Ключик (СИ)

— Да уж, Сейм взялся за тебя конкретно! — почти печально сказала в один из дней Пич, забежав к ней перед сном.
— Просто он наверняка пытается меня убить! — буркнула Эмма, не в силах даже открыть глаза. Она почти спала, иначе не позволила бы себе даже эти высказывания. Ведь сама стремилась сюда и хотела, чтобы к ней относились так же, как ко всем, без поблажек. Кто же знал, что с желаниями нужно быть поосторожнее.
— Проклятый СС! Ему доставляет удовольствие измываться надо мной, — она со стоном перевернулась на живот и неожиданно почувствовала сильные руки Пич, разминающие её одеревеневшие мышцы. Это так шокировало, что сон слетел за одну секунду. С самого детства, тогда, давно, в приюте, к ней никто никогда не прикасался ласково. Те поглаживания по волосам и короткие объятья, что ей дарили нянечки, а особенно добрая полная кухарка, Эмма до сих пор хранила в памяти, как настоящие драгоценности. Она даже не могла вспомнить лица пожилой женщины, но помнила запах и звучание голоса. С тех пор единственное её взаимодействие в виде прикосновений заключалось в еженедельных медосмотрах, заборах крови и измерениях. А когда она подросла, к ним добавились контакты с отцом, когда он стал обучать её боевым искусствам. Но удары, тычки и рывки сложно назвать проявлением внимания.
— По… Почему ты делаешь это? — шокированно спросила Эмма шепотом, не двигаясь с места.
— В смысле? — удивилась Пич. — Делаю что? Разминаю твои мышцы?
— Да.
— Ну, может, потому, что прекрасно знаю, как они болят после таких нагрузок.
Эмма сглотнула.
— Я не об этом. В смысле, почему ты вообще делаешь это? — смущенно пробормотала она.
— Говорю с тобой и пытаюсь помочь?
Эмма молча кивнула.
— Ты не допускаешь, что ты просто нравишься мне?
Эмма испугано замерла, и Пич, почувствовав это, вдруг расхохоталась.
— Вот ты дурочка, Джимми! Я же не в этом смысле! Я, знаешь ли, девочками не интересуюсь, даже такими хорошенькими и невинными, как ты! Я как-то настоящих похотливых жеребцов предпочитаю! Расслабься ты, а то вся тут отвердела, как кусок гранита! Ты мне нравишься без сексуального подтекста, мелкая! Понимаешь, когда я смотрю на тебя, в глаза твои… ну, не знаю, просто что-то внутри переворачивается, что ли. Словно ты умудряешься этими своими глазками лучистыми вытянуть что-то из глубины души… Бли-и-ин, Джимми, не знаю я, как это сказать! Я же боец, а не долбаная выпускница какой-нибудь школы изящной словесности!
— Хочешь сказать, что я выгляжу слабой и вызываю желание защищать меня? — снова вспыхнула и напряглась Эмма.
— Балда! — легонько треснула её по затылку Пич. — Это совершенно другое! Просто когда я рядом с тобой, я словно лучше становлюсь, понимаешь? Как будто все то паршивое, что случилось увидеть и испытать в этой жизни, ненадолго отступает, и я, вроде, чувствую себя чище, чем я есть на самом деле. И никакого, мать его, отношения к жалости это не имеет. Скорее уж я себя чувствую… хм… пожалетой. Так понятней?
— На самом деле не очень, — вздохнула Эмма, но расслабилась.
— Да и мне самой, если честно, аналогично. Только могу сказать, что это не только я чувствую. Ты, может, и не замечаешь, но я-то вижу, что и Брант с Сиддой меняются, когда ты рядом, и даже этот развратный засранец Кирос.
— Ты преувеличиваешь!
— Ну да! Я уже прямо соскучилась за всем тем дерьмом, что вечно сыпалось из их грязных ртов! В твоем присутствии они прямо как чертовы ученицы института благородных девиц. Я так навык огрызаться каждую минуту могу потерять! — рассмеялась Пич.
Эмма не знала, что на это сказать, и просто протяжно вздохнула, чувствуя, как боль уходит из мышц под умелыми пальцами Пич.
— Жаль только, на лейтенанта моё выдуманное тобой влияние не распространяется! — грустно протянула она.
— Джимми, ты не злись на Сейма. Он, конечно, жесткий мужик, но реально справедливый и умный. Если он гоняет тебя, то знает, зачем.
— Само собой знает! Чтобы поглумиться! — вяло огрызнулась Эмма.
