Пусть этот дождь идёт вечно (СИ)

Показалось? Или Кай в самом деле прошептал ему на ухо “спасибо”?
========== Глава 16 ==========
Чанёль не имел ни малейшего представления, где находится прямо сейчас. Когда он пришёл в себя после удара по голове, ничего увидеть не смог. Поначалу даже поддался лёгкой панике, потом сообразил, что ему просто завязали глаза. Руки по-прежнему были стянуты за спиной, ещё и примотаны к какому-то столбу. Где-то рядом мерно капала вода в металлическую ёмкость.
Чанёль убивал время, пытаясь освободиться, но толку не вышло ― связали его качественно. Утомившись, он притих и просто сидел, привалившись к столбу. Постепенно стал различать слабые звуки. Опознал мышей. Или крыс. Наверное, подвал.
Чанёль сам не заметил, как заснул, а проснулся от звучавших неподалёку голосов. Разобрать слова не смог, да и не понадобилось ― за ним пришли. Его отвязали от столба, заставили подняться и куда-то повели. Путешествие завершилось новым ударом по голове.
И вот теперь Чанёль определённо лежал в каком-то тесном помещении на твёрдом гладком полу. Повязка на глазах осталась, как и прочные пластиковые наручники на запястьях. Радовало лишь то, что он смог вытянуться во весь рост.
Чанёль старательно прислушивался, пока хватало терпения, но ни звука не уловил. Внутри и снаружи царила тишина. Или же стены звуконепроницаемые.
А затем он догадался, где оказался, потому что пол под ним дрогнул. Его повезли в фургоне куда-то. Он ничего не слышал по-прежнему, только ощущал движение автомобиля. На одном из поворотов машина повернула резко, и Чанёль перекатился по полу, чтобы больно удариться плечом об острый выступ. Он тихо выругался и подвигал ушибленным плечом, чтобы кровь разогнать, кое-как сдвинулся в сторону, повернулся спиной к выступу и попытался связанными руками ощупать его. Под пальцами захрустело. Звук напомнил об обёртках для шоколада, очень похоже.
В животе у Чанёля немедленно заурчало громко и выразительно ― его кормили в последний раз вечность назад. Его вообще кормили тогда, когда о нём вспоминали, а вспоминали не часто.
Чанёль прикинул, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. Но умереть от голода, будучи рядом с чем-то съедобным, ― это идиотизм чистейшей воды. Лучше уж пусть его пристрелят, но сытого.
Он привалился спиной к выступу, ощупал ещё раз. Вроде бы ящик, а в ящике два или три мешка. Дотянулся пальцами до одного из мешков и принялся теребить хрустящую упаковку. Когда с Чанёля сошло семь потов, он умудрился-таки разорвать обёртку. Воспряв духом, сунул руку в дыру за добычей и… и зачерпнул горсть чего-то мягкого и сыпучего. Сахар? Нет, мелковат помол для сахара. Если только сахарная пудра, впрочем, Чанёль уже был согласен даже на сахарную пудру.
Он улёгся рядом с ящиком, перевернулся на живот и, с трудом сохраняя равновесие, встал на колени, сунул голову к мешку и попытался либо унюхать, либо лизнуть мягкую и сыпучую субстанцию.
― Надеюсь, не отрава какая… ― пробормотал он, в третий раз долбанувшись лбом о деревянную перекладину.
Наконец ему удалось просунуть голову между перекладинами и уткнуться носом в мешок. Сделанный собственными руками разрыв в упаковке Чанёль тоже искал носом ― буквально. Долго никак не мог найти, а потом с размаху врезался аккурат в проём и чихнул, опять долбанувшись о дерево так, что звёздочки из глаз посыпались.
― Чтоб тебя… Апчхи!.. Тьфу! Тьфу-тьфу-тьфу! Буэ-э-э!
Отплёвываясь и отфыркиваясь, Чанёль пытался высвободить голову из ящика, но уши мешали. Когда же ему это удалось, он наконец сделал нормальный вдох, после чего испытал сильнейшее желание завопить в голос. Желательно, чтобы в этот момент стенки фургона прохудились, а рядом находилась целая толпа полицейских, потому что Чанёль торчал рядом с внушительной партией “касабланки”. Такие крупные партии полиция ещё ни разу не перехватывала, а тут вот, пожалуйста, несколько мешков прямо возле полицейского, который, увы, ни на что не способен. Даже сожрать столько в одно лицо не сможет, чтобы обломать торговцам кайф.
