Безудержная любовь (ЛП)

Я стоял там какое-то время, мое сердце говорило мне бежать за ней, мои ноги отказывались сдвинуться с места.
— Я хочу сказать еще кое-что, — произнес Ксандер.
Сев рядом с ним, полагая, что он снова собирается меня оскорбить. — Если ты собираешься обзывать меня, отвали.
— Я не собирался никак тебя обзывать. Я просто хотел напомнить тебе, что сказал бы папа, если бы он был здесь — такое случается только один раз.
Папу оставили на ночь для наблюдения и выписали уже в субботу с парой новых лекарств и рекомендацией не напрягаться. Мы с Ксандером по очереди оставались с ним в течение следующих нескольких дней, а в четверг вечером Вероника с детьми приехала, чтобы побыть с ним немного, пока мы с Ксандером привезли новую барную стойку в его бар.
Установив ее, мы, отойдя в сторону, стояли и любовались тем, как она выглядит. Мне нужно было признать, что Ксандер был прав — это было идеально.
— Спасибо, брат. — он похлопал меня по плечу. — Это именно то, что я хотел. Клянусь, что заплачу тебе за потраченное время, сразу как только смогу.
Я пожал плечами. — Не переживай об этом.
Он посмотрел на меня. — Как твои дела?
— Эта неделя была тяжелой, — призналась я.
— Когда она уезжает?
— В субботу утром.
— И ты собираешься отпустить ее?
— Это ее выбор, — сказал я, потирая затекшую шею.
— Но если честно, она не принимает осознанного решения. Она не знает, что ты к ней чувствуешь. Тебе нужно перебороть себя и сказать ей.
Я стиснул челюсти. — Какой в этом смысл? Все равно из этого ничего не выйдет. Что, если я скажу ей, и она останется, а потом пожалеет об этом? Что, если она бросит все, чтобы остаться здесь, со мной, и поймет, что это была ошибка? Что, если я просто продолжу все портить, говорить не то, что нужно, и подводить ее?
— Ага, — понимающе сказал Ксандер. — Вот оно.
— Что именно?
— Причина не делать того, что сделает тебя счастливым — страх. Только в этом случае ты сделаешь счастливой и ее. И, думаю, детей тоже. Но… — он снова стукнул меня по спине. — Ты делаешь это.
В пятницу вечером я пригласил детей на ужин. Я подумывал о том, чтобы пригласить Веронику, но не был уверен, что смогу увидеть ее за столом напротив меня. За всю неделю мы не сказали друг другу больше нескольких слов, а когда и говорили, то только о детях или моем отце. На моем телефоне было ее сообщение, которое я даже не смог заставить себя прочитать. Первые несколько слов были такими: «Тебе не обязательно меня везти…»
Вероятно, она думала, что делает мне одолжение, получив еще одну поездку в аэропорт. Возможно, так и было. Не то чтобы я с нетерпением ждал прощания. Или, может быть, она просто не хотела меня снова видеть. Отлично. Хорошо. Великолепно.
Ей просто нужно уйти, — продолжал я говорить себе. Когда она покинет страну, я постараюсь забыть ее.
За ужином оба ребенка были тихими и замкнутыми. Я дал им несколько четвертаков, чтобы они могли поиграть в видеоигры, но ни один из них не был в восторге от этого. Когда мы вернулись домой, свет в гараже был выключен, и я подумал, неужели Вероника уже пошла спать. Я представил ее спящей, и неистовое желание обнять ее ударило мне в грудь.
Я бы больше никогда не обнял ее. Никогда бы не поцеловал. Никогда бы не коснулся. Никогда бы не был тем, кто согреет ее или обеспечит ее безопасность, рассмешит ее и оставит метку на ее коже.
Осознание этого поразило меня так сильно, что я чуть не согнулся пополам, поднимаясь по лестнице, чтобы уложить детей спать. Кто-то другой собирался сделать все это. Вероника была великолепна, мила и сексуальна. И, может быть, она берегла свое сердце, но впустила меня, не так ли? Она могла впустить кого-то другого, и этот кто-то мог бы ей навредить
 
— Мой брат был прав — я был полным идиотом. И как только я уложу детей спать, я собираюсь подойти и поговорить с ней.
Когда я укладывал Оуэна, то заметил у него подмышкой новую мягкую игрушку — зеленое яблоко с лицом. — Что это?