— Не нужно воспринимать это так, Джимми. Поверь, если он заставляет тебя повторять что-то снова и снова, значит, видит, что это тебе необходимо и однажды спасет жизнь. Каждый из нас оказался в своё время в его группе потому, что мы на самом деле верим, что он лучший. Здесь на базе хватает сильных и опытных бойцов. Многие реальные машины убийства. Но есть одно «но». Не каждый готов отвечать не только за себя, но и за целую группу. Стать настоящим лидером, который не только может повести за собой в бой, но и вытащить всех обратно живыми. Сейм это может, и на заданиях мы доверяем ему, как Господу Богу, и ни разу он не подвел нас. За те три года, что он стал нашим главным, мы не потеряли никого. А знаешь, насколько это значимо в нашей жизни? Так что ты смирись и попробуй принять все его приказы, как должное. Даже если сейчас они тебе кажутся натуральными издевательствами.
— Я пытаюсь. Не особо выходит, — призналась Эмма.
— Это все потому, что ты постоянно внутренне упираешься. Ты борешься с Сеймом подспудно, считая его изначально противником. А тебе нужно понять, что и ты, и мы, и он — одна команда! — терпеливо объясняла Пич.
— Ну, знаешь ли, он не особо счастлив был моему появлению в вашей команде!
— Может и так. Но мы военные, Джимми, и не можем решать, кому служить с нами, а кому нет. И даже если он и не рад твоему появлению, то уже полностью принял на себя ответственность. Это, знаешь, как в кино, когда мужик узнает, что от него кто-то залетел, и сначала не хочет этого ребенка. А потом привыкает и даже любит этого малыша больше всего на свете.
— Стальной Сейм может полюбить меня, как собственное дитя? — Эмма затряслась в сдерживаемом смехе. — Пич, ну у тебя и воображение!
— Ну ладно, тут я слегка загнула, признаюсь! — тоже не сдержала веселья Пич. — Но тебе тоже стоит поработать над тем, чтобы не видеть в каждом его слове или указании издевку над собой. Просто попробуй, тебе самой проще станет. Ладно, хорош тут демагогию разводить. Сон для тебя ценнее, чем вся болтовня в мире, вместе взятая.
Темнокожая девушка встала и пошла к двери.
— Пич, а мы, типа, теперь подруги? — сонно пробормотала Эмма, явно уже не совсем осознавая, что говорит.
— Хм-м. Ну, вроде того. Спи, мелочь лучезарная.
И Эмма действительно погрузилась в сон, едва за Пич закрылась дверь.
Седьмое утро на базе совершенно отличалось от всех предыдущих для Эммы. После подъема Сеймас не повел их вооружаться для очередного броска и даже не отправил в тренажерку. Вся группа молча шла за ним в сторону административного корпуса, и Эмма ощутила, как внутри все начало вибрировать в предвкушении и почти настоящем страхе. Потому что изменение обычного маршрута могло означать только одно. У них задание. Её первое реальное задание! И эта мысль заставляла её сердце буквально выпрыгивать через горло.
Войдя внутрь, они отдали честь и предъявили личные карты охране, а затем спустились на уровень ниже в огромном лифте со сплошными стальными стенками, для входа в который Сеймасу понадобилось просканировать собственную сетчатку. Эмма бывала с отцом в этом здании, но всегда только на верхних уровнях. А судя по количеству кнопок с незнакомыми символами вниз уходило как минимум еще пять.
Сеймас привел их в большой кабинет с экраном во всю стену и сухо приказал сесть на жесткие металлические стулья. Как только все расположились, он взял с небольшой кафедры пульт и включил изображение. То, что они увидели, больше всего напоминало какой-то явно давно заброшенный стадион, снятый с высоты птичьего полета. Пластиковых сидений не было и, похоже, давно, а предназначенные для них расположения бетонные ступени успели порасти редкой травой, сумевшей зацепиться в столь негостеприимном месте. Сама же территория поля вообще превратилась в подобие питомника для молодых деревьев, густо оккупировавших всю поверхность, на которой когда-то гоняли мячи.
— Итак, бойцы, думаю, не нужно говорить, что у нас очередное задание, — начал лейтенант. — То, что вы видите в данный момент, — один их стадионов, который должен был стать когда-то одним из олимпийских объектов в некоем небольшом государстве в Латинской Америке. Но вышло так, что за время подготовки к сему событию в стране случился переворот, и олимпиада оказалась вне списка приоритетов новой власти. Объект был заброшен, но не пропал, можно сказать, даром. В нем одной международной преступной группой организовано предприятие по производству нового вида наркоты. Под стадионом находится целый лабиринт, который строили, понятное дело, для технических целей, но теперь это превратилось в настоящую замороченную крепость.