Брачная ловушка

По крайней мере один человек из их семьи отыскал душевный покой.
— Приятного тебе аппетита, именинница, и ни о чем не беспокойся. — Мэгги обняла подругу. — Пойду спасать Майкла.
Она не спешила, втайне надеясь, что обнаружит Майкла, мирно попивающего виски и не обремененного младенцем. Мэгги поднялась по винтовой лестнице и, бесшумно ступая, двинулась по коридору. До слуха ее донесся тихий смех, а затем — негромкое пение. Она заглянула в детскую — и наконец увидела, что там происходит.
Майкл укачивал Лили, держа ее на руках. Он напевал колыбельную на итальянском языке, и Мэгги лишь сейчас сообразила, что это «Twinkle, Twinkle Little Star». Лили взирала на певца с неподдельным обожанием, счастливо воркуя в такт песне. Атмосфера детской — потолок, расписанный звездами и лунами, ярко-желтые, словно залитые солнцем стены — придавала этому зрелищу почти мистический оттенок.
Сердце Мэгги замерло. Безудержное желание захлестнуло ее с головой, и она опустила веки, отчаянно сопротивляясь этому напору. Майкл снял пиджак и аккуратно повесил его на спинке стула. Лили была переодета в платьице с желтыми розочками, крохотные колготки и желтые, в тон платью, туфельки были избавлены от пятен слюны и блистали безупречной чистотой. Детскую наполнял аромат лаванды.
Мэгги судорожно сглотнула и стиснула кулаки.
Майкл поднял голову.
Взгляды их встретились. На долю секунды между ними словно проскочила обжигающая искра. Затем это ощущение бесследно исчезло, и Мэгги оставалось лишь гадать, не почудилось ли ей желание, вспыхнувшее в глазах Майкла.
— Что ты делаешь? — резко спросила она.
На этот обвиняющий тон Майкл лишь склонил голову к плечу:
— Пою.
Мэгги раздраженно вздохнула и ткнула пальцем в пеленальный столик:
— Я не это имела в виду! Ты сменил Лили подгузник? И почему она так одета?
Майкла явно позабавили ее вопросы.
— Ну разумеется, сменил, как ты и просила, cara. Платьице у нее тоже оказалось испачканным, так что я нашел другое. Почему у тебя такой удивленный вид?
— Я думала, тебя воспитали в дедовском духе: мужчина — главный в доме, он не готовит еду, не делает уборку и не меняет младенцам подгузники.
Майкл откинул голову назад и разразился хохотом. Лили оторопело моргнула и заворковала в ответ.
— Просто ты не знакома с моей мамой. Я рос с тремя младшими сестрами. Обязанность менять им подгузники возложили на меня, и ни о какой игре в «подержи ребеночка» не могло быть и речи. Один раз я попробовал проделать нечто подобное — и мне влетело по первое число.
— Вот как! — Мэгги прислонилась к белому комоду. — Твои родные остались в Италии?
— Да. «Ла дольче фамилиа» появилась на свет в Бергамо, там, где живет наша семья. Потом мы открыли филиал в Милане и не пожалели об этом. Я решил заняться освоением рынка в США, а моя сестра ведает делами фирмы на родине.
— А чем занимается твой папа?
Чеканные черты Майкла на миг исказила неприкрытая боль.
— Мой отец умер несколько лет назад.
— Прости, — негромко произнесла Мэгги. — Наверное, вы с ним были очень близки.
— Si. [3] Я каждый день вспоминаю его. — Майкл с любопытством взглянул на нее. — А что скажешь о себе? Должно быть, тебе никогда в жизни не доводилось менять подгузники?
Мэгги улыбнулась, стараясь не замечать гнетущей пустоты в душе:
— Я легко отделалась. Ник старше меня, так что мне не довелось возиться с младшими братиками или сестричками. И вообще не приходилось даже пальцем шевельнуть, поскольку мы жили в большом доме, где были горничная, кухарка и нянька. Я росла крайне избалованной.
Воцарилось недолгое молчание. Мэгги неловко поежилась под испытующим взглядом Майкла. Он всматривался в нее так, словно выискивал нечто, непостижимое для нее самой.
— Нет, cara, — наконец сказал он. — Думаю, тебе пришлось тяжелее, чем большинству из нас.
Мэгги, раздраженная этой попыткой залезть к ней в душу, промолчала. Как будто Майкл и так уже подозревает, что ей есть что скрывать.
