Опер. Девочка на спор (СИ)

— Я сниму номер с шестом, — допивая коньяк, рассказывает мне Трофимов. — Твоя гибкая фигурка будет смотреться на нем идеально.
— Я не умею танцевать, — кручу головой и в ужасе ищу спасение.
— Брось. Все девки умеют извиваться как змеи и у тебя получится. А потом у нас будет секс. Много. Пока мне не надоест. Я беру тебя себе в любовницы, Ивушка. Это очень престижно, быть любовницей человека в таком кресле. У тебя будет все, что захочешь, взамен на преданность и всегда мокрые для меня трусики.
Его рука ложится мне на спину, а кажется туда приложили лист крапивы. Делаю вдох и… дверь кабинки с грохотом распахивается.
— Какого… — взгляд генерал-лейтенанта темнеет, а ладонь словно вминается в мою спину.
— Да ну нахуй…
Я оборачиваюсь на голос, который теперь невозможно не узнать.
— Личное, — зло ухмыляется Макс, а в глазах бегущая строка. — М-м, ну заебись, че…
Резко разворачивается. И его сносит из кабинки.
— Макс, подожди! — кричу ему вслед, сбрасывая с себя и панику, и руку Трофимова.
Подскакиваю с дивана.
— Ива, ты сейчас делаешь ошибку, — доносятся до меня слова генерал-лейтенанта.
Наверное, я подписываю себе приговор с каждым шагом, стремительно превращающимся в бег, но отчего-то не могу поступить иначе.
— Да стой же ты, Марьянин!
Эхо врезается ему в спину. Макс дергается, хватается за ручку двери своей машины. Догоняю его на парковке.
— Макс, подожди. Все не так, — мне какого-то хрена важно, чтобы именно он это понял. — Твой отец потребовал, чтобы я стучала на тебя взамен на место в твоем отделе, — на выдохе говорю его затылку. — А сегодня вынуждал стать его любовницей.
Плечи Марьянина медленно поднимаются вверх. Еще медленнее опускаются обратно. Он разворачивается ко мне лицом. Смотрит в глаза, играя желваками. Сомневается?
Его взгляд смещается мне через плечо, но спину буравит другой взгляд. Тяжелый и неприятный. Генерал вышел за мной? Озноб медленно крадется по телу, но я не успеваю ничего понять.
Одна рука Макса оказывается на моей талии, вторая дергает за расстегнутую куртку. Мы ударяемся телами друг об друга. Я в панике распахиваю глаза и забываю, как дышать.
— Только дёрнись сейчас! — предупреждающе рычит он, и я не смею шевельнуться. Хватает меня за затылок и впивается в губы своими прохладными губами.
Мой первый поцелуй ошеломляет на мгновение перекрывая все остальные эмоции. Сердце останавливается, буксует, пропуская пару ударов и срывается в галоп. По телу проходит волна дрожи, но крик застревает где-то в горле. Я не сопротивляюсь, позволяя Максу углубить поцелуй.
А язык у него горячий. Наглый, как и его хозяин. Оказывается, у меня во рту, оставляя там вкус сигарет и горького кофе. Его сильные пальцы проходятся по моим коротким волосам, а я с силой стискиваю его плечи, боясь упасть.
Поцелуй становится мягче и нежнее, а я окончательно теряю способность сопротивляться. Из головы вылетают все мысли, остаются только обостренные до предела чувства и инстинкты. Все, кроме самосохранения. Он, видимо, сдох где-то там под напором майора.
Отрывисто дыша, Марьянин освобождает и мой рот, и меня.
— Что это было? — дрожащими пальцами касаюсь собственных влажных губ и тут же отдергиваю руку. Горят огнем и будто немного припухли.
— Считай, что я тебя присвоил, — довольно заявляет Макс. — А заодно избавил от одной из повинностей. Мой отец мудак, но трахать девушку сына точно не станет.
— Как благородно, — нервно улыбаюсь, поправляя волосы. И как дальше мы будем работать? Как мне после всего этого в глаза ему смотреть?
— В машину садись, — сухо бросает он. — Прокатимся с одно место. Поговорим.
— У меня байк, — киваю ему на свой мотоцикл, стоящий как раз неподалёку.
— Потом заберешь. Не беси меня еще сильнее, Бойко! Я не всегда такой добрый. Просто сядь в машину! — снова рычит.
