Валлийский рассказ (сборник)

—  Нет, думаю, что я все преувеличиваю, и мне бы хотелось, чтобы вы меня успокоили. Но история действительно очень необычная.
— А что случилось?
— Уверен, вы посмеетесь надо мной, но случилось следуюидее. Мой сад пересекает тропа, она идет вдоль стены. Пользуются ею немногие — то лесник пройдет, то ребятишки пробегут в деревенскую школу. Так вот, несколько дней назад я прогуливался перед завтраком и остановился набить трубку как раз напротив калитки в стене сада. В нескольких шагах от сте ны лес кончается; тропинка затенена кронами деревьев. Утро было ветреное, я еще подумал, что нашел неплохое убежище, и решил постоять и покурить. Взгляд мой скользнул по земле, и рядом со стеной на траве я увидел фигуру, выложенную из небольших кремней; что-то вроде этого...— мистер Воген взял карандаш и что-то нарисовал на листе бумаги.— Там было, если пе ошибаюсь, двенадцать камешков, тщательно выложенных в линии, расположенные на равном расстоянии одна от другой, нот так. Камни заостренные, острыми концами аккуратно повернуты в одну сторону.
  — Конечно,— проронил Дайсон без особого интереса,— конечно же, дети по дороге из школы играли там. Они ведь очень любят выкладывать всякие узоры из устричных ракушек и кремней, из цветов и вообще из всего, что попадается под руку.
 — Я рассудил точно так же: отметил, что кремни уложены определенным образом, и отправился дальше. Но следующим утром я снова вышел погулять, это у меня в привычке; и снова я увидел на том же месте выложенную из кремней фигуру. На этот раз она была удивительной — нечто похожее на спицы колеса, а в центре была изображена чаша.
 — Да,— заметил Дайсон,— случай необычный, тем не менее логика подсказывает, что эти фантастические фигуры принадлежат ребятишкам.
 — Поначалу я не хотел обращать на это внимания. Дети проходят через калитку в половине шестого каждый вечер, а я шел мимо в шесть и обнаружил, что с утра фигура ничуть не изменилась. На следующий день я встал примерно без четверти семь и увидел, что фигура уже не та. В траве была выложена пирамида. Детей я заметил полутора часами позже, но они пробежали мимо, даже не взглянув на то место. Вечером я снова следил за ними, а сегодня утром, подойдя к воротам в шесть часов, наткнулся на фигуру, напоминавшую полумесяц.
—  Таким образом, рисунки чередовались следующим образом: вначале параллельные линии, затем спицы и чаша, потом пирамида и, наконец, сегодня утром — полумесяц. Правильно?
— Да. Но, поверите ли, все это очень обеспокоило меня. Вероятно, это покажется абсурдным, но я не могу отделаться от впечатления, что под самым носом у меня кто-то подает условные сигналы, а такое, естественно, выводит из равновесия.
— Чего же вам бояться? Разве у вас есть враги?
— Нет. Но у меня есть ценное старинное столовое серебро.
— Значит, вы опасаетесь воров?— с неподдельным интересом спросил Дайсон.— Вы знаете своих соседей, среди них есть подозрительные личности?
 — Думаю, что нет. Помните, что я рассказал вам о моряках?
— Вы доверяете своим слугам?
— О, вполне. Столовое серебро хранится в сейфе; лишь дворецкий, старый слуга нашей семьи, один знает, где хранится ключ. Тут как будто все в порядке. Тем не менее всем известно, что у меня много старинного серебра, и местные жители только и делают. что судачат об этом. Слухи о нем могли просочиться за границу.
— Да, но должен признаться, что в версии с ворами концы с концами не сходятся. Кто кому сигнализирует? Не могу принять такое объяснение. Как вы связываете серебро с этими фигурами из кремней?
 — Одна фигура имела форму чаши,— сказал Воген. в моей коллекции есть очень большая и очень ценная чаша дуя пунша, принадлежавшая королю Карлу Второму. Гравировка восхитительная, вещь эта стоит немалых денег. Фигура, которую я вам описал, в точности напоминала мою чашу для пунша.
 — Странное, конечно, совпадение. Но как быть с другими фигурами или узорами: у вас есть предмет, похожий на пирамиду?
