Опер. Девочка на спор (СИ)

— Думаю, что этот следак знает имя, но ни за что не скажет, — хмыкает Шаман. — А если мы будем очень дотошными, нас сольют.
— Интересное кино, — тяну я, обдумывая его слова. — Ладно, сами найдем.
— Нахрен ты в это вписался-то? Не наш же профиль.
И он прав. Все это я делаю почти неофициально и на добровольных началах. Дело скорее всего все же заберут в СК и там оно опять «развалится». Но это наш район. И здесь ходят наши дети.
— Звездочку хочу, — криво усмехаюсь, а Шаман закатывает глаза, прекрасно зная, что я лукавлю.
Набираю номер эксперта. Отвечает почти сразу.
— Борисыч, здорова. Я по девочкам. А они обе были одинаково задушены?
— Да, но, что примечательно, левой рукой.
— Вот как. Значит наш злодей левша?
— Скорее всего.
— Еще что-то есть?
— Пока нет.
Сбрасываю звонок и открываю папку. Нахожу заключение экспертов — все сходится.
— Это он… — говорю я, а Шаман согласно кивает.
До вечера разбираюсь с этим делом, сопоставляю факты и просчитываю ходы. Надо бы отдать Леночке, это ее работа, но не могу. Что-то во всей этой истории не дает мне покоя, но что я пока не понимаю. На интуитивном уровне.
Завтра с Мазур все обсудим, а пока. Забираю разработки и иду к операм. Шаман и Егор на выезде, еще не вернулись. Остальные должны быть на месте. Вхожу и сразу чувствую на себе взгляд. Ее взгляд. Волосы на загривке отчего-то шевелятся, а губы сами по себе пытаются расплыться в улыбке.
— Итак у нас есть пять жертв педофила, — сообщаю им и развешиваю на доске то, что осталось от ксерокопированных фотографий. — Трое выживших, двое погибших. Надо съездить и опросить каждого. Любые подробности важны.
Оборачиваюсь в подчиненным.
— У меня завтра выходной, — Денис поднимает руки вверх.
— Дэн, — хмурюсь, я на него рассчитывал.
— Нет, не уговаривай, — качает он головой. — Меня Настя сожрет. Она этот выходной месяц ждала.
— Ла-адно, — видит бог, я не хотел. — Детка, — ловлю ее какой-то странный взгляд. — Возьмешь Шамана и…
— Можно к живым? — перебивает поспешно, и сама не замечает, как подходит ближе.
— Вывезешь? — вопросительно поднимаю бровь. Мне она не кажется готовой к оперативной работе.
— Да, — кивает Иванна и нервно дергается, проливая кофе на пол.
Нет, это какая-то херня. И мне она совсем не нравится.
— Вместе поедем, — обрубаю все сомнения. — Илья, вы с Шаманом по погибшим. А Егор дежурит.
— Но, Макс, — Ива пытается оспорить мое решение. Опять! А я еще за прошлые косяки с нее не спросил.
— Возражения? — рычу недовольно и давлю непререкаемым авторитетом.
— Нет, — благоразумно отступает. Ну не дура и на том спасибо.
Дверь без стука открывается и в кабинет входит Леночка.
— Мальчики, вы здесь? — игриво улыбается. — И девочки, — кивает Иванне.
— Что-то хотела? — мой голос звучит чуть резче, чем я рассчитывал.
— Вот это тело мне привезите, — отдает листок с ориентировкой и адрес, где его видели недавно.
— Работаем, — вручаю Илье.
Он забирает Дэна, и они вдвоем сваливают. А я возвращаюсь в кабинет и снова утыкаюсь в дело о педофиле в очередной раз пытаясь найти ниточки. Они должны быть.
Звонок на городской мешает сосредоточиться. Поднимаю трубку и прикладываю к уху.
— Марьянин.
— Макс, вызов срочный, — отчитывается дежурный.
Вот еще не хватало.
— Что там?
— Девочка в лесополосе, недалеко у нас…
— Блядь, — кидаю трубку и вскакиваю с кресла.
От резких движений, ребро взрывается болью. Да чтоб тебя! Глухо матерясь, закидываю в рот для верности парочку таблеток и запиваю водой. Ствол в кобуру и сверху куртку.
Захожу к операм, надо кого-то взять с собой. А никого сука нет. Кроме Иванны, заполняющей какие-то бумаги.
— Где все? — мрачно интересуюсь я, уже понимая всю патовость ситуации.
— Так еще не вернулись — пожимает она плечами. — Что случилось?
— Поехали, — обреченно вздыхаю. — Девочку еще одну нашли. В лесополосе.
  
