Последний гость
– Насколько я поняла, собрание проходит в клубе, здесь недалеко, дойдешь пешком, мне в другую сторону.
В начале улицы, на которую повернула Джемма, катясь по идеальной, как атласная лента, дороге, был установлен знак, напоминающий стелу с законами Хаммурапи, на котором было высечено: «Улица образцового порядка», и с этим было трудно поспорить. Опрятные домики с крышами палевого цвета утопали в цветущих белоснежных палисадниках, густые ковры газона покрывали все свободное пространство, входы в дома украшали низкорослые пальмы, а на воротах виднелись причудливые «звериные» рельефы. Каменные скамейки у зеленых изгородей приглашали отдохнуть от долгого пути и стряхнуть с себя пыль и песок, но самое главное – павлины. Эти шикарные гордые птицы прохаживались прямо по тротуару и даже выходили на дорогу, нахохлившись, будто были недовольны появлением нового автомобиля в поселке, который скрипом своих колес растревожил их безмятежный сон. Этот дивный поселок был словно ожившая греза, мечта о древнем и прекрасном Вавилоне.
Девушка остановила машину у самого большого дома улицы, напоминающего дворянскую усадьбу, и, оглядевшись вокруг, потянулась, поднимая руки вверх, с наслаждением вдыхая аромат цветущих роз. Рядом с дорическим портиком с четырьмя гладкими колоннами тянулась терраса, заставленная плетеной мебелью, оттуда слышались голоса и звон посуды. Балконные двери второго этажа были распахнуты настежь, и прозрачный тюль раздувал еле заметный ветерок, заставляя легкую ткань поглаживать белоснежную балюстраду. Джемма прошла по аллее, ведущей к дому, под тенью цветущего клематиса, которым были заплетены выстроенные через каждый метр ажурные арки, и очутилась на веранде.
– Слава Мардуку, наконец-то ты здесь, мы ждем тебя с самого утра, – встала навстречу гостье, раскинув руки для объятий, статная красивая женщина в тонком льняном брючном костюме белого цвета. – Как добралась?
– Спасибо, тетя, хорошо. Сначала самолет, а потом у маминого знакомого одолжила машину, и вот я здесь.
Девушка перевела взгляд на еще одну даму, оставшуюся сидеть в плетеном кресле с чашкой в руках. Это была Катарина Юрьевна, подруга хозяйки дома, местный агроном, знавшая Джемму с детства, но сейчас она почему-то сидела в недоумении, хлопала глазами и не двигалась с места.
– Да размотай ты скорее свой платок, а то Катарина тебя не признала, – суетилась дама вокруг племянницы, помогая ей снять ветровку. Белокурые пряди рассыпались по хрупким плечам, и на дам устремился ясный взгляд прозрачных голубых глаз. – Вот же, другое дело.
– Неужели и вправду ты? – Катарина тоже подошла к девушке, несколько раз чмокнула ее в щеки и оглядела с ног до головы. – Наша красотка-сорванец приехала.
– Я приму душ, а потом присоединюсь к вам. Пусть кто-нибудь занесет чемоданы. Моя комната все еще на втором этаже, надеюсь? – и, уже зайдя в дом, Джемма прокричала, обернувшись: – А почему ты не в клубе на собрании?
– А зачем? Там есть кому представлять мои интересы, – холодно ответила мадам Надин, отправляясь с агрономом Катариной осматривать внезапно пожелтевшую тую.
Когда часы на центральной площади пробили полдень, Джемма со своей тетей сидела на террасе, попивая малиновый компот с теплыми ватрушками и вишневыми рогаликами. Выпечка источала сладкий аромат ванили вперемешку с мускусными нотами шафрана, а ее нежная корочка была до блеска намазана сахарным сиропом, так что у Джеммы не хватило сил отказать себе в этом удовольствии.
– Как же у тебя хорошо здесь, тетя! Главное, скажи поварихе, чтобы она не закармливала меня булками, а то к концу лета я буду сама похожа на ватрушку, – откинувшись на спинку кресла, мечтательно рассуждала Джемма, а потом вдруг выпрямилась и, посмотрев в упор на тетку, спросила: – А почему ты против строительства яхт-клуба в поселке? Это же так интересно и современно!
– Откуда ты об этом знаешь? – удивилась дама, насторожившись.
– Я подвозила парня, вроде бы его зовут Глебом, вот он мне и поведал о вашей войне. Представляешь, он тебя назвал мадам Дроу.
– А что значит «Дроу»?
– Не бери в голову, – засмеялась в ответ Джемма.
– Я с самого начала знала, что от него будут проблемы. Уж слишком невзрачный, – брезгливо скривившись, заявила дама.
– Тебя послушать, так от красивых людей меньше проблем, – сладко зевая, проронила Джемма.
– Конечно, те, кто хорош собой, собой и занимаются, а такие заморыши, как этот Глеб, вечно во все лезут!
