Другие Звезды (СИ)
Именно так и делали свои первые вылеты все стрелки, за спиной или комэска, или любого другого ведущего группы. Стрелок замыкающего самолёта самый важный, следующие поменьше, а вот в первый Ил можно садить кого угодно, там летали новички или начальство на контроль, ведь там было безопаснее всего. С земли стреляют по ведущему — а попадают по ведомым, от этого всё.
И главная задача нового стрелка была именно что смотреть по сторонам и попытаться при этом хоть немного понять, что в этот самый момент происходит, а не хвататься за пулемёт. Потом, на земле, его будут дотошно выспрашивать комэск и другие стрелки, что именно он сегодня видел, какие самолётики вокруг кружились, наши или чужие, заметил ли он, когда атаковали его соседей, видел ли он, кто что делал, сообразил ли он вообще ну хоть что-нибудь.
Но надежды на то, что новоиспечённый стрелок, как бы он ни готовился, поймёт хоть что-то в первом вылете, не было никакой, и все об этом знали. Любому стрелку, да что там стрелку, лётчику, нужно было совершить вылетов пять, прежде чем начать что-то видеть и понимать. Но, если от стрелка требовалось просто смотреть по сторонам, лётчикам было сложнее и проще одновременно. Летуну в первых вылетах нужно было идти, как приклеенному, за своим ведущим, смотреть во все глаза на него и делать всё то же самое, что делает он, остальное придёт со временем.
Идёт твой командир ровно — и ты иди так же, держи дистанцию и интервал, нырнул он в атаку — и ты ныряй, бросил он бомбы — и ты дёргай за «сидор», да стреляй туда же, куда стреляет он. Умничать не надо, твоя главная задача на первые вылеты — сходить в бой и вернуться, умение видеть землю обязательно придёт потом вместе с опытом.
Мне же, кстати, это обязательное боевое взросление оказалось не совсем нужным. Я с первого вылета здесь видел и землю, и строй, и цель, и маршрут, и ориентиры с воздухом. Крутить головой меня приучили крепко, соображать, что делаешь, тоже, и на пилотирование я не отвлекался, управляя самолётом на автомате, а уж штурманской подготовкой я загонял себя здесь сам, но теперь мог ориентироваться на триста километров в радиусе от переднего края в общем и целом, а детально — так и на все пятьдесят.
Конечно, оба свои боевых вылета я провёл в ведомых у комэска как у Христа за пазухой, в начале строя, но сегодня что-то изменится, фотоаппарат воткнули не зря. Единственное, не хотелось идти кому-то из эскадрильи в ведомые, но и в ведущие меня вряд ли поставят, комэск ценит и не разбивает пары, так что посмотрим.
— Залазь! — Олег остановился позади левого крыла нашего самолёта, уже заправленного и полностью снаряжённого, — смотри! А я пока с техником по узким местам пробегусь!
Я без слов поднялся и откинул фонарь его кабины на правый борт. Ну что сказать, по сравнению с пилотом у стрелка всё было намного проще и веселей. Сидел он, во-первых, на простой брезентовой ленте вместо сиденья, а во-вторых, из хвалёной бронезащиты тут была лишь небольшая плита со стороны хвоста в шесть миллиметров толщиной, и ничего больше тут не было, с боков и снизу фанера.
Вообще стрелок по сравнению с лётчиком летал практически голым, оттого и потери среди них были больше. Пущего комфорта добавлял бензобак между нашими спинами и головами, но и тут был он отделён от меня бронеплитой в двенадцать миллиметров толщиной, тогда как Олега отгораживали всё те же сиротские шесть.
Фотоаппарат воткнули в фюзеляж справа-снизу-сзади от кабины стрелка, я-то опасался, что будет турельный вариант, на замену пулемёту, что было бы совсем кисло. Тумблер выключения вывели ко мне в кабину, потому что мне виднее, когда им щёлкать, ну что может увидеть Олег, сидя спиной вперёд? И тумблер этот я проверил особенно тщательно, тросик скользил внутри пружинной рубашки легко и свободно, без большого люфта и слабины, винт регулировки был тоже затянут надёжно. Вообще всё было сделано очень и очень аккуратно, всё сидело на своих местах как влитое, что для меня было показателем качества работы. Нормально сделанное видно сразу.
