Харьковский Демокрит. 1816. № 5, май

Сталь, Крамер* красили Лизетин туалет 
И ей приятные минуты доставляли; 
Радклиф ей и Руссо* немало помогали –
Дюкре тут Дюмениль* усердствовал предстать,
Да и Лувет Кувре,* как вежливый аббат,
Спешил распространить разврат; 
И Лизанька грустить нередко начинала. 
Чего ж ей хочется? Чего не достает?
Чего? Ах, верно, не конфет!
Ведь Лизаньке пятнадцать лет! 
Шестнадцата весна ей только наступила, 
Косынка вздулася – и Лиза загрустила!
«О чём же?» – спросят наконец: – 
У Лизы есть и мать, есть также и отец, 
Но сердца, знать, её они уж не питают, 
Лишь множат ей тоску – и в рощи увлекают.
Изволит Лиза там мечтать, 
И в сердце пустоту несносну ощущать; 
Романов чтению там Лиза предаётся, 
Живой фантазией к погибели влечётся. 
Тут Вертер всякий час с Лизетою бывал* 
И пламенну любовь для Лизы представлял –
Такое чтение для многих очень мило, 
И девушек не раз с ума оно сводило.
Одинажды она
В садочке тосковала,
В мечты погружена, 
Не зная и сама, чего она желала;
Я думаю, на этот раз
Попался ей Фоблаз,*
Что так она вздыхала!
Меж тем охотник молодой
Проходит за решёткой,
Хотя и был слугой,
Однако же красоткой
Давно замечен был – 
И Лизе, кажется, довольно мил! – 
«Какая ложь! Какая небылица!» –
Тут может вдруг сказать невинная девица.
Конечно, в городе, как ветр, 
Вместо̀ слуги вился б за нею петимѐтр;* 
Но Лиза в городе ещё не появлялась; 
Так диво ль, что слугой так много занималась?
Притом романами Лизета подкреплялась!
Итак, не дивно, что она,
Фантазией увлечена,
В стрелка влюбилась страстно,
И мыслила об нём всечасно;
Притом, и то сказать, 
Охотник был молодцеват;
А нимфе, некогда оставленной богами,
Приятен был сатир и с козьими ногами!
А тут
И нет диковинки ничуть – 
Ведь страсти – вечные тираны! 
Так юной девушке возможно ль твёрдой быть,
Которую романы
Успели ослепить? 
Частенько Лизанька в садочек приходила, 
Где много для себя веселья находила;
Стыдлива и робка, 
Сначала, как цветок, краснела,
Взирая на стрелка;
А после Лиза так успела, 
Что даже и играть она с ним не робела!..
«Того желал, конечно, рок!» –
Лизета так твердила, 
Чтобы̀ – её стрелок,
Она ж его любила. 
Однажды в летню ночь, когда взошла луна,
Прелестная Лизета
Выходит в сад одна,
В прекрасно неглиже одета, 
И вдруг, 
Откуда ни взялся̀ её любезный друг! 
Конечно, днём они ещё уговорились; 
В сердцах тут обоѝх желанья пробудились! 
Иль чувство, – иль любовь, – не знаю как назвать,
Ленив романы я читать;
Романы кто читает, 
Что пробудилось в них и без меня узнает. – 
Аллеи тень и лунна ночь, 
Уединенье, всё старалось им помочь... 
Но нет!.. На сцену мрачну
Завесу наведу полупрозрачну – 
И лучше погрущу, 
Что я не выдумку пишу. 
В романах, наяву ль, любовь – всегда любовь...
Для Лизы многое ещё было̀ загадкой:
Теперь взгляните сквозь покров 
Украдкой... 
Увы!.. В том, право, я не виноват,
Клянусь... с охотою желал бы я солгать. – 
К несчастию, Лизета 
В объятиях любви покоилась до света – 
И что же, наконец? 
В сем виде застаёт прелестницу отец. 
Полураскрыта грудь!.. Он видит... и не верит!
И гнева правого не может он умерить,
От коего потом
И Лизанька проснулась,
Взглянула – ужаснулась, 
И так, как водится при случае таком,
Вздохнула, закричала,
И в обморок упала! 
֍
Стрелок в солдаты отдан был: 
Конечно, в эту ночь он Лизе нагрубил!* 
Но горю пособить не смея,
Да и стыда уже поправить не умея, 
Лизета, кончить чтоб тоску 
И кончить чтоб роман, то... бросилась в реку̀;
К мученью, умереть и там не допустили, 
Исторгнули из вод 
И к жизни возвратили. – 
А через год, 
Сию Венеру 
В замужство отдалѝ хромому офицеру! – 
В деревне и теперь она живет... 
Не знаю: об стрелке забыла, или нет.
Отцы и матери быль эту прочитайте 
И строже дочерям романы выбирайте.
Дмитр. Ярслвкий.*
 
______________________
БАСНИ 
4
  
Овен и Пёс