Идущие следом
Под конец Паскаль выдохся и начал откровенно клевать носом, едва не угодив лицом в миску с козьим сыром. Слава Богу, что подвернулся дюжий слуга, который помог довести сержанта до его комнаты и уложить спать. Уже засыпая, Паскаль твердил о русоволосой красотке, похитившей его сердце. Пытаясь показать ширину её бёдер, Жанэ раскинул руки в стороны, да так и захрапел.
Если вы ждёте рассказа о моих чувствах или рассуждений о гибели слуги, то вынужден вас огорчить – и меня, и моих братьев с малых лет приучали к мысли о скоротечности бытия, а посему смерть не была чем-то особенным, вызывающим душевные муки. Она всегда была рядом. Бродила по окрестностям, заглядывая не только в хибары крестьян, но и в покои замка, собирая дань, ниспосланную волей Господа.
Тем не менее помню, как меня потрясла смерть кормилицы. Мне было около пяти лет, но именно эта кончина послужила рубежом, за которым стояла настоящая, а не выдуманная жизнь. Последующие смерти уже не вызывали таких эмоций – я научился воздавать должное порядку мироздания.
В нынешнем происшествии меня интересовали совсем иные обстоятельства. Кто убил Пьера и кого должен убить я, дабы воздать за эту смерть? Признаться, меня смутили слова шевалье о запахе ладана, которым пахло рядом с телом.
Мог ли отец Даниэль убить Пьера? Не знаю.
Священник был слишком загадочной персоной, дабы ответить на сей вопрос со всей уверенностью, исключающей малейшие подозрения. Я уже имел возможность убедиться, что святой отец готов убивать не раздумывая. Если бы на месте зачарованных тварей оказались простые люди, он резал бы их с той же непринуждённой лёгкостью.
Шевалье сказал, что убийца был знаком Пьеру, но этим человеком мог оказаться любой из здешней челяди. Мой слуга хоть и был изрядным недотёпой, но любил почесать языком за кружкой вина. Не удивлюсь, если он пользовался успехом у здешних служанок, живописуя девушкам о недавней стычке. Нож медикуса… Медикуса или цирюльника… В замке нет врачевателя, если не считать одного старика из челяди, врачующего домашний скот.
Тело Пьера давно перенесли в часовню, а я сидел подле конюшни и смотрел на тёмные пятна крови, оставшиеся на земле. Мимо проходили слуги, пробегали маленькие дети, коих в замке было около десятка.
– О чём задумались, Жак? – Я повернулся и увидел де Брега. Он стоял в нескольких шагах от меня, положив руки на пояс, и, судя по всему, был изрядно рассержен.
– Как вы полагаете?
– Полагаю, что ищете возможность отомстить за смерть Пьера. Пусть он и был слугой, но малый был крепкий и верный. Такие слуги редкость.
– Ваш слуга тоже погиб.
– За его смерть я уже отомстил. Ещё там – на дороге. Вы что-нибудь придумали?
– Пьер говорил, что вчера с ним беседовал священник.
– Хм… О житии святых?
– Пытался прояснить моё прошлое.
– Так вот откуда этот запах… – поморщился он. – Я уж и правда начал подозревать этого святошу, чёрт бы его побрал. Ладно, не грустите, Жак! Невинно убиенных Господь пускает в рай без проволочек, а мы постараемся, чтобы убийца вовремя отправился в преисподнюю.
– Вы что-то знаете?
– Подозрения, мой друг, это не всё, что требуется в таком деле. Нам нужно время! Идите и отдохните. Скоро мы уезжаем.
– Куда?
– Куда? – переспросил он. Потом пожал плечами и добавил: – В замок Буасси.
– Тогда почему же вы так расстроены?
– Жак, вам не кажется, что вы чрезмерно любопытны?
– Простите…
Ночь выдалась неприятной. В каком-то вязком полузабытьи посещали странные видения, наполненные необъяснимыми кошмарами. Я видел пылающие дома, обезумевших горожан, бежавших по улицам Баксвэра, будто за ними гнались всадники Апокалипсиса, описанные в Откровении Иоанна Богослова.
Выругавшись, я оделся, взял свечу и вышел из комнаты. Надо заметить, что распорядок дня в замках сильно отличался от монастырской или городской жизни. В детстве мне доводилось быть свидетелем весьма поздних трапез, устроенных в честь гостей, прибывших в наш замок, а посему моя ночная прогулка, попадись я кому-нибудь на глаза, никого бы не удивила.