Успокоившись, я ещё раз осмотрел всё, но уже сверху вниз и, закрыв кабину стрелка, спрыгнул на поле, к о чём-то спокойно разговаривавшим Олегу и Мишане, нашему технику. Тому самому молодому младшему сержанту, что, по словам моего стрелка, уходил от нас в лётное училище. Молодец, что ещё тут скажешь.
— Истребитель, Миха, король воздуха! — втолковывал один другому, — и ещё сам себе велосипед! Ручку на себя — и в небе тает, все беды позади! Туда пытайся, понял меня? Саня, скажи ему!
Я отмахнулся от попытавшегося что-то отрапортовать мне техника, рано ещё принимать доклад о готовности, это надо делать прямо перед вылетом, и поддержал Олега, но немного не так, как он хотел:
— В истребители, Михаил, оно и правда лучше. Их и учат плотнее, и почёту больше. Вот только на войну уже можешь не успеть, я в ЗАПах видел таких, что с сорок первого года сидят, ждут у моря погоды. А вот у нас с вакансиями много легче, без работы не останешься.
— Понял, да? — ничуть не смутился Олег, — в истребители попытайся залезть, дурья твоя башка, старший лейтенант дело говорит!
— Да как он это сделает, — пришёл я на помощь возмутившемуся, но не успевшему ничего сказать Мишане, — там ведь не угадаешь, откуда разнарядка придёт, туда и сунут, на желания твои там всем наплевать. Или построят по росту, скомандуют на первый-второй рассчитайсь, и первых в одну школу, вторых в другую. Или по алфавиту то же самое, через одного выдёргивать будут. Тут уж, товарищ техник, как повезёт.
— Всё равно, в штурмовики хочу, мне обещали, — немного угрюмо сказал Михаил, косясь на Олега, — потому что этот самолёт я знаю как облупленный.
— Да какая разница! — взвился мой стрелок, — Знает он! Чем тебе это поможет? Все они одинаковы! Фюзеляж, мотор и крылья! Даже вот эта, — тут он ткнул пальцем в показавшийся вдали и вроде бы собравшийся к нам на посадку Ли-2 в сопровождении пары истребителей, — корова транспортная, тебя на него отучи — и будешь летать как миленький!
— Это к нам, что ли? — перебил его я, вглядываясь в неспешно снижающийся самолёт. — А кто там может быть?
— К нам, к кому же ещё, — ответил немного удивлённо посмотревший на меня Олег, — и тебе ведь сейчас замполит рассказывал, кто там может быть. Забыл, что ли?
— Ну, тогда пойду, — я внимательно осмотрел себя на предмет нарушения формы обмундирования, но ничего не нашёл, — не буду заставлять себя искать.
— Я с тобой, — тут же оторвался от техника Олег, — Мишка, замечания устранить, на помощь другим сегодня не отвлекаться, у самолёта будь. И в порядок себя приведи, не дай боже тебе в таком виде на глаза высокому начальству попасться.
— Есть, — козырнул тот, — быть у самолёта и не отвлекаться. А это что, начальство прилетело? А зачем?
— Не твоё зайчачье дело, — ответил ему Олег уже на ходу, — и рожу, рожу хотя бы умой, блин!
— Есть, умыться, — снова козырнул ему Мишка и, проводив взглядом заходящий на посадку транспортник, опрометью кинулся куда-то под навес, очень надеюсь, что приводить себя в порядок.
— Правильно поступаешь, — меж тем ткнул меня в бок Олег, — попросили тебя о чём-то — сделай с перевыполнением, замполит оценит. И я с тобой схожу, посмотрю, кто это у нас такой прилетел, вдруг артисты какие-нибудь, потом к своим сразу, вдруг задачу будут ставить. И ты, кстати, тоже далеко от КП не отходи, даже и с корреспондентами, а то мало ли что.
Ли-2 тем временем, пока мы торопились, успел сесть и зарулить подальше от КП полка и от наших капониров, освобождая взлётную полосу для истребителей сопровождения. К нему тут же направилась штабная эмка с замполитом в кабине и одна полуторка из тех, что почище, за грузом, да заправщик с парой техников. Ну и пока они там встречались и грузились, мы успели подойти на КП, где под навесом стоял командир полка вместе со всеми комэсками, а в лесополосе за ними сидели в тени деревьев все лётчики полка.
— Под рукой будь, — тут же указал в мою сторону пальцем комполка, а потом перевёл его на подъезжающих, — корреспондентов на себя примешь. Тебя же замполит предупредил, верно? И шариться по территории им не давай, нечего им там делать.