Чингисхан. Сотрясая вселенную
Возможная гибель начальника вызвала нешуточную ярость у противников, поэтому они подстегнули коней, а Эйрих уже скакал прочь, обернувшись назад и посылая в преследующих его врагов все новые и новые стрелы.
Вдогонку тоже летели стрелы, но первую стрелу Эйрих пустил на ходу, а противники вынуждены были мчать во весь опор, чтобы только не позволять отрыву расти. Все-таки Инцитат отрабатывает каждый солид, потраченный на его покупку: степные лошадки не способны конкурировать с многократным участником смертельно опасных гонок в Большом цирке.
Расстояние между Эйрихом и преследующими его гуннами около восьмидесяти шагов, поэтому все выпущенные стрелы летели куда угодно, но не в цели. У Эйриха с собой шестьдесят стрел в трех колчанах, поэтому перестрелку он мог вести долго, чего нельзя было сказать о противниках, азартно жаждущих поразить коня.
Побеждают обычно решительные, поэтому Эйрих, удалившись от гуннов на расстояние чуть больше сотни шагов, замедлил Инцитата и сделал серию из трех прицельных выстрелов. Попала только одна стрела, что можно считать неплохим результатом. И попала она в шею коня самого ближнего всадника. Конь споткнулся, сделал кульбит и надежно прикончил своего наездника массой.
– Халгор!!! – заорали яростно гунны.
Эйрих подстегнул Инцитата и вновь устремился в отрыв. Разорвать дистанцию, замедлить коня, сделать серию выстрелов – только так можно безопасно уничтожить всех противников. Он в выгодном положении, потому что отступает, а они преследуют, поэтому все может сработать правильно.
Один из всадников резко съехал с покрытой снегом дороги и исчез в колючем кустарнике, еще лишенном листвы. Эйрих видел его силуэт и быстро понял, что поганец собирается объехать его и ударить с фланга. Другие гунны до столь очевидной тактики не додумались, поэтому ехали за Эйрихом по дороге, взбивая копытами своих коней кашу из грязи и снега.
Снова сотня шагов, снова замедление и серия выстрелов. На этот раз все получилось очень успешно: один гунн получил стрелу в область брюха, а второй лишился коня, но выжил, потому что умело отпрыгнул в сторону, не позволив опрокинувшемуся коню обрушить на него свою массу.
Тут свое слово сказал самый хитрый гунн, выехавший из кустарника довольно близко к Эйриху. Но Эйрих не спал и не забывал о скрытой угрозе, поэтому сделал почти удачный выстрел, просвистевший рядом с правым ухом гунна.
Мельком взглянув вперед, на путь следования, Эйрих увидел голову их колонны, где сильно недоумевающие готы строились в оборонительную формацию. Отступать еще можно, но недолго, потому что есть риск напороться на сплошной готский строй, что нежелательно.
Эйрих решил рискнуть и укрепить свою воинскую репутацию. Он развернул коня, убрал лук в саадак и извлек из креплений короткое копье и щит.
Гунн был напуган полчищем воинов, загородившим дорогу, поэтому дал слабину и начал разворачиваться, чтобы умчаться в деревню и предупредить остальных. Это не устраивало Эйриха. Он подстегнул Инцитата и бросился в преследование, плавно маневрируя, чтобы усложнить прицеливание продолжающему стрелять гунну. Манера стрельбы у него была монгольская, точно так же Эйрих стрелял по гуннам минуты назад.
Остальные гунны тоже уезжали, видимо, чтобы предупредить своих, но и ими Эйрих займется.
Когда стрельба не принесла никакого результата и стало ясно, что неизвестный враг уверенно его догоняет, гунн бросил лук в саадак и извлек из перевязи топор. Гиблое дело, но другого оружия у него не было. А еще, вполне возможно, он сильно сомневался, что противник сможет успешно орудовать копьем, ведь всем известно, что по-настоящему мощные и уверенные удары из седла копьем не нанести…
А Эйрих с наслаждением вспоминал уже подзабытые навыки, ощущая давление стремян на ноги и предвкушая предстоящее действо.
Гунн, лицо которого имело желтоватый оттенок, изобиловало старыми и уродливыми шрамами, а маленькие глазенки были крайне испуганными, нервно озирался на неожиданно опасного противника, ничуть не уступающего гуннам в стрельбе с коня.
