Письма

По-моему, ты должен объяснить (особенно психологически) сущность св. Бернара, св. Августина и св. Филиппа Нери — и даже Лиддона и Ньюмена в наше время — как хороших философов и добрых христиан. Это напомнило мне о «Новой республике» Маллока в «Белгрейвии»; вещь явно умная — особенно хорош Джоуэтт. Если у тебя есть ключ ко всем персонажам — пришли мне, пожалуйста.
Посылаю тебе письмо и вместе с ним — книгу. Интересно, что ты откроешь сначала? Это «Аврора Ли» — по-моему, ты говорил, что не читал ее. Это одна из тех книг, в которые автор вложил сердце — и какое большое сердце! Будучи искренни, они не могут наскучить. Ведь нас, после всех наших занятий эстетикой, утомляет искусственное, но отнюдь не естественное. Я причисляю эту вещь к лучшим из лучших произведений в нашей литературе.
Я ставлю ее в один ряд с «Гамлетом» и «In Memoriam». Она мне так нравится, что я не мог послать ее тебе, не отчеркнув нескольких пассажей, которые, по-моему, ты должен особенно оценить, — и я поймал себя на том, что отчеркиваю все подряд. Ты уж прости меня: это все равно, что получить букет сорванных цветов и лишиться удовольствия собирать их самому. Но я просто не мог удержаться от искушения — иначе мне пришлось бы писать тебе о каждом пассаже.
Единственный недостаток: она перегружает свои метафоры, пока они не ломаются, и местами ее стих слишком уж нехудожественно шероховат даже для противника отшлифованных эмоций. Она и сама говорит, что вырезает их топором на вишневых косточках.
Надеюсь, ты найдешь время прочесть это, потому что не верю я в твои мрачные предчувствия относительно выпускных экзаменов.
Я написал Котенку на твой адрес, и письма от тебя и от него пришли одновременно. У него редко хватает мыслей и чернил больше, чем на одну страницу.
Иногда я езжу верхом после шести, но вообще-то ничего не делаю, только купаюсь и чувствую себя немножко безнравственным, купаясь в море на фоне богобоязненных католических юношей, которые входят в воду, обвешавшись крестами и амулетиками, дабы добрый св. Христофор смог поддерживать их на поверхности.
Ложусь спать, прочитав на сон грядущий главу из св. Фомы Кемпийского. По-моему, ежедневное получасовое истязание души весьма способствует благочестию.
Передай, пожалуйста, привет от меня своей матушке и сестрам.
Твой Оскар Ф. О'Ф. Уиллс Уайльд
Post Scriptum
Ты не заслуживаешь столь длинного письма, но должен сказать тебе, что я повстречал г-на Ригода (джентльмена, с которым произошел в отрочестве тот злополучный несчастный случай); он с важным видом прогуливался вчера по Графтон-стрит вместе со своим братом генералом. Я долго беседовал с ними, и генерал рассказал мне десятки длинных историй о том славном времечке, когда он стоял здесь на квартирах «с 16-м батальоном, сэр! Будь я проклят, сэр! Мы были лучшим батальоном в полку! Армия пошла прахом! Ни одного хорошо вымуштрованного солдата во всей стране, сэр!».
  
3. Уильяму Уорду {18}
 
Коннемара, рыбачий домик Иллонроу
[Почтовый штемпель — 28 августа 1876 г.]
Дружище Хвастун, я очень рад, что тебе понравилась «Аврора Ли». По-моему, это «сильная вещь» во всех отношениях. Когда у меня есть время, а день слишком ясен для рыбалки, я углубляюсь в сочинение рецензии на последнюю книгу Саймондза. Махэффи обещал просмотреть ее перед публикацией. Впрочем, вплоть до сего момента я, должен с радостью признаться, слишком усердствовал с удилищем и ружьем, чтобы водить пером (лаконично и в стиле папской буллы?).
Пока что поймал только одного лосося, но выловил горы сельди, которая бешено играет. У меня еще не было ни одного дня без добычи. Куропаток мало, но я настрелял массу зайцев, так что вполне насладился охотой. Надеюсь зазвать тебя и Котенка в будущем году и провести тут с вами (лунный) месяц. Уверен, тебе понравится этот дикий гористый край у берега Атлантики, изобилующий всяческой дичью и рыбой. Это великолепное место во всех отношениях, здесь я становлюсь на годы моложе, чем на самом деле.
 
