Касимора. Не дареный подарок

всякий страх. — Схватил чужую нечисть голыми руками. Это ж надо совсем ума не иметь, чтобы так подставиться. А курица его пернатая вообще съесть меня хотела. Я защищалась и ни в чем не виновата!
Сова очень натурально кудахтнула, выпучив глаза. В кабинете повисла тишина.
Только спустя несколько мгновений я осознала, что только что сказала. Осознала, но извиняться не стала. Я мстила за страх испытанный ночью. Прижалась к хозяйскому животу, пальчиками в рубашку вцепилась и тихонечко призналась:
— У меня сработал основной инстинкт. Это было сильнее меня.
— И что же это за инстинкт у тебя такой? — Илис за родителя не оскорбился, а сам директор пока молчал, и я смогла чистосердечно признаться:
— Цапать то, что держит, и драпать куда глаза глядят…в случае опасности. Даже если опасность пернатая и кудах…
— Аррануш, я её сейчас сожру! — сова слетела со своего насеста, а меня как ветром сдуло с хозяина. И не то, чтобы я забыла о том, что рядом с ним безопаснее, просто птичка озверела, а хозяин у меня один и его нужно беречь. Особенно, когда есть такое заманчивое убежище между полом и книжным стеллажом, занимающим всю левую стену.
Забившись под него, я вжалась в угол и затихла.
— Илли, нельзя! Илли!
Сова не слушала. Она, угрожающе раскинув крылья, металась рядом с моим убежищем, тихо, страшно клокоча:
— Покажись, мерзавка. Только высунься. Я тебе голову оторву, сердце склюю и печенью закушу!
— Иллира! Успокойся немедленно! — рявкнул хозяин этой бешеной и несдержанной птицы.
— Но Аррануш…
— Мы с тобой договаривались, никакого свежего мяса и внутренних органов в собственной крови, — уже спокойнее отрезал директор.
— Она меня оскорбила, назвала курицей, — нахохлилась сова, — ее нужно проучить за наглость!
— Напомнить, какой ты была, когда я только тебя подобрал?
Иллира отрицательно мотнула головой и смущенно прикрылась крылом.
— У меня от твоего плохого настроения на память шрам остался, — весело напомнил Илис, — и не до конца прошедшие детские страхи.
Нечисть тихонечко вздохнула и накрылась вторым крылом.
— Ушастая, можно выходить, — позвал хозяин, на правах ребенка, затерроризированного ужасной говорящей совой.
С опаской высунув нос, я убедилась, что Иллира не обращает на меня внимания и искренне переживает о своей былой несдержанности, и опрометью бросилась к хозяину.
Меня поймали в теплые объятия, погладили по спине и тихонько шепнули прямо в большое ухо:
— Не стоит ее злить. Илли добрая, но вспыльчивая.
— Можете идти, — велел директор, поднимаясь из-за стола, — когда найдешь дарителей, сообщи мне.
Хозяин неохотно кивнул и совсем скривился, когда уже в спину прилетело требовательное:
— И аккуратнее с ними. У целителей сейчас много работы, им не до жертв твоей благодарности.
***
Знакомство с директором можно было бы считать знаменательным событием не только потому, что я теперь являлась официальной нечистью хозяина и имела закрепленный за собой бокс в виварии — и пусть жить я там отказывалась, но сама мысль о том, что у меня есть своя комната, была приятна — именно благодаря директору я наконец-то нашла себе имя.
На следующий же день после моего запоминающегося знакомства с его отцом, Илистар вернулся после занятий с огромной книгой по истории.
— Держи, — уронив её рядом со мной на кровать, он обессиленно осел на пол, — отец велел передать. Читай, просвещайся…если умеешь.
— А зачем? — поинтересовалась, с опаской обнюхивая книгу.
— У отца на твой счёт какие-то грандиозные планы, которыми он не счел нужным делиться со мной. Но ты должна учиться и начать он велел с истории.
— Ну…ладно. Учиться, так учиться. Это должно быть интересно, — неуверенно протянулась я, с сомнением глядя на книгу.
Это оказалось не только интересно. Я сознательно бойкотировала тайный поход в леса, за нечистью для рыжего, целую неделю, не имея возможности надолго оторваться от книги.
Читала долго, мучительно, по слогам, периодически буксуя на одном месте, но упрямо продвигаясь вперёд. Годы в качестве пушистого домашнего животного многому меня научили, в том числе и читать.
Читала я, конечно, медленно и плохо, но старательно. И была вознаграждена.
В один из долгих, серых вечеров, когда за окном шёл дождь, в академии было особенно холодно и сыро, а Илис ушёл на свидание к своей белобрысой, я наконец-то нашла то, что искала вот уже вторую неделю. Я нашла себе имя.
О чем и сообщила вернувшемуся под утро хозяину.
Стоило ему только, открыв дверь, воровато проскользнуть внутрь, тёмным пятном выделяясь в серых сумерках, как я с чувством рявкнула:
— Касимора! — проснувшись от тихого шороха открывшейся двери, я еще не до конца осознала, что происходит, но заготовленный с вечера монолог уже крутился на кончике языка.
Хозяин вздрогнул, чертыхнулся и глухо переспросил:
— Что?
— Бешеная стерва, как отзываются о ней ваши несдержанные историки, — я деловито похлопала лапой по лежащей на кровати книге, — шестикратная вдова, вырезавшая целый город из-за недостаточного, по её мнению, почитания своей правительницы. Самая безумная из известных истории женщин, что держала власть в своих руках. И убита была соответственно. Растерзана волками на охоте. Хотя бытует мнение, что несчастный случай был тщательно спланирован. Заговор, представляешь?
Илис молчал. Лениво стянув с себя рубашку, бросил её на стул и медленно подошёл к кровати.
— Ка-си-мо-ра! — по слогам продекламировала я. — Замечательное имя!
— И ты хочешь, чтобы тебя звали как Кровавую королеву? — догадался хозяин, захлопнув книгу и спустив её на пол. Ни сил, ни желания переложить её на стол у него не было.
— Посмотри на меня, — посоветовала ему угрюмо, — я мелкая, безобидная нечисть.
— Я заметил, — хмыкнул Илис, пытаясь одновременно и меня отодвинуть, и сапоги стянуть.
— И я хочу, чтобы хотя бы имя у меня было грозное!
— Значит, грозное имя? — спросил он со странной улыбкой. Сейчас он выглядел как человек, который знает что-то, чего не знаю я, и это небольшое превосходство его очень забавляет.
— Ага.
— Касимора?
— Именно так.
— И ты не передумаешь?
— Определённо, нет.
— Хорошо, — легко согласился он, стянул таки сапоги, и быстро забрался в кровать, сдвинув меня аж к самой стенке, — Касимора, так Касимора. Только потом не обижайся.
— А почему я должна обидеться?
— Скоро узнаешь, — со смешком пообещал он и, повернувшись ко мне спиной, пробормотал, — мелкая нечисть с грозным именем. Это будет весело.
Причина его веселья стала известна утром, когда вместо того, чтобы после завтрака отнести меня в комнату и отправиться на занятия, он потащил меня с собой.
На практическое занятие, где с гордостью представил женской половине боевиков как Касимору. Больше ему ничего делать не понадобилось.
Меня