"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)
Пожар есть пожар. Он всегда собирает много народа. К счастью, праздных не было, да и быть не могло. Случилась катастрофа, и в борьбу с ненасытным чудовищем вступил весь город. Бабы, мужики носились с ушатами, полными воды, ломами и баграми, спасая то, что можно спасти, не давая огню новой поживы.
Детвора гонялась за живностью (на ярмарке торговали и коровами, и овцами, а курей вообще не счесть), ловила и растаскивала по дворам. Гвалт стоял… ну, такой, как обычно на пожаре, когда все кричат одновременно и никто никого не слышит.
Не хватало самого главного – организатора. Без него тушение велось стихийно: люди бестолково метались то в одну сторону, то в другую, а пламя продолжало набирать силу. Ещё немного и… как бы не пришлось отстраивать городок заново. Прецедентов в истории полно.
Наш отряд сходу включился в тушение. Благодаря солдатам удалось выстроить народ в цепочку: черпать воду из ближнего пруда и передавать наполненные и пустые вёдра. Работа сразу пошла веселее. Мы с Иваном носились в гуще событий, покрикивая на нерасторопных, подменяя уставших, обессиленных «пожарных». Суматохи и бестолковщины стало меньше. Ярмарку, что называется, спасали всем миром.
Языки пламени вздымались к небу. Ветер, словно мехами, раздувал огонь, переливал пламя на деревянные строения и приносил клубы смрадного дыма. Пепел забивал нос и рот, на одежду и тело оседала копоть. Люди буквально почернели.
Я бросил взгляд на Ивана: к потному лбу прилипли волосы, под глазами синяки, щёки в саже, одежда изгваздана, под ногами грязная чёрная лужа. Судя по улыбке братца, я выглядел не лучше.
Мимо прогрохотали закопчённые брёвна: один из домов всё же хорошенько тронуло пламенем, его быстро разбирали, укрываясь от нестерпимого жара под войлочными щитами.
Что-то треснуло, будто распоротая материя, осыпалось, обдав нас волной раскалённого воздуха. Люди разбежались. Послышались щелчки, как от охотничьих патронов, брошенных в костёр. Помню, развлекался я так с дружками в далёком безоблачном детстве. Как нас тогда не поубивало, загадка.
К нам подбежала закутанная в огромный платок женщина, кроме глаз и случайно выбившейся пряди волос (некогда косу заплетать было?), ничего не видно, в руках огромный кувшин.
– Кваску хлебните, милые. Полегчает, – попросила она. – Тяжко ить вам приходится.
– Спасибо, матушка, – произнёс Иван с благодарностью, делая внушительный глоток.
Его кадык заходил вверх-вниз, по подбородку потекла струйка. У меня самого в горле пересохло.
– Держи, – он протянул мне кувшин.
Я с наслаждением принялся пить живительную влагу. Закончив, крякнул и вытер рукавом «усы».
– Будто снова родился! Низкий поклон тебе, сударушка.
– Это вам спасибо, родимые! Без ваших трудов одно б кострище осталось. Ой, не приведи Господь!
Охая и причитая, женщина ушла поить других «пожарных».
И всё же с пожаром справились. Огонь перестал бушевать, отступил, хотя и порядком измотал нас. Большая часть ярмарки была уничтожена. Развалин – и тех не осталось. Дотла сгорели амбары и амбарчики, деревянная галерея с торговыми рядами, сараи, что уж говорить о шалашиках. На соседних зданиях пострадала кровля, подпалило стропила и перегородки. Ущерб был огромный. Понятно, что со временем ярмарку отстроят заново, без неё никак, но обойдётся это в копеечку. Для небольшого Марфино – удар страшный. Оправляться от последствий не один год.
Убедившись, что худшее позади, люди начали разбредаться по домам.
К пепелищу потянулись разорённые хозяева. Их унылые фигуры отчётливо выделялись на чёрном фоне пожарища. Они ворошили пепел, разгребали завалы, что-то искали, без особой надежды на успех.
Подошёл капрал. Я не сразу его узнал: кафтан почернел, лицо в саже. Как здесь говорят – просто арап какой-то.
– Досмотр желаете учинить, покуда эти, – он кивнул на погорельцев, – совсем ничего не разворошили.
Я кивнул.
