Моя милая ужасная невеста
Лично я хотела черный кофе и спать, а не изображать глубокие чувства к идейному врагу, но пришлось сдаться и махнуть рукой в нужном направлении.
Замок мы обошли в сосредоточенном молчании, словно актеры, шагающие к театральной сцене и готовые с душой отыграть лучшие роли. К берегу спустились по выдолбленным в горной породе ступеням и выбрали свободный от веток-топляков клок земли. Брошенный на землю плед расправился сам собой под действием светлого заклятия.
– Сцена готова, господин постановщик, – хмыкнула я, стряхивая с ладоней остатки магии. – Давайте изображать отношения.
Спрятав насмешливый взгляд, Торстен поставил корзинку на плед и неожиданно промолчал, что для него было вообще не характерно. С подозрением покосившись на него, я опустилась на колени, откинула крышку корзинки и заглянула внутрь. Под льняной салфеткой стояли аккуратно сложенные деревянные коробочки с перекусом и два горячих фарфоровых термоса.
– Светлая или темная магия? – резко и ни с того ни с сего спросил Закари.
– Светлая, – не задумываясь, быстро ответила я и под насмешливое фырканье прикрыла глаза. Попалась как ребенок, ей-богу.
– Неужели? – Он развеселился. – Сентябрь, ты должна быть феей. В какой момент все пошло наперекосяк и ты превратилась в ведьму?
– Когда познакомилась с тобой, Торстен, – совершенно не оскорбившись, очаровательно улыбнулась я.
– Мне кажется, ты сейчас покривила душой.
Мы встретились глазами и некоторое время смотрели друг на друга как прикованные, словно играли в детские гляделки. Глупость какая-то. Я отвела взгляд, но Закари быстро произнес:
– Рано.
– В смысле? – Я моргнула от удивления.
– Не опускай голову, – с мягкой улыбкой, способной одурачить даже самого недоверчивого человека, весьма прозаично скомандовал он. – За нами следят.
Эмбер утверждала, что если смотреть мужчине в глаза дольше тридцати секунд, то непременно испытаешь к нему вожделение. От страшной мысли о гипотетическом влечении к Закари Торстену в затылке вдруг появилась неприятная дрожь, словно голова начала весить как каменная глыба. Настолько это противоречило моему представлению о добре и зле!
– Наплевать, у меня затекла шея. – Я отвернулась. – Давай ты сам поизображаешь большую любовь, а мне хочется кофе.
Он присел на плед и начал вместе со мной вытаскивать из корзинки похожие на шкатулки коробочки. Достал фарфоровый термос и отвернул крышку. Из широкого горлышка в воздух потек горячий ароматный дымок.
– Держи. – Термос с черным кофе перекочевал мне в руки, а Закари взялся за второй.
Прихлебнув горьковатый напиток, я едва не замычала от удовольствия. Первый глоток крепкого кофе, по-моему, лучшее, что случается с любым человеком с утра. Даже мурашки побежали! Хотя, возможно, они побежали от влажного холода, идущего от реки.
– Признайся, Торстен, ты же скрываешь от друзей, что пьешь сладкую бурду с молоком? – подколола я. – Меня от одной мысли о таком кофе передергивает.
– Унылые люди всегда предпочитают скучные напитки, – парировал он.
– Это называется хорошим вкусом.
Неожиданный порыв ледяного ветра заставил вжать шею в плечи и поежиться. В лицо прилетел мелкий желтый листик. Я скривилась от отвращения и проворчала:
– Просто интересно, сколько девушек тебя бросили после завтрака на холоде?
– Ты первая, кого я привел на пикник.
– Какая, право слово, честь, что ты решил отработать на мне новый приемчик. Я трепещу!
– Ты, главное, не влюбись. Влюбиться в меня будет полным провалом, – хмыкнул он.
Я посмотрела на него как на недоумка. Закари насмешливо отсалютовал термосом со сладкой бурдой, которую кофе не назовет ни один нормальный человек.
– Ты прав, – согласилась я. – Влюбиться в человека, растрепавшего по академии о моей двуликости, будет сокрушительным фиаско.
– Зато ты дала сумасшедшей первокурснице адрес моей матери. Она каждый день отправляла ей письма и доказывала, что ждет от меня ребенка.
Он даже не представляет, чего мне стоило отыскать этот адрес! Пришлось провести настоящее расследование. До сих пор испытываю гордость.
