не теряется и начинает выводит неровные линии на шее под его затылком.
— Лен, — вдруг бубнит он. — Что ты делаешь?
— Лисую, — доча высовывает кончик языка.
— Ну, — причмокивает Лева и повторяет за ней исковерканное детским языком слово, — лисуй. На папе полисовала?
— Полисовала, — сонно отвечает с закрытыми глазами Гордей. — Теперь твоя очередь.
— А на сестре полисовала? — спрашивает Левка.
Лена замирает и оглядывается на Яну, которая округляет глаза:
— На мне не надо.
— Надо, — зевает Гордей. — И на маме тоже надо.
— Надо, — Леночка уверенно кивает и тянет к нам фломастер. — Идем лисовать.
— Тогда и на тебе надо полисовать, — Яна решительно собирает волосы.
Лена задумывается на несколько секунд и расплывается в улыбке:
— Да. Надо! И на мне надо!
— Пошли лисовать, — Яна смотрит на меня. — На тебе правая половина, на мне левая.
Медлю, запоминаю этот полдень с фломастерами, чтобы потом через много лет вспомнить о нем в ярких и теплых красках.
— Мы тебе и пяточки разрисуем, — ласково угрожаю Лене, которая округляет глаза. — Всю разрисуем.
— И за ушами, — хрипло отзывается Гордея. — Она и за ушами у нас рисовала. Отомстите за нас.
Конец