— Думай что хочешь, — нарочито небрежным тоном отозвалась она. — Главное — перестань звать меня «дорогой».
В ответ Майкл озорно подмигнул, окинув долгим взглядом ее туго обтянутую люрексом грудь. Словно размышлял о том, как бы задрать блузку и, наклонив голову, припасть губами к соскам. При мысли об этом груди Мэгги сладостно заныли в предвкушении ласки. И почему только Майкл ухитряется так ее заводить?
— Хорошо, la mia tigrotta. [4] — Низкий мелодичный голос Майкла словно проникал под одежду, обволакивая нагое тело вкрадчиво мягким бархатом.
Мэгги мысленно ругнулась.
— Очень смешно, — процедила она.
— У меня и в мыслях не было тебя рассмешить. — Майкл изогнул бровь. — Ты с первой нашей встречи показалась мне похожей на тигрицу.
Мэгги решительно не желала вступать с ним в спор по такому нелепому поводу. Усилием воли сбросив чары, которые источал Майкл, она решительно направилась к двери:
— Незачем тут рассиживаться. Алекса уже искала Лили.
Майкл, бережно держа на руках малышку, двинулся следом — и тут же они наткнулись на мать Алексы.
— Мэгги, дорогая, я как раз тебя искала! — С этими словами Мария Маккензи расцеловала подругу дочери в обе щеки и взглянула на нее с теплотой, от которой у Мэгги неизменно замирало сердце. — А вот и моя красавица-внучка! Иди к бабушке, милая. — Мария приняла Лили на руки и расцеловалась уже с Майклом. — Мне сказали, что Лили нужно переодеть, но, похоже, вы на пару отменно с этим справились.
И почему только вся семья так цепляется за ошибочное убеждение, что они были бы идеальной парой? Мэгги подавила вздох, а Майкл рассмеялся:
— Знаете, миссис Маккензи, Мэгги просто виртуоз в уходе за своей племянницей. Мне только и оставалось, что сидеть и любоваться.
Мэгги охватили угрызения совести. Она улыбнулась, но исподтишка одарила Майкла неприязненным взглядом. И отчего это он вечно ухитряется выставить себя воплощенной добродетелью?
— В пятницу я устраиваю небольшой ужин и настоятельно желаю видеть там вас обоих! — объявила Мария.
На этих семейных ужинах обычно присутствовали только Мэгги и Алекса с Ником. У нее едва не подкосились ноги от облегчения, когда она вспомнила свой рабочий график.
— Мне очень жаль, миссис Маккензи, но на этой неделе я лечу в Милан. Улетаю через два дня на фотосъемки.
— Тогда я перенесу ужин и дождусь твоего возвращения. А теперь давайте-ка заберу малышку к гостям. Увидимся позже.
Мать Алексы скрылась в конце коридора, а Мэгги вдруг заметила, что на лице Майкла появилось странное выражение.
— Ты летишь в Милан? Надолго?
— Вероятно, на неделю, — пожала плечами она. — Задержусь там ненадолго, только чтобы завести новые деловые знакомства да побегать по магазинам.
— Хм…
Этот неопределенный звук отчего-то показался Мэгги зловещим. Майкл вглядывался в нее так, будто впервые увидел ее в новом свете: изучал лицо, затем скользнул взглядом по телу, словно что-то выискивал под модным нарядом.
— Эй, ты что на меня так уставился?
Мэгги неловко переступила с ноги на ногу, чувствуя, как внизу живота нарастает сладостный жар. Ну уж дудки! Если и есть в мире мужчина, с которым она нипочем не станет спать, так это Майкл Конте — даже если бы землю захватили зомби и он остался единственной мужской особью, пригодной для размножения.
— Возможно, у меня найдется, что тебе предложить, — пробормотал он.
Мэгги отогнала воспоминание об их первой встрече и старательно изобразила ухмылку:
— Извини, малыш, но этот поезд ушел. — И, ни разу не оглянувшись, ушла.
* * *
Потягивая коньяк, Майкл наблюдал за тем, как вечеринка мало-помалу подходит к концу. Гостям подали изумительные пирожные канноли с шоколадной крошкой и крепчайшим кофе, и в атмосфере непринужденного довольства, которая воцарилась в комнатах, друзья и родственники начали один за другим прощаться с хозяевами.