Факультет уникальной магии

— Давайте не будем расстраиваться раньше времени. — С деланой бодростью Гран первым нарушил молчание.
Но ему никто на это не ответил.
За недолгий путь от замка до Дома факультета в моей голове пронеслось столько мыслей, что хватило бы на пару дней вдумчивых размышлений. А если конкретней, в неравном бою схлестнулись два отчаянных порыва: «Если выпнут из университета, мне хана» и «Я не могу использовать остальных». И второе все же пересилило.
Конечно, я могла бы двинуть пылкую вдохновенную речь, мол, мы должны сделать все, чтобы помешать закрытию факультета, вперед на баррикады, и так далее в том же духе. Но с другой стороны, я прекрасно осознавала, что одногруппники-то в моих проблемах не виноваты. И использовать ребят в качестве средства достижения цели мне просто совесть не позволит. Так что в итоге умру я от голода в какой-нибудь канаве, но зато с чистой совестью.
Всю дорогу никто из моих спутников не нарушал молчания. Даже Гран больше не пытался никого приободрять. Я думала, что в Доме все разойдутся по комнатам. Как вариант сразу же собирать вещи. Но вопреки моим ожиданиям ребята дружно и также в тишине засели в гостиной. По-прежнему посреди комнаты валялась громоздкая пыльная люстра, по-прежнему в стене под потолком торчало кресло — это никого не волновало. Ну да, сейчас были проблемы поважнее.
— Ну что, вернулись? — Из-под пола вынырнул Алем. — Так, Кира, пора обед готовить.
— Да не до еды нам сейчас, — отмахнулся Гран.
— Алем, факультет в конце семестра закрывают, — тихо добавила Аниль.
— Я знаю, — с демонстративным спокойствием кивнул дух Дома. — Об этом еще в прошлом году поговаривали. А теперь вот и указ королевский вышел.
— Слушайте, но почему все так? — Я оглядела собравшихся. — Чем мы хуже других магов? Я тут, конечно, всего несколько дней, но у меня сложилось стойкое впечатление, что уникальных магов все поголовно презирают. Так вот, за что? Может, для вас это элементарно, но я вот честно не могу понять! — Из-за бушующих эмоций я говорила сбивчиво и взволнованно, но никак не получалось успокоиться. — Чем же уникальные маги так не угодили остальным? Разве это плохо — быть особенным? Пусть я знаю не так много уникальных, только вас, но вот правда, по моим впечатлениям, вы во много раз лучше остальных! Я сегодня вдоволь насмотрелась, с каким пренебрежением на нас остальные студенты косились на лекциях, как преподаватели демонстративно не замечали. Про нашего декана не первой свежести я вообще молчу. Даже Реф, хоть и живет с нами под одной крышей, все равно ведет себя высокомерно. Так объясните мне, пожалуйста, в чем дело-то? Чем мы хуже других?
Ребята переглянулись. Аниль хотела что-то сказать, но, к всеобщему удивлению, заговорил вдруг Алем.
— Уникальные маги ничем не хуже остальных, — рьяно возразил он, словно это тема была весьма болезненной. — Вся проблема лишь в том, что вы… как бы сказать… другие. Когда-то это, наоборот, считалось как раз таки преимуществом. — Он тяжело вздохнул.
— Зато теперь не считается, — угрюмо буркнул Гран, скрестив руки на груди. — Теперь на нас всех клеймо неудачников и изгоев.
— Понимаешь, Кира, — Аниль замялась, — мы просто считаемся теперь, так сказать, недомагами. Это как в том же целительстве. Вот есть человек, просто обычный человек. А есть с врожденными отклонениями от нормы. И это как болезнь, это неправильно, так быть не должно. С уникальной магией то же самое. Вот есть четыре вида сил, и все. Да, они могут сочетаться между собой. Можно быть, к примеру, одновременно некромантом и боевым магом или целителем и зельеваром. И это будет вполне обычным, закономерным явлением. Но если у мага есть какой-нибудь редчайший дар или его стандартный вид магии проявляет себя нетипично, то это уже считается уникальностью. Ненормальностью, болезненным отклонением, увы, совершенно неизлечимым.
— Уникальность означает, что развитие магии в человеке сбилось, нарушилось, а это недопустимо, — уныло продолжил уже Тавер. — И то спасибо, что таких, как мы, еще истреблять не начали.