Надеюсь, ты усиленно занимаешься; если ты не кончишь с высшим отличием, экзаменаторов надо будет отчислить из университета.
Прилежно пиши по адресу: графство Мейо, Конг, Мойтура-Хаус, так как отсюда я на этой неделе уезжаю. Сердечный привет своей матушке и сестрам, твой
Оскар Ф. О’Ф. Уиллс Уайльд
У меня тут гостит Фрэнк Майлз. Он в восторге от всего.
  
4. Неизвестному корреспонденту {19}
 
Оксфорд, колледж Магдалины
[? 1876 г.]
Спасибо, согласен с Вами насчет моего прошлого стихотворения, но не по тем причинам, которые приводите Вы. По-моему, мысль выражена недостаточно красивыми словами. Передаю на Ваш суд вот это:
 
 
Но может время врачевать!
 
Круговорот летящих лет
 
Сотрет сердечных страхов след
 
Язык (уста) научит распевать.
 
А может, урожай с (золото) полей
 
Еще не соберут в снопы,
 
И листопад ковром листвы
 
Не выстелит песок аллей,
 
Как, пробежав победно путь,
 
Достигну я священных врат
 
И, гордый, трепетом объят,
 
Смогу Отцу в лицо взглянуть.
 
Нет силы преступить порог,
 
Войти, победный путь верша.
 
Спи, спи, смятенная душа,
 
И жди: тебя введет сам Бог [5].
 
 
По-моему, так закончить лучше. Что Вы скажете? Всегда Ваш
Оскар
  
5. Уильяму Уорду {20}
 
[Оксфорд]
[Неделя, завершающаяся 3 марта 1877 г.]
[Письмо написано на четырех двойных листах, первый из которых утерян.]
…с Уэббом и Джеком Бэрроу и превращается в гуляку; впрочем, этой его карьере положил конец преподаватель — наставник, отказавшийся из-за этих его поздних гулянок допустить его к выпускным экзаменам. «Да! Да!» — только и промолвил по-французски Марк, услыхав об этом.
Из первокурсников тут Гор, большой приятель компании Тома Пейтона, Грей, симпатичный, выпускник Итона, и у всех нас вдруг открылись глаза на то, что Уортон — душка. Он мне очень нравится, и я недавно рекомендовал его в «Аполлон», А еще я рекомендовал Гебхардта, с которым уже несколько раз ругался из-за его пьяно-шумно-еврейских манер, и двух первокурсников, Винтона и Чанса, малых весьма легкомысленных. В последнее время я очень заинтересовался масонством и ужасно в него уверовал — по правде, мне будет страшно жаль отказаться от него в случае, если я отпаду от протестантской ереси. Теперь я завтракаю с отцом Паркинсоном, хожу в церковь св. Алоисиуса, веду душеспасительные религиозные беседы с Данлопом и вообще попался в ловушку птицелова, поддался обольщению жены, облаченной в порфиру и багряницу, и, возможно, перейду на каникулах в лоно Римско-католической церкви. Я мечтаю посетить Ньюмена, приобщиться святых тайн нового вероисповедания и обрести душевный покой в дальнейшей жизни. Надо ли говорить, что решимость моя колеблется от каждого дуновения мысли и что я слаб, как никогда, и подвержен самообману.
Если бы я мог надеяться, что католическая вера пробудит во мне некоторую серьезность и чистоту, я перешел бы в нее хотя бы ради удовольствия, даже не имея на то более веских причин. Но надежда на это невелика, а перейти в католицизм — значит отринуть и принести в жертву два моих великих божества — «Деньги и Честолюбие».
И вместе с тем я бываю подчас так несчастен, подавлен и неспокоен, что в каком-нибудь отчаянно тоскливом настроении буду искать прибежища у Римско-католической церкви, которая просто зачаровывает меня своею прелестью.