Семейный пикник

Патрика окликнула миловидная брюнетка (за пять прожитых в отеле дней он со многими успел перезнакомиться), и он направился к ней. Роджер скользнул рассеянным взглядом по ряду бутылок с яркими этикетками и заказал еще один коктейль, а когда взял наполненный бокал, рядом с ним сел человек, о котором они с Патриком только что говорили, и дружелюбно сказал:
— Отличное местечко, вы не находите?
— Неплохое, — сдержанно отозвался Роджер.
— Этот отель прекрасно вписывается в окружающий пейзаж, - продолжил человек, записавшийся под фамилией Белл. — Большой отель смотрелся бы здесь гораздо хуже, вы согласны?
Кивнув, Роджер спросил:
— Вы здесь в первый раз?
— Да. Позвольте представиться: Сирил Белл.
Уже второй раз за этот день Роджер изменил своему обыкновению избегать случайных знакомств. Первый раз он сделал это, опасаясь, что присутствия одного Патрика будет недостаточно для того, чтобы у Луизы пропало желание завт­ра под каким-нибудь предлогом увязаться за ним, и, чтобы отделаться от нее, пригласил посторонних людей; сейчас он тоже поступал вопреки своим привычкам, поддерживая завязавшийся за стойкой бара разговор.
— В ресторане я случайно слышал, как вы договарива­лись пойти завтра к пещерам. Говорят, там красивые места. Дорога трудная?
— Нет, ровная широкая тропа, только в саму пещеру надо спускаться по веревке.
— Хотелось бы взглянуть... — Сирил выжидательно по­смотрел на Роджера, однако тот не торопился приглашать его в попутчики.
— У меня есть подробная карта местности, — сказал он наконец. - Если вы покажете, как туда попасть, буду вам очень признателен.
Он достал карту, и Роджер стал объяснять. В это время вернулся Патрик и вдруг, глядя Сирилу в лицо с наигранным удивлением, с утвердительной интонацией спросил:
— Мистер Мортисс?
Сирил смешался так сильно, что у Роджера исчезли вся­кие сомнения, Сирил же не решался отрицать, сбитый с толку уверенным тоном Патрика, вместе с тем он только что пред­ставился Роджеру под другой фамилией и оказался теперь в двусмысленном положении.
— Простите, — смущенно сказал он Патрику, — но я вас не знаю.
Патрик ухмыльнулся, довольный своей проделкой, и вы­разительно посмотрел на Роджера, предоставляя дальнейшие действия ему.
— Мистер Мортисс, — с ледяной вежливостью сказал Роджер, - не будете ли вы столь любезны, чтобы объяснить, зачем вы хотели познакомиться со мной под вымышленной фамилией?
— Я всего лишь спросил у вас дорогу к пещерам. Что касается фамилии, то почему, собственно, я обязан вам ее назы­вать? — вызывающе ответил Мортисс, в запальчивости пренеб­регая тем простым объяснением, которое Джоан приготовила на будущее, хотя сейчас было самое время спокойно сказать, что Белл — фамилия его матери. — Вы же не полицейский инспектор.
— Зато я опекун мисс Уинд, что вам, безусловно, прекрасно известно. Я не знаю и не желаю знать, зачем вы сюда прие­хали, и надеюсь, что наша первая, случайная, — Роджер сделал на этом слове особое ударение, — встреча будет также последней. Полагаю, излишне говорить, что денег мисс Уинд вы в любом случае не получите.
Холодно-враждебное выражение лица Роджера со всей очевидностью показывало бесполезность любых объяснений: о Сириле Мортиссе у него уже сложилось вполне определенное мнение, и неудачное знакомство лишь усилило отрицательное впечатление.
Мортисс был до крайности взбешен и самой неудачей, и еще больше тем, что сам дал Роджеру повод для оскорбле­ния. Разозлившись и сознавая, что терять нечего, он был готов затеять шумный скандал, но почувствовал, что с Роджером это не получится и он только поставит себя в глупое поло­жение.
— Мистер Мортиссбелл, — насмешливо сказал Патрик, соединив обе фамилии в одну, — вы забыли свою карту. Возьмите, а то вдруг без нее заблудитесь и не найдете обрат­ной дороги. Для нас это будет невосполнимой потерей.
— Вы еще пожалеете! — уходя, в бессильной ярости про­цедил сквозь зубы Мортисс.
Роджер с презрением усмехнулся, а Патрик громко за­смеялся.
— Ловко я придумал, верно? — сказал он Роджеру. — Он сам себя выдал: подумал, что я его действительно знаю, и не посмел отпираться.
 