 — Это и вовсе может вам показаться подозрительным. Чаша для пунша вместе с набором редких старинных ковшей хранится в ларце красного дерева, имеющем форму пирамиды. Все четыре стенки ларца наклонные, верх уже основания.
 
 — Очень любопытно,— сказал Дайсон.— Что ж, продолжим. Что можно сказать о других фигурах; как насчет Шеренг — давайте так условно назовем первую фигуру, а также Лунного Серпа, или Полумесяца?
 — Две эти фигуры мне трудно с чем-либо связать. И все же, как видите, мое желание докопаться до истины вполне естественно. Очень обидно лишиться любого предмета коллекции; она почти целиком принадлежала нашей семье и передавалась из поколения в поколение. Никак не могу примириться с мыслью, что какие-то негодяи намереваются меня ограбить и каждую ночь обмениваются сигналами.
—  Откровенно говоря,— заметил Дайсон,— я не могу сделать из услышанного никаких выводов; мне, как и вам, ничего не ясно. Ваша гипотеза, без сомнения, представляется единственно возможной, и все же в нее трудно поверить. 
Он откинулся на спинку кресла; собеседники выглядели очень сосредоточенными, сбитыми с толку.
— Между прочим,— после долгой паузы снова заговорил Дайсон,— какова геологическая структура ваших мест?
Воген поднял глаза, удивленный этим вопросом.
— По моим сведениям — красный песчаник и известняк раннего периода,— ответил он.— А под ними — угольные пласты.
 — А кремня нет ни в песчанике, ни в известняке?
 — Нет, я никогда не видел его у нас. Потому-то кремни меня сразу и насторожили.
 — Охотно верю. Это важное обстоятельство. Между прочим, как они выглядели?
 — Я случайно захватил с собой один из них; подобрал его сегодня утром.
 — Из Полумесяца?
 — Точно. Вот он.
Воген протянул ему небольшой, длиной с мизинец, кремень, суженный с одного конца.
Лицо Дайсона вспыхнуло от волнения, когда он его взял.
 — Сомнений нет,— неторопливо произнес он,— в ваших краях обитают прелюбопытные существа. Думаю, что вряд ли их могут заинтересовать фигуры на вашей чаше для пунша. Известно ли вам, что это наконечник стрелы, сделанный в глубокой древности, к тому же уникальной формы? Я видел образцы наконечников стрел со всех частей света, но этот — совершенно необычной конфигурации.
Он отложил трубку в сторону и достал из ящика справочник.
 — Мы еще успеем на поезд 5.45 до Каслтауна,— сказал он.
II
Дайсон сделал глубокий вдох, набрав полные легкие воздуха, напоенного ароматами холмов; места здесь были удивительно красивые. Было раннее утро, он стоял на террасе, пристроенной к фасаду дома. Предок Вогена поставил этот дом у подножия большого холма, под защитой дремучего леса, окружавшего жилище с трех сторон. Фасад был обращен на юго-запад; холм здесь полого спускался в долину, прихотливо извивался ручей, чье русло можно было проследить по зарослям черной ольхи, сверкавшей на ветру изнанкой своей листвы. На террасе ветра не чувствовалось, было тихо и дальше, под сенью деревьев. Единственное, что нарушало тишину,— шум ручья, который пел внизу свою песню, песню чистой и сверкающей воды, перекатывавшейся через камни, шептавшей и бормотавшей что-то, по мере того как она растекалась по темным, глубоким впадинам. Через ручей, чуть ниже дома, был перекинут серый каменный мост, сводчатый, с опорами, времен средневековья, а за мостом, насколько хватал глаз, снова вздымались холмы, круглые, словно бастионы, покрытые темными лесами с густым подлеском. Но вершины были безлесые, на сером дерне кое-где рос папоротник, тронутый золотом увядания. Дайсон поглядел на север и на юг, там тоже увидел вереницу холмов да дремучие леса, а еще ручей, который вился между ними; все кругом казалось серым и тусклым в утреннем тумане под серым тяжелым небом в недвижном, словно зачарованном воздухе.
Тишину нарушил голос Вогена.
   —  Мне казалось, вы устали с дороги и не проснетесь так рано,— приветствовал он гостя.— Вам нравится здешний вид, да? Тут очень красиво, не правда ли, хотя думаю, старый Мейрик Воген не слишком большое значение придавал окружающему ландшафту, когда строил дом. Странное, серое, старое как мир место. Правда?