Всё, как ты захочешь
– Я просто хотел сделать тебе приятно. Просто подарок.
– А я себя шлюхой считала, которая продаётся, Дима. Дорогой, но шлюхой. Фильм ещё такой был, про гейш, там девственность выставляли на аукцион, не смотрел? Забавно жили: кто больше заплатит, тот и имеет право первой ночи.
– Я хотел, чтобы ты была счастлива…
– А я счастлива, Дим? – Сорвался мой голос и я глубоко вздохнула, чтобы прокричать. – Я счастлива?! Я похожа на счастливую женщину, Дима?! – Резко встала, повернулась к нему лицом, Дима на кровати сел. – Думаешь, мне приятно было сегодня узнать, что я для тебя ничего не значу? Или ты считал, что я, такая тварь продажная, и не стала бы ждать тебя? Да ты за один день стал моим миром! За один час! Ты сказал, что любишь и я поверила, потому что не могла иначе, потому что сама любила тебя! Не знала, видела несколько раз в жизни, а с ума сходила, потому что несколько лет тайно мечтала о тебе! С той самой первой встречи. Строила свой идеал, свою мечту, которая вдруг осуществилась! Я не знала, кто ты и что ты от меня хочешь, но я хотела, чтобы ты был рядом. Просто. Был Рядом. Чтобы тоже мне доверял! А теперь ответь: это твоя любовь?
– Я не хотел, чтобы ты ждала. – Вместо этого произнёс он и опустил голову, а у меня от бессилия подкосились ноги и я осела на пол, удерживаясь ладонями за шёлковое покрывало кровати, отвернулась. – В тот день, я не знал ещё чем всё закончится и, да, ты выбрала правильно слово, перестраховался. Я хотел быть у тебя первым, но не просто переспать, ты не для этого была, поэтому женился. Хотел, чтобы всё было красиво, если бы у меня было хоть немного времени, всё получилось бы иначе, но ты была несовершеннолетняя и…
– Ты ждал? – Задохнулась я от возмущения.
– Ждал. И дождался.
– Что произошло? Почему… почему тебя посадили?
– Авария на производстве, повлекшая гибель человека. Там накладка вышла с документами по проверкам оборудования, вроде и проверено всё, а акты не подписаны. – Сник он, в бессилии сжал кулаки. – Просто кто-то не пришёл на работу и не подписал грёбанные бумажки, Галь! И поэтому я сел. Потому что по этим самым бумажкам получалось, что мы работаем на фэйке!
Дима глаза закрыл, на кровати развалился, головой в спинку упираясь, руки сложил на груди.
– Сесть должен был кто-то из руководящего состава, по сути, им даже было всё равно, кто это будет, представляешь? Сел я. Потому что без меня могли обойтись. Ведь я дизайнер, думать можно и на зоне, что, собственно и делал. Знаешь, – он усмехнулся, – за четыре года, пока сидел, мои работы на шести выставках представили, на трёх наша компания стала победителем. – Он шумно выпустил воздух, раздувая щёки, оттого звук получался особенным, ни с чем не спутаешь, кажется, провёл руками по волосам, ероша их. – А в тот день, после свадьбы, прокуратура дала категорический отказ на наши документы, которые так никто и не подписал. А я не хотел уходить от тебя!
Неожиданно улыбнулся, словно вспоминая что-то яркое, сладкое. Только улыбка эта быстро исчезла.
– Вот, знаешь, как ребёнок… не хочу и всё. Поэтому сорвался, потому что не мог, не хотел. Потому что ты ещё час назад нежилась в лучах солнца, а я смотрел на тебя, и вдруг, в один момент, терял всё. Всё! Я просто не имел права тянуть тебя за собой. Ты… ты молодая была, красивая, тебе нужен был мужчина рядом, реальный, а не тот, который сидит и не известно, когда выйдет. И тут для меня не было вариантов. Подумал, пусть так, пусть уйду и ты меня возненавидишь, чем будешь ждать и не дождёшься.
– Какое благородство… кто бы мог подумать… А почему не сказал, что вернёшься? Не поверю, что ты собирался просто так уйти. Что хочешь говори, а я не поверю.
– Сегодня вроде как вечер правды… – Хмыкнул он и погладил себя по груди, я обернулась, а Дима уже ладони рассматривает. А потом он так резко вскинул голову, глядя прямо на меня, что даже увернуться не успела, только глаза раскрыла шире. – Я хотел, чтобы у тебя были другие мужчины. – Я недоверчиво усмехнулась, но он был серьёзен. – Я хотел, чтобы ты знала, как это бывает, чтобы могла сравнить.