– Признайся, энергичный садовник, в тот раз тебя тоже хотели женить? – ухмыльнулась я.
– Нет, – хмыкнул Торстен. – У нас с ней никогда ничего не было.
– Врешь ведь, – сощурилась я.
– Ты удивишься, но я разборчив в выборе девушек.
У меня вырвался смешок.
– Да ты, похоже, действительно в это веришь. В таком случае что тебя заставило соблазнить Верду?
– Кого? – не вспомнил он.
– Мою бывшую соседку по общежитию, – подсказала я. – Вряд ли она в твоем вкусе.
– Да, но она была твоей единственной подругой, – невозмутимо согласился Закари, не открыв мне ничего нового. – Ты забавно злилась.
Скажу больше: не просто злилась – бесилась, мечтала сеять светлую благодать на каждого встречного, но только бессильно наблюдала за их стремительным романом. Верда переметнулась в стан врага и молчком переехала на другой этаж. Торстен, лишив меня подруги, немедленно потерял интерес, а в расставании она обвинила меня. И, наверное, была права. Вряд ли Закари обратил бы внимание на скромную первокурсницу, не будь мы с ней близки.
– Зато ко мне подселили Эмбер, и я только выиграла, – заключила я.
– Не благодари, милая, – нахально улыбнулся он.
– Давай договоримся, что «милыми» ты будешь называть своих подружек, – скривилась я. – Понимаю, ты в них путаешься и спасаешься коллективным прозвищем, но у меня, знаешь ли, есть имя. Если что, оно тоже начинается на литеру «эм».
– А как тебя называет твой парень? – полюбопытствовал Закари.
– Мартой.
– Какие вы оба унылые, – внезапно он принялся меня дразнить. – Ты встречаешься с ботаником, да? Марта.
– Тебя совершенно не касается, с кем я действительно встречаюсь.
– Признайся, вы проводите вечера в библиотеке, вместе читаете скучные книжки, пьете черный кофе и даже за руки держитесь, когда никто не видит, – не унимался он.
– Не надо так громко завидовать, – не поддалась я на подначку. – Уверена, у тебя тоже когда-нибудь завяжутся нормальные отношения, милый. Но могу дать бесплатный совет: пока съешь сэндвич. Говорят, вкусная еда помогает смириться с объективной реальностью, а наш повар отлично готовит.
Порывы ветра трепали и путали волосы. Пришлось их заправить под шаль, чтобы не лезли в глаза. Сидеть на земле было холодно, да и ноги затекли. Я поднялась, чтобы размяться. Недолго думая, Закари встал следом и снова начал надо мной возвышаться. Не человек, а темная башня!
– За нами наблюдают из оранжереи, – вдруг произнес он.
Невольно я подняла голову и посмотрела в сторону оранжереи. Мама с Люцией действительно стояли возле стеклянной стены и, казалось, будто обсуждали цветущий куст.
– Улыбаемся и машем, Торстен, – фыркнула я и действительно помахала нашим родительницам рукой.
– Ты как ребенок, честное слово.
– Ну из нас двоих ты отвечаешь за взрослую романтику, – съехидничала я.
– Ладно, – сухо согласился он.
Секундой позже холодными пальцами Закари взял меня за подбородок, заставил повернуть голову и, наклонившись, прижался приоткрытыми губами к моим губам. Он замер всего на секунду и быстро отстранился.
От этого касания, быстрого и холодного, как его пальцы, я оцепенела. Смотрела на него широко раскрытыми глазами и не могла произнести ни слова. Ни в одном даже самом страшном сне мне не мог привидеться поцелуй с Закари Торстеном!
Внутри всколыхнулась волна гнева. На пальцах затрещали разряды светлой магии. Хотелось залепить ему рот заклятием, чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах он не смел целовать меня своими пунцовыми губами.
– Думаю, они достаточно одурачены, а я замерзла. Давай заканчивать наш утренник на свежем воздухе, – с трудом вернув дар речи, произнесла я и кивнула на нетронутую еду. – Темные прислужники все уберут.
Ничто не может испортить первый глоток утреннего кофе? Ха-ха! Закари Торстен способен испортить любой кофе: черный, с молоком, горький и сладкий. У него степень магистра по тому, как испоганить хороший момент. Может давать платные уроки.