Брак или не брак (СИ)

   - Лучше бы ты остался с братом и дал мне время усмирить ярость.
   И тогда Стельфана прорвало. Он не собирался этого говорить, но хриплый голос Димора, слышащаяся в нем едва сдерживаемая ярость, подействовали на него, как заклинание. Мальчишка упал перед королем на колени, обхватил его руки ладонями, даже не пытаясь удрать их от лица и быстро-быстро, глотая окончания и предлоги, заговорил:
   - Ты не понимаешь! Это... в нашем роду есть побочная ветвь Алитор-Хамумус. Воспитатели, мы так их называем. Это все они... они преданы не какому-то отдельному представителю правящей ветви, а всему роду в целом. Фанатично преданы. Для них важно лишь процветание рода. На судьбы и личности им плевать. Меня... искусственно подвели к этой любви, когда узнали, что я... равнодушен к девушкам и таким останусь. Потому что моя любовь не позволила бы мне предать брата, по их мнению. Но я бы и так его никогда не предал! Но...
   Принц резко осекся, когда король медленно-медленно отнял руки от лица. В пожелтевших глазах стояло такое... Стельфан задохнулся и в отчаянии вжался лбом в колено мужчины. Он и не думал, что ярость истинного Тентервиля может так обжигать.
   - Ты понимаешь, - голос короля прозвучал надтреснуто и сипло, - что ваше наследие, каким бы праведным вы его не считали, просто безумно? Ты это понимаешь?! - Взревел Димор и дернулся, но принц лишь сильнее обхватил руками его ноги под коленями и отрицательно помотал головой. Король уставился на его золотисто-рыжую макушку свирепым взглядом.
   Ему стоило немалых трудов усмирить свой волчий нрав. Через какое-то время он тяжело вздохнул и медленно выдохнул. Потом откинулся на спинку дивана. Мальчишка продолжал все так же сидеть на полу и обнимать ноги мужчины. Король протянул руку и положил ему на макушку. Погладил. Услышал, как тяжело и громко сглотнул его маленький принц и убрал пальцы из его волос, позволяя поднять лицо. Щеки мальчишки были окрашены румянцем, он смотрел на своего супруга огромными, блестящими глазами и имел вид не волчонка, а щенка, который готов в любой момент заскулить от отчаяния и преданно завилять хвостом. Этот вид разозлили короля снова. Неужели, Димор все же ошибся и ему под видом волчонка подсунули дворнягу грязных волчьих кровей? Но затем прозвучал вопрос:
   - Что мне сделать, чтобы ты перестал злиться?
   Димор ответил не раздумывая:
   - Раздевайся.
   И мальчик встал.
   - Ты ревнуешь, - сказал он негромко, прямо глядя в глаза короля, - но я... могу понять, - последнее принц прошептал бескровными губами. Румянец спал с его лица, отчего на коже особенно ярко проступили веснушки, после чего мальчик принялся расстегивать крохотные пуговицы на тоненькой белой сорочке с кружевными широкими манжетами и богато расшитым ришелье воротником.
   Король никак не прокомментировал его заявление. Он смотрел и видел перед собой волчонка. От недавнего щенка не осталось и следа. Приятно. Но насколько то обличье, в котором предстал перед ним принц Стельфан, истинное? Волчьим чутьем король ощущал в нем сходство с собой. Но, вдруг, из-за этой чертовой любви чутье дает сбой? Пока он размышлял об этом, принц разулся, сдернул с узких бедер брюки, отшвырнул ненужные тряпки на пол к уже покоившейся там сорочке и выпрямился в полный рост полностью обнаженным. Он все еще был бледен, как мел, но взгляд светился решимостью.
   - Во мне взрастили эту нездоровую любовь к брату. Я понял это еще во время готовящегося против него переворота. Среди заговорщиков был представитель Воспитателей. Похоже, им не терпелось узнать, есть ли среди отпрысков нашего поколения новый паладин, поэтому они позволили заговорщикам провести все приготовления к запрещенному ритуалу. Поэтому...
   - Твой брат направил тебя ко мне?
   Принц подозрительно замер. В глазах мелькнуло недоумение.
   - Я... не совсем понимаю.
   - Иди сюда, - позвал его Димор и один раз хлопнул себя ладонью по бедру.