– Так в себе уверен? – Покачала я головой, до последнего не веря в эти слова, Дима ухмыльнулся.
– Никто… никто не сможет любить тебя сильнее чем я. Потому что сильнее невозможно. Потому что сильнее это уже край.
– А за что? За что так любишь? Вот, ты говоришь, говоришь, а я никак не пойму. За что можно любить человека, которого не знаешь?
– За то, что ты есть. За то, что ты такая беззащитная, за то, что веришь мне. Думал, изменишься, зачерствеешь, или пошлёшь меня куда подальше. В крайнем случае, будешь спать со мной, чувствуя выгоду. А ты не изменилась. Не изменилась! – Он попробовал засмеяться, но смех застрял в горле. – Стоило посмотреть на тебя как всё становилось ясно. Стоило посмотреть в твои глаза, как ты снова готова идти за мной, таких больше нет. Ты – моя. Словно для меня создана, понимаешь…
– Не понимаю, Дим. – Перебила, потому что действительно не понимала, не осознавала, не чувствовала, хотя сама любила так же, за то, что он есть, а в то, что можно любить меня – не верила. – Почему тогда не спишь со мной, если всё так, как говоришь. В чём смысл? – Дима упал спиной на кровать, закрывая улыбку на лице ладонями. – Да, ты уж извини, кто о чём, а вшивый о бане. Говори.
– Я вчера сказал.
– Я пьяная была, не помню. – Говорила, а сама уже чувствовала, как глубоко внутри зарождается маленький лучик тепла под названием «надежда», я снова была готова ему верить. И рядом легла, на бок повернувшись, внимательно наблюдала за жестами, за невидимыми глазу изменениями в нём. На уровне ощущений, на уровне инстинктов.
– Я не хочу сомневаться. – Выдал он и стих.
– Во мне?
– В твоём желании.
– А-а! То есть ты во мне сомневаешься. Интересно! – Потянула, складывая ладони перед собой лодочкой. На самом деле настроение поднималось. Вот такая я непредсказуемая особа. – Чем не угодила, сэр?
– Не ты. Не конкретно ты. Я боюсь давить на тебя, заставлять, не хочу, чтобы ты спала со мной, из-за безвыходности.
– А что, так похоже, что я в отчаянии? Мне казалось, что я преображаюсь рядом с тобой. Отлично! Значит, ошибалась.
– Наверно этой мой комплекс. Не могу поверить, что такого как я можно полюбить.
– А я люблю, представь себе. – Уже откровенно издевалась над ним. Подобралась ближе, чтобы можно было подбородок на его груди устроить, Дима одной рукой меня приобнял, ближе притягивая. – И я хочу тебя. Любого. Грубого и ласкового, только бы со мной.
– Ну, просто семейная идиллия. Он любит её, она любит его и они даже могут быть вместе. Казалось, всё так сложно…
– Не обманывай меня. Никогда. И сложно больше не будет.
Наверно это смешно, но даже в эту ночь мы уснули, так и не дойдя до главного, того самого главного, которое ныло у меня и стояло торчком у него. Это ночью я обнаружила недостачу любви и ласки, когда проснулась от очередного смутного ощущения тревоги. Показалось, что Димы рядом нет, но он спал. Мирным сном, во сне чему-то улыбался, так приятно, что не удержалась и дотронулась губами до его улыбки, чтобы выпить хоть часть необходимого малого. От острого желания простонала в его губы, дёрнулась вверх, побоялась, что разбудила. Вернулась, когда не заметила ни единого движения на совершенном теле. Дыхание так и оставалось ровным, только улыбка исчезла, оставив на губах лёгкий след своего недавнего пребывания. Крупная морщина на переносице была разлажена, широкие ладони лежали на животе, чтобы облегчить мужу сон, осторожно расстегнула пряжку ремня, пуговицу брюк, а потом не удержалась и потянула за бегунок молнии. Удовлетворённый такими манипуляциями член благодарно кивнул, удерживаемый тканью ставших узкими трусов, мой стон повторился, но теперь вполне осознанно: я хотела, чтобы Дима услышал, но он спал слишком крепко. А я стонала. Смотрела на него и стонала, даже опустила руку в трусики и провела несколько раз по клитору, хотя тот и без этих движений чаще необходимого напоминал о своём присутствии.