Она была создана для меня (ЛП)

Когда песня заканчивается, она поворачивается ко мне, сияя. Ее взгляд падает на наши соединенные руки, и она издаёт овечий смешок, расцепляя пальцы. — Прости.
— Не извиняйся, — мне хочется наклониться и прошептать ей.
Вместо этого я улыбаюсь и поворачиваюсь к сцене, когда они начинают мою любимую песню.
Вайолет наклоняется ко мне, чтобы поговорить со мной поверх музыки.
— Так здорово наконец-то увидеть их вживую. — Она делает небольшую паузу, а затем добавляет, розовея щеками: — Раньше я была немного влюблена в ведущего гитариста.
Я дразняще ухмыляюсь. — Да?
— Да. — У нее вырывается очаровательно неловкий смешок. — Есть что-то в парне с гитарой…
— Я играю на гитаре, — пробурчал я, как подросток, пытающийся произвести впечатление на свою подружку.
Господи, мать твою.
Она поворачивается, чтобы встретить мой взгляд, и ее лицо озаряет заинтересованная улыбка. — Правда?
— Я не очень хорош, — признаю я. Теперь это я неловко смеюсь. — Но я могу играть.
Она поднимает брови, давая понять, что ей это очень нравится. И хотя я не должен поощрять это, я бы соврал, если бы сказал, что мне не нравится то чувство, которое я испытываю, когда она так смотрит на меня — как расширяется моя грудь, ускоряется пульс.
Затем чувство вины и разочарование, которые всегда следуют за этим. Осознание того, что я влюбился в девушку, к которой мне никогда не разрешат прикоснуться.
— Мне нужно подышать воздухом, — бормочу я, отстраняясь от нее. Я протискиваюсь сквозь толпу и выхожу в сад, надеясь, что Вайолет не последует за мной.
А, это ложь.
Я ожидал, что в саду будет много людей, которые хотят передохнуть от давки толпы, но это не так. Здесь только я и мои мысли, а также звуки музыки, доносящиеся из театра в сад.
Я делаю шаг в тень березы и прижимаюсь к кирпичам, уронив голову на руки. Что, черт возьми, мне делать? Рич мне как брат. Он действительно лучший друг в моей жизни — тот, кто, как я знаю, всегда прикроет меня, несмотря ни на что.
Ну, не то чтобы несмотря ни на что; если я сделаю шаг к его дочери, это изменит наши отношения, и не в лучшую сторону.
И все же…
Я вздыхаю, вдавливая ладони в глазницы. Я никогда не встречал такой женщины, как Вайолет. Кого-то, кто бросает мне вызов, кто заставляет меня смеяться, кто постоянно удивляет меня. Кто-то, кто смотрит на меня так, будто я лучшее, что она когда-либо видела, будто я могу стать всем ее миром, если позволю себе это. Кто-то, чья улыбка заставляет меня хотеть отдать ей все.
Я опускаю кулак и ударяю им в стену позади себя. Моя челюсть сжимается, когда грубый кирпич вгрызается в кожу, но я приветствую боль. Что угодно, лишь бы не врываться обратно в театр и не притягивать Вайолет к себе.
Но это бесполезно. Я замечаю, как она бродит по саду, пробираясь между деревьями, пока не находит меня. Единственный свет исходит от лампочек на дереве в центре сада, придавая этому месту потустороннее ощущение, но его достаточно, чтобы я смог разглядеть беспокойство на ее лице, когда она заходит в тень моей березы.
— Ты в порядке?
— В порядке, — бормочу я, отталкиваясь от стены. Я не могу быть здесь с ней. Мне нужно быть внутри, рядом с другими людьми, а не одному в темноте, где нас никто не видит.
— Ты явно не в порядке, — говорит она, когда я прохожу мимо нее. — И я знаю, почему.
Я замираю, затем поворачиваюсь назад, чтобы посмотреть на нее, тяжело дыша. Мы смотрим друг на друга в полумраке, не решаясь пошевелиться.
Наконец Вайолет говорит тихим голосом: — Если бы ты пригласил меня на свидание, что бы мы сделали?
Вопрос застает меня врасплох, и вопреки здравому смыслу я отвечаю. — Что-то вроде этого.
Я пожимаю плечами. — Например, ужин в тот вечер.
На ее губах появляется улыбка. — Это было весело.
— Это было не свидание, — огрызаюсь я, и все следы улыбки исчезают с ее лица.
— Я знаю.
— И это тоже.
