Самец взъерошенный

– Здесь хватит, чтобы накормить турму! – заметила Лола, разглядев деньги.
– Турму в следующий раз! – пообещал я. – Сегодня для двоих. Самое лучшее.
– Сделаю! – сказала Лола. – Пошлю девочек в харчевню, а ключ от дома возьмем у служанки.
– Виталии – ни гу-гу! – предупредил я.
– Обо мне бы кто так заботился! – вздохнула Лола.
 
12
Флавия, принцепс. Разочарованная
Из зеркала на меня смотрело юное лицо с вздернутым носиком, россыпью веснушек на румяных щеках и светло-серыми большими глазами под рыжеватыми бровями. Совсем девчонка! Я насупилась и показала своему отражению язык.
– Ай-ай-ай! – укорила Лаура. – А еще прин цепс! [28] Не стыдно?
Я вздохнула. Стыдно, конечно. Не девочка уже – четырнадцать лет. Но что делать, если боги послали такую несерьезную внешность? Какой из меня принцепс с таким лицом?
– Сиди смирно! – велела Лаура и стала закалывать мои волосы бронзовыми шпильками, которые она доставала изо рта. Удивительно, но даже со ртом, полным шпилек, Лаура умудряется отчетливо говорить. У меня этого никогда не получалось. Пробовала – и не раз.
– Замечательно! – сказала Лаура, завершив работу. – Теперь ты похожа на матрону – важную и степенную.
Я фыркнула. Как ни укладывай волосы, а возраст не скрыть. Сенаторы, когда я открываю заседание, прикрывают рты, чтобы спрятать улыбки. За неуважение к принцепсу могут наказать. А как уважать, если она так несерьезно выглядит? И голос у нее писклявый…
Я повернулась на наставнице.
– Какие новости?
– Сенатор Мелания поскользнулась на ступеньках и сломала ногу. Теперь она пропустит заседания этой и будущей декады. У Ноны родилась внучка, и она прислала приглашение на пир. Ольвию…
– Лаура! – перебила я. – Не забивай мне голову ерундой. Ты знаешь, о чем я спрашиваю.
– Извини, принцепс! – сухо сказала Лаура. – Но я специально начала с малозначительных новостей, чтобы ты не забыла их, когда услышишь главные. Открыв заседание сената, ты должна посочувствовать Мелании, поздравить Нону и пообещать Ольвии, что негодяйки, забросавшие ее на улице гнилыми овощами, будут найдены и примерно наказаны.
– Прости! – покаянно сказала я и погладила руку наставницы. – Ты, как всегда, права. Я такая несдержанная!
– Просто еще совсем девочка! – вздохнула Лаура и обняла меня. – Любопытная и нетерпеливая. Со временем это пройдет, и ты станешь великим принцепсом – как и твоя мать.
Она отстранилась и выпрямилась.
– Итак. Пришлый Игрр вчера выбрал хозяйку контракта.
– Кого?
– Виталию Руф, старшего декуриона «Диких кошек».
– Простую всадницу? – изумилась я.
– Да. Более того, совсем не богатую. По моим сведениям, Виталия по крохам собирала деньги для выкупа. Ей даже пришлось заложить дом.
– Это ее турма везла пришлых в Рому?
– Да. Тогда они с Игрром и познакомились – весьма близко. Как удалось узнать моей помощнице, Виталия и Игрр весь путь до Рома спали в одной палатке. При этом пришлый игнорировал других «кошек».
– Любовь! – вздохнула я.
Лаура хмыкнула.
– Что ты хочешь сказать? – насторожилась я. – Я не права?
– Нет, девочка. Твой вывод в отношении Виталии абсолютно справедлив. Только обезумевшая от любви женщина может сделать то, что совершила она: поставить себя на грань разорения ради обладания любимым. А вот с Игрром не так просто.
– Почему? Он же отвергнул других? В том числе богатых. Значит, влюблен.
– Я не верю в это.
– А я бы поверила! – вздохнула я. – Это так замечательно! Пришлый и женщина-воин встретились на поле сражения и полюбили друг друга.
– Я попрошу Апрелию сочинить по этому поводу поэму, – усмехнулась Лаура. – Она умеет. Женщины будут рыдать. Но нам с тобой нужно видеть вещи такими, какие они есть. Желаешь слышать?
– Говори! – сказала я.
– Четверых пришлых привезли в Рому позавчера. И первое, что сделал Игрр, – предъявил обвинение в отношении Лавинии Варр, дочери верховного понтифика, за попытку его убить. Саму Лавинию по требованию Игрра привезли в Рому в оковах. Ты слышала о чем-то подобном?
– Нет! – сказала я. – Лавиния действительно покушалась?