Эйрих пошел на сближение, словил на щит стрелу от товарищей жертвы, после чего напряг ноги, передвинув их в положение для удобного упора, и нанес удар копьем. Практики конного боя у его тела мало, поэтому копье ударило недостаточно точно, и гунн почти сумел отразить его древком топора, ибо ждал и готовился к атаке Эйриха.
Бедой для гунна было то, что Эйрих не отказался от атаки, а продолжил крепко держать копье, даже не пытаясь избежать ожидаемой гунном потери баланса в седле. И копье продолжило путь, правда, поразив не грудь гунна, а его шею.
Вытащив копье из глотки во всех смыслах пораженного противника, Эйрих убрал оружие и щит в крепления, после чего вытащил из саадака лук.
Друзья заколотого гунна потеряли всякое желание связываться с крайне опасным противником и кинулись в бегство, даже не пытаясь стрелять. Эйрих же подстегнул Инцитата и помчался в погоню, заготовив стрелу.
Догнать их мелких лошадок, размерами слегка уступающих знакомым Эйриху монгольским, было нетрудно – Инцитат просто был собой и даже особо не напрягался.
Создав неплохое сокращение дистанции, Эйрих замедлил коня и произвел серию из трех выстрелов по отстающему всаднику. Попала лишь последняя, зато точно в середину спины. Остальные гунны, увидев такую трагичную судьбу сотоварища, почти синхронно скрылись в кустарнике.
Эйрих решил, что Инцитату негоже бегать по бездорожью, поэтому развернул его и поехал к своим.
– Что там происходит, сын? – выехал вперед Зевта.
Воины смотрели на него восхищенно: не каждый день увидишь столь захватывающую схватку, где всадник убивает кого-то копьем. Большая часть их воинов участвовала максимум в набеге, а на настоящей войне из них мало кто был, почти никто, если смотреть правде в глаза.
– Гунны, – ответил Эйрих. – Взяли деревню и грабят.
– Воины! За мной! – без раздумий приказал Зевта. – Поможем братьям отстоять отчий дом!
Готские воины заревели нечто яростно-решительное, после чего последовали за вождем, поехавшим вперед. Эйрих решил держаться рядом с отцом.
Пешие идут медленно, а гунны уже уехали, поэтому Эйрих понял, что допустил тактическую ошибку, когда позволил им увидеть воинство готов. Но альтернативой было умереть в схватке или получить тяжелое ранение, если повезет, поэтому все сложилось не так уж и неблагоприятно.
– Живее!!! – приказал Зевта, чувствующий, что счет идет на минуты. – Надо не дать гуннам очухаться!!!
Воины побежали, а Эйрих поехал в обход, чтобы попортить кровь гуннов откуда-нибудь с тыла.
Зевта знает, что делать, поэтому Эйрих даже не пытался лезть в его дела и управлять штурмом разграбляемого поселения лично. Но он очень хотел вложить свою лепту в разгром отряда гуннов, поэтому действовал решительно и быстро.
Деревня Ваза была достаточно крупной, поэтому объезд занял некоторое время. Дома такие же, как в родной деревушке: дырявые, потрепанные, построенные из сырой древесины, высохшей и перекосившейся. Внутри, как и дома у Эйриха, сыро и темно, а посреди единственной комнаты стоит дымящий очаг, бесполезно отправляющий большую часть тепла в небеса.
«То ли дело римская печь…» – с элементом самодовольства подумал Эйрих.
Пусть строил печь Виссарион, пусть у римлян печи получаются намного качественнее, но у остальных готов в домах обычные очаги.
Эйрих вошел в деревню ровно с тыла гуннов, все-таки сумевших встретить готов единым строем. Ппримечательно, что лица у части гуннов светлые, совершенно не такие, как у всадников. Возможно, это какие-то из покоренных племен дают им своих воинов для набегов.
Всадники топтались за строем пеших воинов, уже принявших бой с готами, и отстреливались, стараясь поразить тех, кто еще не загорожен спинами дружественных воинов.
Эйрих подъехал поближе и сразу же открыл стрельбу. Стоящие всадники – это словно мишень в тире, поэтому он сумел выбить четверых из семнадцати, прежде чем остальные начали беспокоиться. Внезапность и скорость – это качества истинного конного лучника. Поэтому Эйрих, внезапно и скоро, заехал за дом с пылающей крышей.