 
Чанёль от души надеялся, что те крохи, что попали ему в рот, не окажут никакого действия. Он знал, как “касабланка” влияет на бет, но понятия не имел о дозировке этой дряни и способе употребления внутрь.
Стоп!
Чанёль уселся поудобнее и принялся размышлять над полученными сведениями.
Итак, есть фургон, размеры средние, в нём везут крупную партию “касабланки” ― активного вещества, не являющегося наркотиком, но запрещённого законом. Обычно транспорт всё-таки проверяют ― та же полиция, например. Однако тут не только вот “касабланку” везут, а ещё и хорошо связанного детектива, стало быть, уверены, что смогут доставить груз в пункт назначения без проблем.
Как?
Чанёль почесался спиной об угол ящика, не помогло. Почесался ещё и додумался.
Стенки звуконепроницаемые, значит, фургон, скорее всего, опечатан. То есть, полиция не имеет права вскрывать фургон без ордера. Гарантия опечатанного груза ― сопроводительные документы, заверенные… Кем?
Каким-нибудь министром или представителем министра. Какого-нибудь.
Чёрт. Вот знать бы, каков вид груза, который якобы везут в опечатанном фургоне, тогда можно и определить, подпись и печать какого именно министра красуется на сопроводительных документах. И тут уже не важно, сам ли министр толкает “касабланку”, даже если не толкает, то непременно знает, что возят в таких фургонах. А раз знает, то виновен.
Стоп ещё раз!
Это, что же, выходит, Лу Ханя пытались убить торговцы “касабланкой”? Ну да, так и получается. И если выяснить, кто ставит печать на документах, то… То Чанёль нашёл человека, покушавшегося на жизнь Лу Ханя. Надо же, он почти раскрыл своё первое серьёзное дело! Бэкхён обязан узнать об этом от самого Чанёля, когда Чанёль выберется из фургона.
Если выберется.
Как-нибудь.
Ну а вдруг?
Чанёль поёрзал на полу и вспомнил о наладоннике в заднем кармане, заодно вспомнил и о зажигалке ― в другом заднем кармане. А “касабланка” горит? Или, быть может, взрывается?
Через минуту проблема горения “касабланки” перестала волновать Чанёля, потому что ему пришлось задуматься над другой проблемой ― как достать зажигалку из чёртова заднего кармана брюк связанными руками.
― И почему я не стал акробатом? ― вопросил мироздание Чанёль, извернувшись под немыслимым углом и попытавшись выудить зажигалку двумя пальцами. Пластиковое изделие, будто издеваясь, провалилось глубже в карман, а фургон резковато притормозил. В результате внезапной остановки Чанёль долбанулся о деревянный ящик уже затылком. Для разнообразия, наверное.
Пока Чанёль пытался выудить зажигалку из кармана и завязывался морским узлом, Бэкхён допрашивал охранника стоянки у больницы.
― Так вы его видели или нет? ― Он помахал снимком Чанёля перед лицом охранника.
― Я видел только, как он приехал. Остановился тут, показал карточку и попросил разрешения использовать служебный въезд, чтобы можно было быстро выехать обратно.
― И? ― Бэкхён придвинул снимок к охраннику поближе, чуть на лоб не приклеил.
― Говорю же вам, видел только приезд. Потом его машина стояла на месте до тех пор, пока ваши сотрудники её не забрали. Что ещё вы от меня хотите?
― Правду и анализы, ― мрачно заявил опешившему охраннику Бэкхён, спрятав снимок в карман пиджака.
― К-к-какие анализы?
― Детектор лжи и прочие прелести полицейской жизни. Поедете со мной в участок и не выйдете оттуда, пока я не буду знать всё, что знаете вы.
― Господин детектив, но вы уже знаете всё, что знаю я, ― взмолился несчастный, жестоко обманутый милой улыбкой приятного молодого человека, внезапно превратившегося в демона из ада.
― А вдруг вы совершили должностное преступление и умолчали об этом?
― Но какое это имеет отношение к пропавшему полицейскому?
― А вот это, уважаемый, мы и выясним вместе с вами. В участке. Под капельницей.
― Но я же ничего не знаю!
― Так-так-так… Заведомая ложь офицеру полиции карается семью годами в…