ГенАцид

Через полчаса у торгового центра состоялось общее собрание, на котором Чухнин рассказал односельчанам о случившемся геофизическом казусе, раскрыл тайну военной базы и представил генерала спасителем новоиспеченных иммигрантов. Его речь пестрела красочными метафорами и сравнениями. Поселок Заполярный представал перед его жителями то «Титаником», то «Варягом», то Ноевым ковчегом, а то и крейсером «Аврора». Это слегка запутало публику, которая так и не поняла, к чему же, собственно, надо готовиться – к героической смерти, к героическому выживанию или и к тому и к другому одновременно с последующим превращением в исторический музей. Но в общем и целом речь была зажигательной и всем понравилась.
В заключение Чухнин торжественным голосом объявил, что в самое ближайшее время поселок Заполярный «готовится пересечь государственную границу России», как будто речь шла о космическом корабле, готовящемся покинуть пределы Солнечной системы.
Надо сказать, что реакция жителей на все эти сенсационные (или, как заметил кто-то в толпе, «милые») новости, была неоднородной. Кто-то начал материться, проклиная проворовавшихся «дерьмократов», кто-то, наоборот, винил военных с их «вечнохолодными» войнами, кто-то, как, например, преподаватель английского (и по совместительству знаток скандинавских языков) Ефимов, очень обрадовался предстоящему вояжу за рубеж, кто-то же решил уйти в глубокий запой, положив ему начало прямо у торгового центра. Равнодушными к смене родины остались только двое: Левицкий и Караваев, которые о собрании ничего не слышали, а сидели в своей лаборатории и спорили о комбинаторной топологии.
За исключением же этих двух, и те, кто ругались, и те, кто радовались, сошлись, однако, в том, что генерал заслуживает всяческой похвалы. Тем более что Чухнин так красноречиво расписал его благородство и мужество, что даже сам генерал не сразу понял, о ком идет речь. А когда сообразил, решил не откладывать в долгий ящик понравившуюся ему фразу и командным голосом рявкнул: «Да! Я так решил! Ради жизни на Земле!» Репетиция прошла удачно. Пафос пришелся заполярникам по душе. Генералу зааплодировали. Можно было бы даже сказать, устроили стоячую овацию, если бы только они и так не стояли во время собрания.
После генерала слово снова взял Чухнин, сказав, что все, конечно, не так просто – впереди норвежские пограничники, но он хочет верить, что в головах у них не опилки и топить целый поселок они не будут, тем более если им посулить целый склад новых ракет с ядерными боеголовками. Также Чухнин сказал, что тот, кто захочет остаться в России (правда, потеряв при этом дом), может это сделать. Танкер через полчаса прибудет в Заполярный, и желающие (в количестве не более трех сотен человек) могут на него пересесть. Он же как глава поселка не может покинуть оставшихся на суше жителей, даже если б речь шла всего об одном человеке. А так как речь идет о целой сотне, то и говорить не о чем. Он призвал народ проявить сознательность и не создавать панику, ибо в результате могут пострадать все. И добавил:
– К тому же, я уверен, что норвежские власти не будут препятствовать возвращению на Родину оставшихся в поселке и посему рассматриваю предстоящее пребывание в Норвегии как временное, а потому не трагическое.
Это соображение очень порадовало жителей поселка, в связи с чем желание прокатиться на шару в Норвегию выразили все без исключения. Таким образом, вариант с танкером отпал сам собой.
Тем временем генерал-майор посмотрел на часы, сошел с импровизированной трибуны, коей служил чухнинский снегоход, и направился к вертолету. Времени до пересечения границы к тому моменту оставалось немногим больше часа. Ясно было, что грамотно пустить остров ко дну военным уже не удастся, однако, дабы не рисковать (а вдруг бомбами закидают?), генерал приказал летчику только через сорок минут вылететь обратно на базу, прихватив с собою двух окоченевших от холода солдатиков из генеральского сопровождения. Летчик немного удивился желанию генерала остаться на острове, но отреагировал по-военному – спорить не стал. Солдатики же наотрез отказались возвращаться в часть, сославшись на то, что их там все равно ждут губа, дедовщина и пропитание в виде комбижира, и вообще, они давно планировали дезертировать, а тут такой случай – грех упускать. Таким образом, из четырех человек на российскую базу вернулся лишь летчик. Спрос с него был небольшой, посему его и наказывать не стали. А даже наградили медалью за мужество, потому что, останься он с генералом, в руки норвежцев, помимо ракет, попал бы и новенький вертолет, который, кстати, представлял собой последнее слово военной техники, а так – хоть вертолет спасти удалось.
