Королевская кровь-12. Часть 2 (СИ)

— Моя жена прекрасна, — медленно и певуче проговорил колдун. — Она белая, как облако, ростом мне по грудь, хрупка и тонка, как лоза, но силы в ней больше, чем во всей твоей армии.
— Что же, надеюсь, она так же дорожит тобой, как ты ей, и обменяет город на тебя, — усмехнулся Тмир-ван. Пленник, слабый и покоренный, не отреагировал.
Генерал понимал, что вести с полей боя тревожные и нужно идти в новый мир самому, смотреть на картину боя, принимать неожиданные решения. Да, туда пошли воевать опытные военачальники, его тха-норы, которым он доверял как себе, — но все же опыта у него больше, и куда деваться, если весь город — это одна большая ловушка?
Но даже здесь, в ставке, он уже видел два варианта решения. Первый — создать из армии кулак и пробиваться узконаправленно за пределы города, туда, где нет слюдяного разумного растения. Пробивать для войск широкий коридор от врат, вставать лагерем на другом берегу реки и начинать разведку других городов — так же ли они прикрыты защитником или нет? И второй — использовать ценного заложника. Знал бы жрец Имити-ша, насколько ценного!
Тмир-ван, решившись, вызвал одного из тейрхов-помощников, что ждали у шатра.
— Собери и возглавь воздушный отряд для поисков белой колдуньи, — приказал он. В глазах тейрха мелькнул страх, но он склонил голову. — Огненные реки видны издалека, ты быстро найдешь ее. Передашь ей письмо от меня. И прикажи патрулям у врат пропустить ее с той стороны и ни в коем случае не навредить с этой, если только она действительно придет одна. Здесь сопроводить ее без увечий ко мне. Кто навредит — отдам на пищу охонгам! — Тиодхар повернулся к связному. — Арвехши, пиши. — И он на языке нового мира, рудложском языке проговорил:
— Колдунья! Я, Тмир-ван, тиодхар войск Лортаха, говорить тебе: твой муж, крылатый колдун, у меня в плен. Если хотеть увидеть его живой, прекратить сопротивление, приходить через врата. Приходить одна, без свита, чтобы поклониться нашим боги, поклясться служить им, сдать город. Тебя пропустить во врата без препятствий. Дать тебе четыре доля папоротника времени, если ты не прийти через четыре доля, тебе принести голова твой муж.
Пленник поднял голову. Его зеленые глаза казались тусклыми, и Тмир-вану очень захотелось, чтобы жена его пришла сюда. Чтобы не пришлось его убивать.
Генерал нахмурился, пытаясь понять, что его царапает, что ускользает от него — но мысль, что расположение к пленным и врагам он никогда не испытывал и всю сопутствующую кровавость воспринимал спокойно, как часть работы, растворилась, сменившись тем самым неприятным сочувствием.
— Колдун, теперь ты писать, — он обратил свой взор на пленного. — Арвехши, дай ему свиток и перо с чернилами. Вы, — он повернулся к арбалетчикам, — высвободите ему руку. Да не эту, не видите, там кость торчит? Целую, иначе как он писать сможет?
— Что писать? — сипло спросил пленник.
— Что ты в плену и просить жена сдать город.
Колдун приподнялся на полу и протянул дрожащую руку к перу из хитина. Обмакнул в чернила. И, останавливаясь на каждом слове, вывел несколько фраз.
Арвехши поднял свиток, перечитал, отдал генералу. Тмир-ван, морща лоб, тоже прочитал — то ли написал пленник, нет ли тайных знаков, тайного смысла? Но слова на языке нового мира были написаны неровно, с кляксами: было понятно, что не привычен пленник использовать перо, да и рука не пишущая.
— Тиодхар, — проговорил Арвехши, и пленник чуть дернулся, вслушиваясь в чужой язык, — а если колдунья здесь сможет использовать колдовство и свой огонь?
— Если бы колдуны Туры здесь могли колдовать, — ответил Тмир-ван, — то он бы, — он кивнул в сторону пленника, — не сидел здесь в цепях. До него сюда пришел еще один колдун с красными волосами. Он был ловок и быстр, но не испускал ни огня, ни льда, как ма-ги с того мира. Поэтому если белая колдунья решится сюда прийти, она придет беспомощной. Я же не несу его в его мир, хотя было бы полезно показать врагам, что он жив, и под страхом смерти заставить их сдаться, ибо там он сможет обернуться крылатым зверем.