К нам присоединился сотский [40]. Он тихо пояснял, иногда кашляя:
– Люди грят, всё началось с армянского анбара. Там полыхнуло, да так сильно, что всё, что рядом было, занялось. Никто и ахнуть не успел.
Капрал рявкнул:
– Как же ты, скотина такая, пожар допустил?! Кто тебя, раззяву, выбрал?!
Сотский поёжился, как от холода (хотя жар стоял словно в печке, порой из-под пепла пробивалось пламя, и его сразу же тушили песком или затаптывали).
– Мир меня выбрал. Ему и судить, коли в чём моя вина будет. А ежли про пожар говорить, так он не из-за недосмотра приключился. Петуха нам красного подпустили, вот и занялось.
– Говоришь, поджог был умышленный? – насупился Иван.
– Никаких сумнений. Подпалили ярманку.
– И свидетели есть?
– Имеются.
– Кто такие?
– Известно кто: мальчишки видели, как возле армянского анбара двое крутились… по виду от шибаев не отличить. Они подожгли, на сём крест поцелую, – сотский с готовностью схватился за шнурок от нательного крестика.
– Погоди, – отмахнулся я. – Мальчишек зови. Пусть подробней распишут.
Сорванцы оказались знакомыми: с их помощью мы возводили свой шалаш. Поначалу это их смутило, но после подзатыльника, отвешенного тяжёлой рукой капрала, мальцы разговорились. С их слов выходило, что возле амбара торчала парочка подозрительных типов, которые точно приехали не для того, чтобы торговать или покупать, да и на зевак не тянули. Было у них какое-то дело, которое желательно обстряпать без свидетелей.
Я сразу поверил пацанам: с их жизненным опытом поневоле станешь хорошим психологом. Порылся в карманах и протянул им медный пятак:
– Вот вам. А теперь ступайте к мамкам, пока они вас крапивой не выдрали.
Ребятне было любопытно, что творится на пепелище, но искушать судьбу они не стали.
Иван тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел запыхавшегося драгуна. Тоже чумазого, как трубочист.
– Ваше превосходительство, прошу за мной. Там нужда в вас есть.
Действительно, со стороны остатков армянского амбара кто-то призывно махал рукой.
– Веди, – приказал я.
Сотский хотел остаться, но я велел ему следовать за мной, и он угрюмо поплёлся позади.
Тянуло гарью, мы прятали лица под смоченными платками.
У армянского амбара уже собирался народ, преимущественно солдаты, все разом сняли шапки, и я уже начал догадываться почему. Завидев нас, люди расступились.
Сотский сразу мелко закрестился:
– Страх какой! Такую мученическую смерть приняли! Надо б их отпеть по обычаю, чай православные.
Голос его дрожал, зубы выбивали дробь.
– М-да, – без энтузиазма протянул я и тоже снял треуголку. – Упокой Господь их души!
Под тем, что прежде было амбаром, нашли сгоревшие тела армян: Вазгена Ашотовича и его телохранителя. Солдаты выволокли их на относительно чистое и ровное место.
Одежда истлела, трупы ещё дымились. Смотреть на обугленные лица было непросто, но мы с Иваном пересилили отвращение. Я тряхнул головой, отгоняя дурноту.
– Ужас-то какой, – снова заголосил сотский. Он обмяк и судорожно захрипел:
– Неделю таперича спать не буду. Можно я отойду, невмоготу мне.
– Ступай, – смилостивился я.
Сотский едва не побежал, я видел, что потом его тошнило.
– Некрепкий желудком оказался, – хмыкнул капрал, проводивший сотского взглядом.
– Ну, а ты как? Тебе не противно? – поинтересовался я.
– Дык я что, привычный. Всякого за службу насмотрелся. Меня жмуриком не напугать, – с достоинством ответил вояка.
Мы продолжили осмотр чёрных как смола тел, перевернув их на спину с помощью капрала и его солдат.
– Вот оно что, – задумчиво произнёс я. – Вань, сюда посмотри. Тебе это ничего не напоминает? По-моему, это запёкшийся след от удара ножом. Видишь?
– Где?
– Вот здесь! – показал я. – Присмотрись внимательно. Да тут сразу несколько ножевых ран. Орудовали словно мясники на бойне.
– Ты прав, Петя, – подтвердил моё подозрение брат. – Это следы от ножевых ударов.