 
Бомбить Заполярный не стали, потому что гарантировать точное попадание по движущейся мишени никто не мог, а устраивать апокалипсис, да еще так близко от границы НАТО (да и собственной территории) никто не хотел. Все понимали, что серию ядерных взрывов будет крайне сложно объяснить проведением боевых учений, не говоря уж о непредсказуемых экологических последствиях подобной акции для всего мира, включая Россию.
Через час Заполярный благополучно пересек границу и оказался в водах сопредельного государства, то есть Норвегии. К тому времени агентурная сеть НАТО уже знала о том, какая рыба заплыла к ним из соседнего пруда. Потому если норвежские пограничники и находились где-то неподалеку, заполярники их не видели и не слышали. А даже если бы и появился кто на горизонте, заполярники бы его все равно не увидели и не услышали, так как полностью погрузились в мысли и хлопоты, посвященные предстоящему визиту в Норвегию. Мужчины обсуждали животрепещущие темы, типа «а пьют ли норвежские мужики?» и «нет ли у них там, часом, сухого закона?». Кто-то попытался поднять вопрос насчет некрасивости тамошних баб, но его не поддержали, сказав, что некрасивых баб не бывает, а бывает только мало водки, а затем снова вернулись к теме алкоголя. Женщины принаряжались и прихорашивались, как будто ехали на смотрины. Заодно убирали свои дома и квартиры – все-таки просто так смотаться за рубеж – это одно, а так, чтобы прямо со своим домом, бесплатно и не выходя за порог – это даже мультимиллионерам не по зубам. Караваев с Левицким трудились не покладая рук в лаборатории, рассчитывая заинтересовать норвежских ученых своими разработками. Ефимов пытался освежить свой норвежский, так как понимал, что на первых порах на его плечи ляжет почетная миссия переводчика. Чухнин приводил в порядок торговый центр, закрыв его от посетителей до прибытия в Норвегию – он боялся, что несознательные заполярники могут скупить всё на корню и тогда показывать норвежцам будет нечего. И хотя товаров в центре было и так всего ничего, надо было создать хотя бы видимость. Генерал-майор готовил речь. Давалась она ему нелегко, но один из сопровождавших его солдатиков оказался провалившимся в гуманитарный вуз абитуриентом, и с его помощью генералу удалось раскрасить свое выступление метафорами и сравнениями не хуже, чем у Чухнина. Единственными людьми, которые ничем не занимались, а продолжали жить своей жизнью, были солдаты, охранявшие ракеты. Но и то только потому, что им никто ничего не сказал. А если б кто и попытался, то они бы все равно его застрелили при первом появлении в пределах досягаемости снайперской винтовки. Так что никто из жителей и не предпринимал подобных попыток.
Тем более, как я уже сказал, у них своих забот хватало. За всю историю существования Заполярного не было другого такого момента, когда все его обитатели были бы настолько дружны и приветливы друг с другом. Еще не зная, чем закончится их опасное путешествие, готовясь то к лучшему, то к худшему, они вдруг ощутили себя единым организмом. До этого они были лишь частью чего-то (архипелага, суши, России), а тут благодаря внезапно свалившемуся на них несчастью они словно осознали свою уникальность и, я бы даже сказал, целостность. Так что, если бы какой-нибудь летописец и захотел бы рассказать о поселке Заполярном потомкам, он всенепременно должен был бы упомянуть факт такого необычайного душевного подъема и единения, охвативших всех жителей поселка.