— Это от Вероники. Потому что она переезжает в Большое Яблоко22. Она сказала, что это будет напоминать нам о ней, и, если мы будем скучать по ней, то сможем обнять ее.
— Это мило с ее стороны.
— Мне грустно из-за ее ухода, — сказал он. — Я не хочу, чтобы она уходила.
— Я тоже, приятель.
— Она сказала нам, что хотела бы, чтобы ей не приходилось уезжать, — сказал он. — Сможешь ли ты заставить ее вернуться?
— Я постараюсь.
В комнате Аделаиды все было примерно так же, но на этот раз со слезами. — Я буду очень скучать по Веронике, — сказала она, обнимая свое красное яблоко. — Было так грустно прощаться.
— Ну, она еще не ушла. — я постучал ей по носу. — Может быть, нам удастся убедить ее не уезжать.
— Но она ушла. Она уехала.
Мое сердце остановилось. — Что?
— Вот почему мне так грустно.
— Ее рейс завтра, — сказал я, все мое тело внезапно пришло в состояние повышенной боевой готовности. — Я должен был отвезти ее в аэропорт.
— Сегодня утром она сказала, что ее отвезет Ари. И она уезжает вечером.
Какого черта?
Я спрыгнул с кровати Аделаиды и выбежал из комнаты.
— Папочка! Ты забыл меня поцеловать!
— Черт, — пробормотал я на полпути вниз по лестнице. Я поднялся обратно, перепрыгивая через две ступеньки, и вбежал в ее комнату, поцеловал в лоб, а затем снова сбежал по ступенькам.
Найдя телефон на кухонной стойке, то прочитал полный текст сообщения Вероники.
Поздно вечером, так что Ари отвезет меня. Дети будут в постели.
Я просто хочу сказать, что сожалею о том, как у нас все закончилось. Я никогда не собиралась устраивать здесь беспорядок. Я просто хотела начать все сначала. Но мне было так весело с тобой, детьми и твоей семьей, что я немного увлеклась.
Чувствовала себя как дома, будто это сбывшаяся мечта. Но сейчас я проснулась и знаю, что это не по-настоящему. По крайней мере, вы все показали мне, что такое возможно.
Заботьтесь друг о друге. Я никогда вас не забуду. И я всегда буду восхищаться.
Я люблю тебя, Остин.
— БЛЯТЬ! — Я взревел. — Нет!
Я позвонил ей. Нет ответа.
Я нашел номер Ари и набрал. Нет ответа.
Я написал Веронике.
Пожалуйста не уезжай. Мне нужно поговорить с тобой.
Затаив дыхание, я ждал ее ответа. Ничего.
— Черт побери!
Я набрал Ксандера. — Привет, — сказал я, когда он взял трубку. — Вероника говорила тебе что-нибудь о сегодняшнем отъезде?
— Нет. — Он сделал паузу. — Но, если подумать, она была немного навязчивой и эмоциональной, когда вчера вечером прощалась со мной и папой. Обычно она меня не обнимает.
— Черт побери! — крикнул я, поднеся руку к голове.
— В чем дело?
— Она поменяла рейс и сегодня вечером ускользнула в аэропорт, не сказав мне!
— Дерьмо. Почему?
— Потому что я мудак!
— Хорошо. Хватит кричать. Я уже еду. Я останусь с детьми. Ты можешь пойти и забрать ее.
— А что, если я опоздаю?
— Ты не можешь быть так далеко от нее. Когда ты последний раз видел ее?
Я услышал, как завелась машина Ксандера, и его телефон переключился на Bluetooth.
— Когда я пришел домой с работы. Примерно в шесть часов или около того. Потом я пригласил детей на ужин, и, думаю, когда мы вернулись, ее уже не было.
— Как она добралась до аэропорта?
— Ари.
— Ты…
— Нет ответа.
— Отправь Ари сообщение и объясни, что тебе нужно поговорить с Вероникой, и все, что она может сделать, поможет.
— Хорошо.
— И Остин, придумай, что ты скажешь Веронике, если представится такая возможность.
— Я знаю, что сказать, — сказал я ему. — Мне просто нужен шанс сделать это.
Дрожащими пальцами я написал Ари.
Где она? ПОЖАЛУЙСТА ответь мне.
Я облажался, и мне нужно поговорить с ней, прежде чем она улетит.