А я от выжженных до основания нервов безумно хочу курить. И привкус сигарет во рту только раззадоривает эту дурную привычку, которая иногда так спасает от съезжающей крыши на фоне ночных кошмаров.
 
— Ива!
— Иду, — выдохнув, обхожу его машину спереди и сажусь на пассажирское рядом.
Макс вставляет в губы сигарету, приоткрывает окно. Замечает мой жадный взгляд, усмехается, прикуривает и, вынув ее изо рта, протягивает мне.
— Так уж и быть, один раз можно, — вынимает еще одну сигарету из пачки, а я жадно затягиваюсь, наполняя легкие дымом и снова чувствуя во рту вкус поцелуя Марьянина.
— Куда мы едем? — аккуратно стряхиваю пепел в приоткрытое окно со своей стороны.
— В ресторан. Жрать хочу как зверь.
Что-то меня от ресторанов сегодня уже потряхивает, но Макс не его отец, я все четче замечаю разницу, поэтому сижу тихо, докуриваю и жду, когда мы доедем.
Место он выбрал уютное. Маленькая Грузия посреди столицы. Домашняя атмосфера, приятный запах и приветливо улыбающиеся сотрудники. А еще в это время суток живая музыка. Удивительная, не раздражающая слух, а скорее дополняющая атмосферу.
Нам предлагают несколько столиков на выбор. Приносят меню и карту вин, но Макс отказывается, он за рулем. Мы долго изучаем местное меню, заодно немного перекипая каждый внутри себя.
Я выбираю фирменный теплый салат из свинины, обжаренной на гриле, с карамелизированным луком и маринованными огурчиками, а Марьянин заказывает традиционный суп-харчо, салат из свежих овощей с красным луком и грецкими орехами. А также чвиштари — кукурузные лепешки с сыром сулугуни на двоих. На десерт у нас фирменный чай от заведения и два кусочка торта эстерхази.
Не уверена, что в меня влезет все, но от одних картинок из меню, разыгрывается аппетит.
Ждем молча. Макс что-то читает в своем телефоне, я украдкой разглядываю интерьер. Камин с резными подсвечниками и живыми цветами в стилизованных глиняных горшках. Картины в потёртых рамах, больше похожие на старые фотографии. Оранжевые плафоны над круглыми и квадратными деревянными столиками дают очень теплый свет, а удобные клетчатые кресла снова окунают в ощущение дома.
Мне нравится. И принесенная еда тоже. Марьянин ест с таким аппетитом и жадностью, что я невольно улыбаюсь. И правда очень голодный.
Когда мы добираемся до чая и десерта, Макс решает заговорить:
— Чего там еще хотел отец?
— Знать о тебе все, — признаюсь ему. — Чем живешь, с кем встречаешься, с кем спишь и как работаешь, — делюсь подробностями, раз уж все так вышло. — Про дело педофила спрашивал. А еще он хочет знать о твоих «леваках».
— Много хочет, — зло цедит Макс, а взгляд становится ледяным. — Он боится, что сын — оборотень в погонах бросит тень на его безупречную репутацию.
— Мне показалось, что он ждет, когда ты облажаешься, — замечаю осторожно, отламывая еще один кусочек торта.
— Тебе не показалось, — хмыкает майор. — Но я не доставлю ему такого удовольствия. Пусть не надеется. Что ты ему рассказала?
— Да ничего, — качаю головой. — Правду. Что ты много работаешь и дело это у тебя на контроле.
— Умница, — он улыбается, но как-то не особо весело. — Ив, — его рука ложится на стол, двигается чуть вперед и кончики наших пальцев едва касаются друг друга. Ненавязчиво, непривычно, но я держу свою ладонь на столе, стараясь смотреть не на нее, а в усталые глаза Марьянина. — Раз уж мы сегодня такие откровенные, — уголки его рта приподнимаются. Губ касается уже совсем другая улыбка. И вот она ему идет как его чертовы рубашки. — Не хочешь рассказать, зачем так рвалась именно в наш отдел? Что тебе здесь нужно? — его пальцы подрагивают. Мои тоже. Прикосновение на мгновение становится острее и исчезает. А я еще несколько секунд плаваю в послевкусии от него.
Марьянин доливает нам чай из керамического чайника. Делаем по глотку, доедая каждый свой десерт. Макс дает мне время подумать каждым своим действием. Но я кожей чувствую, что ждет ответа.
— Не дави, пожалуйста, — сдаюсь и мягко прошу его. — Я пока не готова рассказать.