– Судя по моим сведениям, да. Дочь верховного понтифика известна своим неумеренным влечением к мужчинам. Она посещает лупанарии не для того, чтобы забеременеть, а для удовольствия. Есть слухи, что она спала с мужчинами из храма, но доказательств на этот счет нет, что и понятно: за подобные дела вешают на крестах. В последнее время Лавиния повадилась встречать пришлых. Пользуясь тем, что в пути они формально свободны, Лавиния затаскивала их в постель, понятно, что совершенно бесплатно, – Лаура хмыкнула. – С Игрром, однако, не получилось. Он почему-то ее отверг, и Лавиния замахнулась на него кинжалом. Игрр сумел ее обезоружить. Виталия прогнала Лавинию, тем, по здравому размышлению, и должно было кончиться. Но Игрр потребовал суда. Тем самым превратив понтифика – женщину, в распоряжение которой он поступал, в смертельного врага. Странно, не правда ли?
– Может, он не сознавал, что делает?
– Не думаю, – покачала головой Лаура. – Удивительно, что Игрр вообще выдвинул обвинение. Пришлые, прибывающие в Пакс, не знают законов и обычаев Ромы, а Игрр действовал уверенно. Из чего следует вывод: у него был замысел, и он его блестяще осуществил. Октавия выставила на продажу его контракт. Одновременно пришлый разобрался и с Клавдией.
– Так ей и надо, жабе! – воскликнула я. – Старая взяточница!
– Ты не должна так говорить! – покачала головой Лаура. – Здесь нас никто не слышит, но, привыкнув, ты можешь повторить это в другом месте. Последствия могут быть печальными.
– Не буду! – повинилась я. – Продолжай!
– Не знаю, что пообещала Октавия претору, но та вознамерилась опорочить Игрра. Его вывели на арену амфитеатра, где раздели, будто раба, и Клавдия произнесла речь, в которой выставила Игрра жадным эгоистом, не желающим служить Роме. Говорить она умеет, амфитеатр готовился осудить пришлого. Ты смогла бы вынести подобное унижение?
– Нет, наверное, – ответила я, подумав. – Я бы эту жабу убила.
– А вот Игрр вынес, – сказала наставница, сделав вид, что не заметила «жабу». – Он невозмутимо выслушал Клавдию и не стал немедленно возражать, чего все ждали. В результате Клавдия сама попросила его ответить. Результат ты знаешь. Клавдия отстранена от должности. Северина вцепилась в нее так, что уже не выпустит. Назначена ревизия положения мужчин в Храме – это удар по Октавии, и очень сильный. И все это он проделал за пару дней – никому не известный пришлый, которого привезли сюда на племя. Тебя это не удивляет?
– Удивляет! – подтвердила я.
– То-то и оно. Давай порассуждаем. Прежде «фармацевта» поставляли малообразованных и начисто лишенных амбиций мужчин. Те прибывали без знания языка, не умели владеть оружием – жалкие и беспомощные в нашем мире. Они нуждались в опеке – хотя бы на первых порах. И вот прибывает новая партия. Ее захватывают сармы, но мужчин удается отбить. В ходе боя Игрр сумел завладеть оружием и зарезать двух сарм, включая предводительницу орды. Очень необычно, ты не находишь?
– Откуда это известно? – удивилась я.
– Моя помощница хорошо расспросила «кошек». Вина не жалела. Далее еще интереснее. На пути к Роме сармы нападают на конвой, везущий пришлых. Сарм больше, ситуация складывается тяжелая. В самый напряженный момент боя Игрр вскакивает на коня, выхватывает меч и несется в атаку. На первый взгляд – безумный поступок. Ведь его убьют! Но этого не происходит, более того, Игрру удается зарубить или ранить с десяток сарм, после чего те бросаются наутек. Бой выигран ничтожной ценой: только одну из «кошек» ранили, да и та впоследствии выжила. Кстати, лечил ее Игрр. Чудо? Отнюдь нет. Хладнокровный расчет. Сарм за убийство мушей казнят, у них это сидит в сознании, и Игрр это знал. Его не посмели тронуть – Игрр не получил даже царапины. Но в глазах «кошек» Игрр становится героем. Мало этого, в пути он лечит их, готовит им пищу, всячески ублажает. В результате в Рому прибывает турма, влюбленная в пришлого, а декурион и вовсе сгорает от страсти. У Игрра появляются друзья. Они помогают ему сохранить пергамент, который Клавдия необдуманно подписала. А как было разыграно последующее действие! Клавдия, не подумав, начинает Игрра порочить и нарывается на блестящую отповедь. При этом ее разоблачают как взяточницу, а народ Ромы узнает, что пришлый умен и храбр. Он спас граждан Ромы, за что удостоен дубового венка. Патриции и сенаторы бегут выкупать его контракт, но Игрр, к всеобщему удивлению, выбирает обычного воина. Почему? Чувства? Именно так все и подумали. Но я вижу тонкий расчет. Выбери Игрр аристократку, мы забыли бы о нем. А так вышла красивая история. Они сражались вместе и полюбили друг друга… Игрр становится легендой, и пожелай он выдвинуть свою кандидатуру в магистраты, то с большой вероятностью победит на выборах.