 
Тейрх-помощник, выслушав все приказы, ушел со свитками, и Тмир-ван слышал, как он отдает снаружи команды, как собирает отряд, чтобы лететь.
— Ну что же, — проговорил тиодхар пленнику, — говори, что она выберет? Город и свою свободу или тебя?
Пленник сжал зубы, но сопротивляться приказу не смог.
— Меня, — сказал он и улыбнулся так, что тиодхару на мгновение стало жутко. — Она выберет меня.
Ангелина
11.40 — 12.12 в Тафии, 6.40 в Рудлоге, 4.40 в Инляндии
Ангелина замкнула огненное кольцо вокруг города — теперь все широкие улицы были перекрыты дымящими провалами с лавой, а узкие надежно защищались терновником. Ей хотелось быстрее попасть к порталу, но она умела работать монотонно и упрямо.
Ее огнептицы устали, и она устала. Глаза резало от испарений, голова болела, а сердце превратилось в ледяной камень. Но когда к ней вернулся первый почти рассеявшийся огнедух, она молча проколола отросшим когтем себе ладонь и дала ему крови. И так поила всех, кто прилетал к ней, по одному или несколько подряд.
Сколько их было? Десятки? Сотни? Окрепшие, они разворачивались обратно в небеса, чтобы жечь раньяров и охотиться на невидши.
К драконам, сопровождающим Владычицу, в какой-то момент присоединился и Энтери. Он рухнул с небес на мостовую, поднялся уже человеком — в глазах его была боль.
— Я знаю, что ты пойдешь за ним, — сказал он, — и я хочу быть с тобой в этот момент.
Ангелина кивнула. Ей стало немного легче.
Драконы, которые сопровождали Владычицу и поначалу глядели на нее как на непонятно зачем сунувшуюся в пекло женщину, преисполнились благоговения, и раз за разом залечивали ее раны, подавали фляги — напиться после кровопускания, — подносили фрукты и лепешки, чтобы она подкрепилась на ходу. Энтери где-то раздобыл накидку и попросил надеть на голову.
— Пусть ты дочь огня, но от солнечного удара это не спасет, — пояснил он, и Ани не стала спорить. Так торопилась сюда, что забыла покрыть голову.
Раз, когда закружилась голова, пришлось лететь к реке ловить рыбу и, торопясь, рвать жирные бока клювом, чтобы ускорить кроветворение. И пусть окружающее то и дело погружалось в марево, на груди мерно пульсировала ситория, вбирая ее боль, ужас и отчаяние, грозящие окунуть Тафию в ледяную бурю. Сейчас Ани была бесконечным их источником и, если бы не подаренный Нории амулет, давно бы уже иссякла. А ныне в теле все еще плескало пламя — казалось, с каждым выжженным рвом, с каждым поднятым из недр огнем оно слушалось все охотнее.
Она, проплавив последнюю пару рвов, поднесла к губам флягу и посмотрела наверх. Над городом продолжались бои, шли они и на улицах — на тех, куда иномиряне успели пройти до появления Ангелины, и тех, куда невидши прорезали проход через терновник. Но что-то неуловимо изменилось в воздухе, так что становилось понятно: удача сейчас на стороне драконов. То ли стаи раньяров стали реже, то ли шум боя — тише.
Ани кинула взгляд на холм с порталом: склоны его поднимались в трех кварталах от нее, — и почувствовала, как в груди разливается холодная, удовлетворенная ярость. Весь он снизу доверху был заполнен наземными отрядами наемников, и если группы невидши еще копошились у терновника, который вновь и вновь перекрывал лозой улицы, если огромные тха-охонги еще пытались проломить преграду, то основная масса оказалась скована стихийным духом. Армия колыхалась туда-сюда, готовая то ли выстилать себе телами проход, ибо удары из захваченных гранатометов не позволяли очистить достаточно пространства, то ли хлынуть обратно в портал.
А вот этого допустить было нельзя.
Она посмотрела на свои руки. В ней хватит еще силы выжечь весь этот холм и уйти за Нории. Но сначала нужно долететь до управляющего Эри — неизвестно, будет ли в Нижнем мире действовать ее сила и сколько продержится ситория. Значит, она приведет за собой сотни драконов, умеющих управляться с оружием.