— Ты погоди, еще не вечер, — со свойственной ей невозмутимостью возразила Дарла.
— Ну подумаешь, развитие магии в человеке сбилось, — упорно не понимала я, — что в этом такого-то?
— Есть непреложные магические законы, — пояснил Гран. — Они не придуманы кем-то, это просто законы существования магии в нашем мире. Она ведь как стройная, тщательно выверенная и безупречная симфония, в которой мы как раз таки — фальшивые ноты.
— Это теперь так официально считается, — возразил Алем. — Раньше никто подобную философию не продвигал. Жили себе уникальные маги преспокойно и ничего своим существованием не нарушали.
— А теперь стали нарушать? — Я окончательно запуталась.
— Не теперь, а лет пятьдесят назад это все началось, — проворчал дух. — Аккурат когда правящая династия сменилась. И с тех пор вот все, уникальные маги — чуть ли не самое страшное зло.
— Чуть? — пробормотала я, окончательно опечалившись. — А что, разве есть кто-то еще похуже?
— Ну, теоретически есть еще демоны изнанки, — тут же ответил Тавер.
— Это которых Реф постоянно поминает? — уточнила я.
— Да их не только Реф поминает, — возразил Гран, — их много кто поминает. Это просто ругательство такое. Демоны изнанки — это якобы такие жуткие монстры, которые магией питаются. Они живут на изнанке мира, а управляют ими опустошители — вообще самые отвратительные существа, которых придумала больная человеческая фантазия.
— Я все же полагаю, что это не выдумки, — вмешалась Аниль. — К примеру, вот тоже примерно лет пятьдесят назад, в Бунвейнской академии как раз таки объявился опустошитель с целой армией демонов изнанки. И все.
— Что все? — не поняла я.
— Никто там тогда не спасся. Ни преподаватели, ни студенты, — тихо ответила целительница. — По крайней мере, мне так рассказывали.
— Да какая разница, выдумки это или нет, — мрачно произнес Гран. — Нам надо над своими проблемами думать. Не знаю, как вы, но лично я вот так просто вернуться домой не могу. У нас, оборотней, свои порядки. Любой, даже малейший промах считается позором. И неспособность закончить обучение в том числе.
— Зачем же ты тогда вообще поступал сюда? — спросила я. — Ведь наверняка же знал, как здесь относятся к уникальным магам.
— Знал конечно же. Но кое-чего я все-таки не знал. — Гран помрачнел еще больше. — Я не знал, что я — уникальный маг. Да, в отличие от соплеменников я никогда не мог контролировать свои превращения, но ни я сам, ни окружающие не считали это ненормальностью. Просто такая особенность. Тем более на фоне моих весьма выдающихся способностей к зельеварению на подобную мелочь никто не обращал внимания. И только здесь, уже при проверке у ректора, вдруг выяснилось, что я — уникальный маг.
— Я вот тоже не знала, что я уникальная, — подхватила Дарла. — Всегда считала себя типичной некроманткой.
— Но ты ведь совсем не похожа на некромантку, — осторожно и весьма деликатно, чтобы не обидеть ее, возразила я. — Конечно, я видела и вчера, и сегодня на лекциях, что и среди некромантов есть светловолосые и миловидные. Но ты… ты все равно другая…
— Так не во внешности ведь дело. Дело в эмоциях, — пояснила Дарла. — Некроманты сами по себе крайне апатичные ко всему. А я вот совсем нет. Может, из-за этого и мои способности к магии проявляют себя странным образом. Мне нравятся духи, и я нравлюсь им, хотя мертвые ведь тоже не способны каких-либо эмоций испытывать. Вон Зуля — ярчайший пример нетипичности. Да и то я думала, он такой из-за смеси сущностей. Он же не только зомби, он отчасти голем. Но я никогда по поводу своей эмоциональности не заморачивалась и не считала таким вот отклонением. Тоже только тут узнала.
Я перевела вопрошающий взгляд на Аниль. Та явно нехотя, но все же заговорила:
— Я давно про свой редкий дар знала. Но я все же надеялась, что это не выяснится никогда. У меня вся семья почетных потомственных целителей. И если узнают, что я — уникальный маг, это крайне очернит репутацию нашей фамилии.