Глава 20. Иванна
 
Сердце резко останавливается и, прыгнув вперед, причиняет боль. Но Максу этого знать не нужно, он и так задает странные вопросы. С чего бы вдруг его стало внезапно волновать, вывезу я поездку к выжившим девочкам или нет? Не он ли всем своим видом демонстрировал, как хочет от меня избавиться? Или ищет слабые места?
 
Я никак не могу разгадать его настоящее отношение к себе. Хочется понимать, к чему готовиться, и мне только начинает казаться, что я его раскусила, как Марьянин снова удивляет, буквально заставляя меня рассматривать его пристальнее и глубже.
Выходим на улицу. Поёжившись от ночной прохлады, ощущающейся после теплого кабинета особенно остро, поднимаю воротник куртки и по одному короткому взгляду Макса понимаю, что мы опять едем на его машине.
Тот случай, когда я даже не пытаюсь возражать. Не знаю, что мы найдем на месте, когда доберемся. Мое подсознание в попытке меня защитить, сигнализирует о том, что Макс не причинит вреда, физического точно. И на данный момент у меня нет другой безопасной зоны, кроме салона его машины.
Он ломает логику всех моих чувств и ощущений. Впервые за столько лет я думаю об одном мужчине больше пяти минут. Это злит, пугает и мешает мне вернуть внутренний баланс. Курить стала больше, чтобы хоть как-то гасить нервы. Плохо. Обязательно скажется при физических нагрузках, а проверять здесь на прочность очень любят. Работы им не хватает!
Сажусь в салон, насквозь пропитанный запахом Макса. Парфюм, кожа, сигареты. Делая неглубокие вдохи, пристегиваюсь и выпрямляю спину. Короткие волосы от шеи до затылка ходят ходуном, и я снова поправляю воротник куртки, едва заметно вздрагивая от озноба.
Хмыкнув, хам включает климат-контроль. В машине становится теплее. Пальцы на руках только никак не отогреваются. Ледяные от волнения. За девочку страшно. Хоть бы живая.
Макс быстро, но аккуратно ведет машину по городским улицам. Иногда косится на меня, когда думает, что не вижу. У него взгляд такой… Чтобы понять, кто именно смотрит, нет необходимости оглядываться.
Пальцами зачесываю наверх длинную светлую челку. Она снова падает на глаза. Сдуваю, слышу смешок. Поворачиваю голову, Хам ухмыляется, глядя в лобовое. И моя паранойя опять подкидывает мне мысль, что я в его игре, правил которой не понимаю и мне вряд ли их кто-то объяснит.
Пейзажи за окном меняются. Иллюминации становится меньше, впереди появляется стена из деревьев с неровными верхушками и кривыми, лысыми ветками.
Что делал здесь ребенок в такое время?
Внимательнее смотрю по сторонам, чтобы зацепиться за детали, способные нам помочь.
Мы въезжаем в лесополосу. Тихо шурша шинами по грунтовке, Макс останавливается. Пока я отстегиваю ремень безопасности, успевает обойти машину спереди и открыть мне дверь.
— Это лишнее, — говорю ему, старательно сохраняя дистанцию.
Он достает ствол. Иду за ним на лай собаки. Нас встречает мужчина с лохматым немцем на поводке и коллега-участковый.
— Майор Марьянин, — светит корочкой. — Старший лейтенант Бойко, — кивает на меня. — Вы свидетель?
— Наверное, — взволнованно отвечает мужчина. — Мы с собакой гуляли. И нашли девочку. Я сразу в полицию позвонил.
— Показывайте, где она, — требует Макс. — Надеюсь, там никто ничего не трогал?
— Обижаете, товарищ майор, — пожимает плечами участковый. — Только проверил, живая ли. Скорую, вас вызвал.
— И-и-и? — раздражается Марьянин.
— Вроде живая.
— Вроде, блядь?! Вроде! — вскидывает руки и машет мне головой, чтобы шла за ним.
Идти оказывается совсем недалеко. Буквально несколько шагов. Сворачиваем к кучно растущим деревьям и находим её. Одежда помятая, но целая, рядом расстегнутый, вывернутый наизнанку рюкзак. Вещи валяются.
Осторожно наступая на землю рядом с бледной девочкой, наклоняюсь, проверяю пульс.