– Ну, не такой уж он и заморыш, – пожала плечами девушка.
– Хорошо, что ты так считаешь, потому что тебе нужно с ним сблизиться и выведать, что он затевает против меня.
– Ни в коем случае, ты же знаешь, что я сейчас переживаю тяжелый разрыв и приехала сюда, чтобы зализать раны.
– Зализать раны? Ты в своем уме? То, что ты рассталась с этим своим Альфонсо, нужно отметить фейерверком.
– Вообще-то его зовут Альфредо, а не Альфонсо.
– Один черт, я бы сплясала чечетку на крышке гроба ваших отношений, – пренебрежительно махнув рукой, сказала мадам Надин. – Когда я приезжала к тебе на Новый год, он даже не соизволил донести мой чемодан.
– Он просто считает, что женщины и мужчины во всем равны.
– Ерунда, отговорки лентяя и хама. Я вот, если кого-то приглашу в ресторан, заплачу за ужин просто потому, что мне будет это приятно, или руку подам тому, кто выходит из машины, чтобы человеку было удобно. Мне не сложно, при чем здесь пол? А еще этот Альфонсо выбросил варенье из редкой белой черешни, которое я привезла!
– Это не со зла – он не ел сладкого, – тихо ответила Джемма.
– А еще он не слушал тебя и не уважал твои интересы! Предложить моей девочке переехать в Норвегию, за тысячи километров от семьи! Если бы он действительно любил тебя, то никогда бы такое не придумал и уж точно не уехал бы сам.
– Вот видишь, в мужчинах я совсем не разбираюсь, так что к Глебу лучше подошли кого-нибудь другого.
– Кого я к нему только не подсылала, даже Жанетт.
– Жанетт – это которая вечно в блестках и с губами?
– Именно. Он ни на кого не клюет, вся надежда только на тебя. Прошу! Этот Глеб абсолютно лишил меня покоя: появился он внезапно, купил самый невзрачный дом на краю поселка и начал настраивать молодежь против меня, хочет подорвать наши устои, говорит, что мы живем несовременно и нужно все поменять. Уже успел открыть интернет-кафе, и это в период подготовки к балу невест!
Джемма заулыбалась, поднялась, подошла к Надин со спины, обвив руками ее шею, и, ласково прильнув щекой к ее голове, спросила:
– Ах, тетя, может, он прав?
– В чем прав? Там, где он собирается делать свой яхт-клуб, обнаружили горячие лечебные источники, на этом месте можно построить прекрасный санаторий и лечить людей. Да это и не важно, ты скажи, согласна мне помочь или нет?
– А что конкретно нужно делать?
– План у меня уже готов, но об этом позже. Для начала тебе нужно с ним сблизиться, может, узнать что-то, что могло бы быть нам полезным.
– Да, задачка не из легких, – прищурив глаза, процедила девушка. – Ну, тогда, как говорится, услуга за услугу, тетя.
– Когда ты научилась хитрить? – засмеялась в ответ женщина, подливая племяннице еще компота. – Ладно, выкладывай, что мне нужно для тебя сделать.
– Научи меня рисовать стрелки на глазах! – расхохотавшись, воскликнула Джемма, и для скрепления их сделки дамы стукнулись высокими стаканами с малиновым компотом, отчего пара багровых капель упала на белоснежную кружевную скатерть.
Джемма поднялась на второй этаж по широкой, покрытой ковровой дорожкой лестнице в свою комнату, чтобы отдохнуть с дороги. Она притворила слегка поскрипывающую дверь и, ослепленная светом, проникавшим через распахнутое настежь окно, присела на край цветастого кресла, чувствуя себя снова маленькой девочкой. Вокруг все было точно так, как и в ее детстве. Десять лет подряд каждые летние каникулы она проводила в этом доме. Спала на вот этой белой кровати с высоким изголовьем, обитым таким же цветастым мебельным флоком, что и кресло. Крутилась у зеркала в резной раме, собираясь на свидания или праздники, их в Персиковой Долине было превеликое множество. Сидела с подружками на пушистом ковре, мастеря поделки для конкурсов. Девушка скинула свои модные мюли и босыми ногами прошлась по комнате, с наслаждением ступая на прохладные доски начищенного до блеска паркета. Задержалась у стены, оклеенной обоями, напоминающими ситец, и начала рассматривать обширный гербарий, висящий тут же в белых лаконичных рамах. Этим гербарием она так дорожила, и даже беглый взгляд на него вызывал внутри трепет и волнение: раскрывшиеся цветки мака со стеблем и корневищем, голубые незабудки с аккуратно расправленными лепестками и слегка пожелтевшими листьями, белые цветки клубники разного размера с тоненькими усиками и завязью, дальше шли цветки ромашки, календулы и жасмина. Девушка бережно провела пальцами по стеклу и прикрыла глаза, вспоминая минуты, связанные с каждым этим цветком, и все струны ее сердца задрожали в ответ.