— Я знаю.
Она выглядит обиженной моим тоном, и я ненавижу себя за это.
— Послушай, Вай, не то чтобы я не хотел… — Я кривлю лицо, потирая лоб от волнения, а затем медленно выпускаю воздух из легких. — Когда мы начали этот проект, твой отец попросил меня присматривать за тобой.
 
Она качает головой. — Правда?
— Он специально попросил меня убедиться, что с тобой все в порядке. Заботиться о тебе.
— Так вот почему ты меня отталкиваешь. Следишь, чтобы я не работала слишком много, чтобы я ела.
Я хмурюсь, качая головой. — Это не…
— Прекрати. — Она поднимает руку, ее брови сходятся вместе в разочаровании. — Я уже большая девочка. Мне не нужна нянька.
Трудно с ней не согласиться. Я даже сказал об этом Ричу в свое время.
Но что я не могу ей сказать, так это то, что я хочу присматривать за ней. Я хочу быть уверен, что она сама о себе позаботится. Черт, я хочу заботиться о ней.
Поэтому я ничего не говорю, а она складывает руки на груди и смотрит на меня, все больше злясь.
— Знаешь что? — с горечью говорит она. — Может, мне стоит встречаться с Оуэном? По крайней мере, он достаточно мужественен, чтобы сказать мне о своих чувствах.
У меня кровь закипает при одном упоминании о нем. При мысли о том, что он может быть лучше для нее, чем я. Я скрежещу зубами, чувствуя, как внутри меня все кипит, пока я не могу больше сдерживаться.
— Ты хочешь знать, что я чувствую, Вайолет?
Она нетерпеливо и с досадой пожимает плечами.
— Я чувствую ревность и собственничество. — Слова льются из меня без колебаний. — Я чувствую противоречие. Постоянно возбужденный. Стыд и вина. Я чувствую… Я чувствую себя чертовски сумасшедшим.
— Сумасшедшим?
Ее брови сходятся в замешательстве, и в этот момент я понимаю, что она чувствует многое из того, что чувствую и я.
— Да, — бормочу я. Она выглядит такой же потерянной, как и я, и я начинаю смягчаться. — Я без ума от тебя.
Она замирает, ее глаза расширились, когда в темноте они пробежались по моему лицу. — Ты без ума от меня?
Я издаю побежденный вздох. — А ты как думаешь?
Она сглатывает, ее взгляд падает на мой рот. — Я думаю, ты должен меня поцеловать.
О, Боже. Я бы все отдал, чтобы сделать это. Буквально все. Кроме моей дружбы с Ричем.
— Я не могу.
Мое сердце подпрыгивает, когда она подходит ближе. — Ты имеешь в виду, что не хочешь.
Я пожимаю плечами, потому что действительно, какая разница?
Она закрывает расстояние между нами. — Тогда я могу.
И вот ее рот оказывается на моем. Ее сладкий ванильный запах захлестывает мои чувства, мягкого прикосновения ее губ достаточно, чтобы я застонал, а когда ее рука касается моей щеки, мир вокруг меня исчезает. Я теряюсь в ее вкусе, в ее ощущениях. Кровь в моем теле устремляется на юг, напрягая член и заставляя голову кружиться.
Звук сирены поблизости возвращает меня к реальности, и я, спотыкаясь, отхожу от нее, мой пульс гулко бьется.
— Мы не можем, Вайолет.
Мой голос — отчаянный хрип, которого я никогда раньше не слышал, но я едва держусь. Я тянусь к единственной вещи, которую, как я знаю, хороший парень сказал бы в таком положении. — Ты пила.
Она раздраженно хмыкает.
— Я выпила полбокала вина. Я вряд ли пьяна, Кайл. — Она смотрит на мой рот, ее грудь вздымается и опускается от учащенного дыхания. — Я знаю, чего хочу, и я устала от того, что со мной обращаются как с ребенком.
Она расправляет плечи, поднимая свой темный взгляд на меня.
— Я взрослая женщина. — Ее голос становится придыхательным, а глаза умоляют меня. — Пожалуйста, обращайся со мной как с женщиной.
Я делаю шаг ближе, намереваясь положить этому конец, но не могу. Не знаю, из-за чего — романтики этого сада, тайны темноты или из-за того, что я очень слабый человек, но я снова целую ее.
На этот раз как следует.
21
Вайолет
Меня никогда не целовали до этого момента. Я думала, что целовали, но я очень, очень ошибалась.