Оборотень на диете или я ушла, и все наелись (СИ)

Теплую красно-желтую гостиную с камином, любимым старым креслом мамы, веселенькими занавесками и маленьким столиком, вечно заваленным журналами и газетами Грега. Мари, любящая во всем порядок и аккуратность, каждый день пыталась бороться с этой бумажной кипой, но на следующий, же вечер как по волшебству она возникала снова. Грег был неисправим. И это меня забавляло.
Любила нашу светлую кухню, особенно по утрам. Когда вкусно пахнет едой, Мари что-то напевает себе под нос, колдуя над плитой. Прыгает веселая Кики. Грег попыхивает трубкой из-под утренней газеты. Чуть ли не каждое утро он сообщал мне: «Ты знаешь, детка, в стране опять нестабильная политическая обстановка». И мне было спокойно и радостно, пить кофе и слушать разглагольствования отчима.
Почистив зубы, я почапала в свою комнату, не преминув споткнуться об эту долбанную ступеньку.
Моя комната была маленькая, но уютная. С большим окном и самой большой в доме батареей, потому, как больше льда и моих падений, я боялась холода. Узкая кровать, рассчитанная на одного человека, стояла у стены, напротив, располагались полки с книгами.
Мари всегда искренне огорчалась, что у меня нет никаких талантов. К музыке я относилась равнодушно, рисование меня не увлекало, с иголкой я не дружила, а со спортом вообще была в антагонистических отношениях. Пожалуй, единственным талантом, которым я обладала - было чтение. Я любила читать. Я заглатывала книги, как голодный пингвиненок пищу из клюва родителя. Я жила книгами. Когда, я заканчивала читать, понравившеюся мне книгу, то чувствовала себя как актер, который всей кожей вжился в свою роль, и по окончании съемок никак не может прийти в себя. Это был никому ненужный талант.
В углу комнаты на старом столе приткнулся мой не менее древний компьютер с вечно дребезжащим процессором и пожелтевшей клавиатурой.
Вид из окна немного напоминал футуристические зарисовки из заумных фильмов. Бесконечная долина, освещенная холодным блеском одинокой луны и далеких звезд, «украшенная» по бокам мрачно-серыми лапами безжизненного леса. Тоска.
Мы переехали сюда пять лет назад из Старброка штат Техас. Мари второй раз вышла замуж, и была готова как русская декабристка мчать за своим избранником хоть на край света.
В Форд-Норте Грегу предложили работу. Где он мог, «с восторгом предаваться», своим генетическим экспериментам над несчастными белыми мышами. Маленькая лаборатория от Университета Аляски, финансируемая какой-то крупной нью- йоркской компанией, располагалась в подвальном помещении химического завода в центре города. По-моему, он занимался влиянием вредных лакокрасочных испарений на местную фауну и возможными мутациями. Я плохо в этом разбиралась и особо не углублялась.
Я не любила Форд-Норд, маленький городок, затерянный в предместьях Анкориджа, с его безжизненной зимой и холодным летом, а также вечным однообразием жизни, которое меня просто убивало.
Город был утыкан маленькими домиками, огороженными друг от друга обширными участками, у некоторых имелись даже свои рощи. Только в центре встречаются многоэтажки: муниципальные здания, госпиталь, школа, крохотный краеевческий музей, да большой завод, где работает почти все население. Вот и все достопримечательности. Скука. Все друг друга знают. Любимое занятие – сплетни. Они разносятся с ошеломляющей скоростью, обрастая такими невозможными подробностями, что порой диву даешься. В общем, в этом городке, если ты чихнул на одном конце улице, на другом скажут, что у тебя острая форма чахотки.
Но даже все это можно было терпеть, если бы не «счастливая» возможность увидеть лосей на обочине дороги. Эти огромные животные, ведут себя, как слепые коровы. Прут прямо под колеса, величаво и непринужденно, ни дать и ни взять, выход принца Уэльского к народу. И хоть машину я водить не умею, и гордо сижу на пассажирском месте, каждая такая встреча доводит меня до грани инфаркта. Я уже молчу о еще более «счастливой» возможности повстречать медведя в ближайшем лесу. В первое время, я наотрез отказывалась ходить на пикники и в походы. Что я буду делать при встрече с косолапым другом? Отстреливаться бутербродами? Или мне стоит расценивать, вставшего на дыбы медведя, как доброго друга, раскрывшего объятия? А птицы. Полоумные, дикие утки. Редкая птица упустит возможность обгадить мне куртку. Мари, говорит, хорошая примета, к деньгам. Судя, по количеству застиранных пятен, мое состояние уже давно должно быть больше, чем у Била Гейтса.
 