   Стельфан проследил взглядом за движением его руки. Потом тяжело сглотнул и...
   - Ты такой теплый и пахнешь приятно, - доверительно сообщил король принцу, прижимая к себе обнаженное тело.
   Нежность мальчишеской кожи под пальцами легко могла свести с ума. Запах казался умопомрачительным - молоко и мята. Димор, в котором давно уже пробудилось наследие рода, особенно сильно зацепился за запах. Когда в нем просыпался подлинный Тентервиль именно нос, а не глаза или пальцы, становился для него главным органом чувств, через который он воспринимал мир, окрашивающийся в такие моменты во все цвета радуги. Обонятельное зрение, как назвал это Регис, переживающий тоже самое, при пробуждении наследия. Король уткнулся носом между плечом и шеей мальчишки и с жадностью втянул в себя так понравившийся ему запах. И даже задержал дыхание, чтобы окончательно присвоить этот запах себе. Принц судорожно вцепился пальцами в камзол у него на плечах, но не оттолкнул. А потом решил продемонстрировать свою волчью натуру.
   - Мне неприятно, - вдруг заявил он. После чего король, уже слегка погрузившийся в обонятельную нирвану, испытал полный набор чувств человека, которого сначала привечают, а потом со всей дури опрокидывают на голову ушат с ледяной водой. В горле мужчины что-то протестующее булькнуло, но облечь свое возмущение в слова он не успел, принц продолжил: - Не нравится, что ты до сих пор одет.
   - Волчонок! - Не скрывая своего восторга, выдохнул мужчина, окончательно убедившись, что щенком этот малыш уже никогда не будет, если только на время сможет притвориться, но очень скоро волчья натура все равно даст о себе знать. И это хорошо. Просто прекрасно!
   Король поцеловал своего волчонка в ямку между ключицами. Тот отпустил его плечи и пальцами обеих рук зарылся в волосы мужчины. Мальчишке явно нравилось происходящее. Или он все же решил притвориться? Король немного отстранился, чтобы иметь возможность исподлобья посмотреть в лицо своего супруга. Тот опустил на него взгляд и... улыбнулся. Открыто и поощряюще. Поцелуй был долог. Стельфан так страстно отвечал на него, что ему далось развеять почти все сомнения Димора, который теперь уже откровенно наслаждался происходящим. Мальчишка должен принадлежать ему. Только ему одному. Это желание, наконец, полностью сформировалась в короле Анлории, и он понял, что если не удовлетворить его прямо сейчас, еще один такой приступ ярости может привести их к совсем неожиданным последствиям. Поэтому...
   - Ты знаешь, - зашептал мужчина, целуя юношу в плечо. Тот настойчиво массировал пальцами его затылок и шею у кромки роста волос. - Мы, Тентервили, однолюбы. Если удается найти своего человека, то мы навсегда остаемся преданы ему, даже если он умирает раньше, даже если потом приходиться снова вступить в брак по политическим соображениям и прочее, прочее, прочее, - последние три слова он сопровождал поцелуями, спускаясь от шеи к груди мальчишки. А потом принялся кружить языком вокруг темно-розового соска, упиваясь ощущениями. Регис был в чем-то прав, когда в душе разрождается чувство, то...
   - И ты выбрал меня? - спросил юноша и потянул его за волосы, чтобы снова приникнуть к губам.
   - Ты сомневаешься? - спросил мужчина, оторвавшись от него на секунду.
   Мальчишка ответил невпопад:
   - Мне нравится, когда ты зовешь меня волчонком...
   Это стало последней каплей.
   - Будет больно, - пробормотал Димор. И сам удивился тому, как легко принял это решение. Они со Стельфаном пересеклись взглядами. Тот улыбнулся.
   - Я уже знаю.
   - Ты не о том думаешь, - проворчал Димор, надавливая на плечи мальчишки, чтобы тот всем весом опустился на него.
   - Не о том? - Во взгляде юноши мелькнул вопрос.
   - Я схожу с ума от твоей невинности, - Димор не собирался это говорить, слова сорвались с губ сами.
   - Не такой уж я теперь невинный, - с лукавой улыбкой на губах откликнулся Стельфан.
   - Благодаря тебе, я теперь точно знаю, - вернув улыбку, произнес Димор, - что невинность - это свойство...