Спустившись по лестнице, я вышел на крытую галерею. Отсюда можно было пройти в старую часть замка – донжон – или же подняться на стены, опоясывающие эту твердыню. Не успел пройти и нескольких шагов, как увидел графиню, рядом с которой стоял святой отец. Благодаря темноте, уже опустившейся на грешную землю, я сумел спрятаться за колонной и таким образом остаться незамеченным.
Священник, как было слышно из его голоса, был недоволен.
– Рад, что вы приняли верное решение… – довольно сухим тоном произнёс он.
– Оставьте ваши любезности, святой отец! – с нескрываемым раздражением ответила Ирэн. – Я лишь выполняю свою часть договора, заключённого с его преподобием, но это не значит, что буду угождать всем вашим прихотям.
– Вы, дочь моя, ведёте весьма опасные речи! Если и дальше будете упорствовать в своих заблуждениях, то я буду вынужден обратить на это внимание Святого Трибунала!
– Вы что, угрожаете?! В чём вы меня обвините? В сговоре с нечистым?!
– Господь с вами! Я священник, и мне не подобает поступать таким образом. Всего лишь предупреждаю, дабы не совершали новых ошибок, коими, позволю себе заметить, ваш род хорошо известен!
– Что вы хотите этим сказать, святой отец?
– Нет, ничего. Просто вспомнил историю, услышанную от паломника. Он рассказывал о женщине, погибшей во время бури, но странным образом вернувшейся в мир живых…
– Довольно! Больше не желаю с вами беседовать. Как мы и договаривались, гобелены из кабинета графа де Буасси будут переданы Святому Трибуналу. Надеюсь, что после этого вы оставите меня в покое.
Услышав о гобеленах, я замер и даже перестал дышать, чтобы не упустить ни одного слова из этой весьма странной беседы.
– Ваша душа, графиня, не обрящет покоя! Скажите… – Голос Даниэля стал тише, словно святой отец шипел, а не беседовал. – Кем был оборотень, вмешавшийся в нашу схватку? Вы ведь знаете. Это один из кавалеров, кои предали вас и скрылись? Нет? Кто же?
– Даже если бы твёрдо знала, то никогда не назвала его имени!
– Побойтесь Бога! – взмахнул руками священник, словно хотел прогнать некое ужасное видение. – Вы покрываете чудовище!
– Подите прочь, святой отец!
– Графиня!
– Подите, пока я не приказала бросить вас в темницу!
Вскоре они разошлись, и мне оставалось лишь вернуться в комнату. Так и не заснув, я задумался о словах графини, сказанных священнику. Договор с его преподобием? Гобелены из кабинета покойного графа? Это невозможно! Как вы знаете, гобелен находился в руках шевалье де Брега и не мог оказаться в замке Буасси. Что же она собиралась передать святым отцам и, главное, зачем? Не придумав ничего лучше, я едва дождался утра и отправился в покои Орландо. Шевалье открыл дверь, но выглядел весьма хмуро и неприветливо.
– Жак?
– Шевалье, вам угрожает опасность!
– Сейчас пять часов утра…
– Это важно!
– Господи… – устало выдохнул Орландо де Брег и поднял взгляд к потолку. – Вразуми этого отрока! Вразуми, ибо моё терпение не безгранично! Что ещё стряслось?
Пытался рассказать ему о беседе между графиней и святым отцом, но де Брег покачал головой. Сделав небольшую паузу, он вздохнул ещё раз:
– Мне кажется, Жак де Тресс, по возвращении в Баксвэр вам следует обратиться к брату-инфирмарию из монастыря Святой Женевьевы…
– Зачем? – не понял я и захлопал глазами от удивления.
– Дабы он изготовил лечебный отвар, который слегка укротит вашу страсть! Или найдите здесь какую-нибудь служанку посговорчивее и посмазливее, дабы она утомила вас любовной игрой! Утомила и вышибла дурь из вашей головы!
– Но…
– Жак… Ступайте спать! Иначе я за себя не отвечаю.
– Да, конечно, – смутился я. – Простите, шевалье. Доброго вам утра.
– И вам спокойной ночи, Жак де Тресс, – зарычал он и захлопнул дверь.
Возвращаясь к себе в покои, я вдруг подумал, что запах… Запах лавандового масла, который донёсся из покоев шевалье. Будь проклят, но это любимый аромат графини де Фуа! Неужели она пришла к Орландо, дабы предупредить о разговоре с отцом Даниэлем? Нет, это невозможно! Ирэн ночью в покоях чужого мужчины? Нет, мне наверняка почудилось…