По периметру города в хаотичном порядке разбросаны мелкие озерца и речушки, илистый берег, которых утыкан гидропланами. Местные жители любили рыбачить по уик-эндам. А зимой устраивать лыжные гонки. Мы потратили кучу денег на покупку рыбацкого снаряжения для Грега. Тот считал себя завзятым рыбаком. Хотя за рыбной ловлей замечен не был никогда. Зато этот непризнанный победитель Лососевого турнира Корабельной бухты, каждое лето доставал свои снасти, перебирал их, и читал нам с Кики долгую «захватывающую лекцию» о прелестях ловли лосося. Сплошное очарование!
Так, что, основная достопримечательность Аляски - природа на необъятных просторах севера, захватывала меня не более, чем вареный лук в супе. На первых порах, Мари пыталась возить меня на экскурсии. Приобщить, так сказать к местному колориту. Безусловно, посмотреть есть на что. К югу от Анкориджа располагаются красивейшие места полуострова Кенай, первозданная природа, чью гармонию я испортила, при первой же пешей прогулке по национальному парку. Да, этот маршрут, запомнили надолго: и Мари, и перепуганные экскурсоводы и спасатели. Я свалилась с невысокого склона, сбила ларек, торгующий безделушками, и застряла в диком кустарнике. Мой стремительный полет закончился переломом руки, и стойким отвращением к походам.
Когда прошлым летом Грег предложил посетить национальный заповедник Кадьяк, славящийся обширной популяцией самых крупных медведей материка. Я взвыла волком. И со словами, если, я вам мешаю, то необязательно отдавать меня на съедение хищникам, весь день просидела у подруги.
Можно смело сказать, жить здесь мне было неуютно.
Бессмысленно уставившись в окно, я привычно передернула плечами. Мари была счастлива с Грегом, сверкающая оптимизмом Кики могла быть счастлива везде. Что ж, а я, могла потерпеть, ради семьи, которую, не смотря на все противоречия между нами, очень любила. Все равно, рано или поздно я от них уеду, в колледж. Я училась в предпоследнем классе. И Форд-Норт, школа останутся для меня далеким воспоминанием.
  
ГЛАВА ТРЕТЬЯ НЕНАВИЖУ ТЕБЯ
 
Разбилось зеркало
От рук моих неловких,
И отраженья исковеркало
Моих надежд негромких.
Стекло рассыпалось,
Напасти предрекая,
И пеплом все осыпалось,
Меня бедою нарекая.
Семь лет несчастий,
Бед, печалей пополам,
Семь лет ненастий,
Слез и горя по углам.
А сердце ведь бьется мятежною птицей,
И песнею вьется и хочет напиться
Весною, любовью, да видно не сбыться.
Но, все же не верит,
Упрямое сердцеГроза шаги мерит,
Захлопнулись дверцы.
Пусть некуда скрыться
Пусть никто не поможет
Живое сердце не может
Пред знаком дурным поклониться
Эшли
Оторвавшись от окна, я нахмурилась. Единственная вещь, которую я терпеть не могла в своей комнате, было зеркало в полный рост, неуклюже прислоненное к стене. Я не любила смотреть на себя в зеркало. Мари подарила мне его на четырнадцатилетие со словами: «Теперь ты стала девушкой и должна заботиться о своей внешности». Нет, Мари действовала из лучших побуждений, она же не знала, что мое отражение вызывает у меня чувство крайнего неудовольствия.
И сейчас, я готовилась подвергнуть себя экзекуции.
Я разделась, остались только майка и трусы, и села по-турецки перед зеркалом.
«Ну, же Эшли, давай посмотри на себя. Взгляни и оцени себя здраво, в тебе нет ничего, что могло бы привлечь Сандерса. Таким как он наплевать на твой глубокий внутренний мир. В лучшем случае тебя ждет неразделенная любовь! Оно тебе надо?»