— А если бы он заявил, что его фамилия вовсе не Мор­тисс?
— Я бы извинился и сказал, что обознался, - беспечно ответил Патрик. — Так мы завтра идем в пещеру? Тогда надо сказать дежурному, чтобы меня разбудили, сам я поздно просыпаюсь. Или ты меня разбуди.
— Хорошо, разбужу. Идем, уже поздно. Пора ложиться, а то тебя завтра не поднять будет, я же знаю.
Когда они встали, бармен позвал Патрика к телефону, и Роджер ушел один.
Возвращаясь в свой номер, Бэрридж увидел впереди быстро идущего Патрика, у двери Роджера он остановился, взялся за ручку, выпустил ее, потоптался немного, затем резким движением открыл дверь и вошел внутрь. Бэрридж мельком видел его лицо — Патрик был чем-то неприятно взволнован. Минут пять Бэрридж провел в гостиной, а потом перебрался в спальню и решил перед сном полчасика почи­тать, но мешали голоса за стенкой, хотя прежде из соседнего, занимаемого Роджером, номера было ничего не слышно — очевидно, теперь там говорили очень громко.
—... не дам, всему есть разумный предел. Объясни, зачем они тебе. — Патрик что-то ответил, но его слов Бэрридж не разобрал. - Хорошо, я не буду выведывать твои секреты, но тогда не проси у меня денег.
Бэрриджу было неловко слушать этот разговор, и он перешел в гостиную, но, прочитав пару страниц, почувствовал, что хочет спать, отложил книгу и вернулся в спальню, рассчи­тывая, что разговор за стенкой уже закончился. Однако голоса звучали еще громче, донеслось произнесенное Роджером имя: Камилла Гилсленд, из других долетавших слов Бэрридж уяснил, что Роджер сообщил Патрику о своей пред­стоящей женитьбе на ней. Далее речь, весьма бурная с обеих сторон, снова пошла о деньгах, которые были нужны Патрику и которые Роджер отказывался дать, требуя объяснений. Бэрридж старался не слушать и с нетерпением ждал, когда же ста­нет тихо и можно будет, наконец, заснуть. На какое-то время ему удалось отключиться от разговора, затем голос Патрика зазвучал очень громко, он почти кричал:
— ... такая же шлюха!
Бэрриджу показалось, что в начале фразы была названа Камилла, однако он не был в этом уверен, зато дальнейшее сомнений не вызывало: на мгновение воцарилась полнейшая тишина, а затем раздался отчетливый звук пощечины и полный бешенства голос Роджера:
— Убирайся вон!
Грохот захлопнувшейся двери возвестил о том, что Патрик покинул номер.
Ссора Карлайлов огорчила Бэрриджа, желание спать пропало, и он отправился на открытую террасу. На террасе не было ни души, и он в полном одиночестве провел там полчаса, глядя на смутно вырисовывающиеся контуры гор. Было тепло, несмотря на сильные порывы ветра.
Когда Бэрридж подходил к своему номеру, дверь номера Роджера резко распахнулась, прозвучал конец фразы, произнесенной Полным злобы женским голосом:
— ... с вашей Камиллой! — И Луиза Олбени с искаженным ненавистью лицом стремительно пронеслась мимо Бэрриджа по пустому коридору.
— Надеюсь, на сегодня они закончили, — пробормотал Бэрридж, укладываясь в постель, — или, по крайней мере, продолжат свои объяснения так, чтобы я этого не слышал.
  
 Глава IV
 
Утром Бэрридж по привычке проснулся рано, вышел на лоджию, полюбовался освещенными утренним солнцем горами, а затем позвонил, чтобы принесли завтрак. Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали. Бэрридж подивился быстроте, с которой выполнили его заказ, однако вместо ожидаемого официанта вошел Патрик.
— Извините, мистер Бэрридж, что беспокою вас так рано. Я решил, что вы уже встали, потому что видел вас на лоджии. У меня к вам небольшая просьба: не могли бы вы погулять с Ником? Я хотел попросить Фрэнсиса, но он уже куда-то ушел. 
Бэрридж бросил взгляд на часы, хотя совсем недавно смотрел, сколько времени: он подумал, что должно быть ошибся, раз любивший поспать подольше Патрик уже был на ногах, а Гловер успел уйти из отеля, но нет, было десять ми­нут восьмого.